Хусейна мои слова огорчили. Он взял меня за руку.
— Здесь ты в полной безопасности. Я знал, в чьих руках тебя оставляю. Это военный госпиталь.
— Военный или нет, но при желании меня могли убить, без тебя я беззащитна. Я боюсь умереть, потому что тогда мои дети останутся одни.
Последняя фраза была моей коронной, Хусейн знал ее наизусть.
— Самия, напоминаю тебе свое обещание: я позабочусь о тебе и твоих детях. В который раз клянусь тебе.
Хусейну не терпелось увидеть своих близнецов, а вернувшись, он рассыпался комплиментами в их адрес.
— Какие они хорошенькие оба! Они так лежат рядышком: старший, Риан, как мы с тобой договорились его назвать, положил руку на щеку брата Элиаса. Они прекрасны. Спасибо, Самия! Я так тебе обязан.
И поцеловал меня в лоб.
— Ты не обязан меня благодарить, Хусейн. Мальчики — это дар Божий. Я здесь ни при чем.
Произнеся слова из своего далекого прошлого, я вспомнила свое детство и мать, для которой я была отравленным даром дьявола.
Мне хотелось объяснить мужу, отчего я умолкла, но момент казался неподходящим, да и вины Хусейна в моем несчастном детстве не было. Он буквально искрился от счастья. Мы условились, что в следующий раз он придет меня проведать вместе с девочками. И муж вернулся домой, предоставляя мне возможность отдохнуть.
Я осознавала, что не стоило сердиться на него, но и он должен был понять степень отчаяния, которое я испытала. В глубине души я так и не смогла простить ему, хотя никогда больше вслух об этом не вспоминала.
Меня клонило в сон, необходимо было выспаться, но, засыпая, я спросила себя, смогу ли защитить четверых детей и уехать из этой страны. Усталость раздувала опасения.
Утром с Хусейном приехали Нора и Мелисса, чтобы проведать меня и познакомиться с братиками.
— Какие они маленькие! Какие они крошечные! — восклицала Нора.
— Это Риан, а это Элиас, верно? — догадалась Мелисса.
— Верно. Можно сказать, что ты уже с ними знакома, — улыбнулась я и повернулась к Норе. — Дома все в порядке?
Я успела увидеть, как Нора с Хусейном обменялись взглядами, и настояла на том, чтобы мне сказали правду.
— Было несколько звонков с угрозами. Всякие глупости, как обычно.
— Что именно говорили?
— Что твоя радость не будет длиться долго. Я ответила, что у тебя двойная радость, потому что у тебя два ребенка и ты счастлива. Тогда звонивший сказал, что счастье скоро закончится, как и твоя жизнь.
Я взяла ее за руку и погладила.
— Не позволяй, чтобы это выводило тебя из равновесия. Нам угрожают давно. Но за этим ничего не стоит.
Нас просто хотят запугать. Только и всего. Они агрессивны только на словах, на самом деле они ничего нам не сделают.
— Не надо было тебе все это рассказывать, мама. Не хотелось омрачать твою радость.
— Ты не омрачила мою радость, Нора. Меня это меньше всего трогает. С каждым днем я становлюсь более толстокожей. Хусейн, спроси у доктора, когда меня выпишут. Так хочется вернуться домой вместе с вами!
— Не рано ли? Кто поможет тебе с малышами, если мы заберем тебя сейчас?
— Нора поможет мне. Соседка придет, когда у нее будет свободное время. Я хочу домой, пожалуйста.
Мой муж отправился на поиски врача, а я стала кормить малышей.
Мне позволили поехать домой при условии, что через три дня я вернусь, чтобы снять швы. Как хорошо было оказаться дома! Я чувствовала себя легко. И не только физически, но и морально. Я была готова встретиться лицом к лицу с проблемами, готова активно действовать.
Последующие месяцы 1996 года я посвятила все свои силы семье и близнецам. К счастью, старшие дети не отказывались мне помогать, когда у них появлялась такая возможность. Когда я занималась Рианом, а Элиас начинал плакать, они спешили к нему, не дожидаясь просьбы.
Благодаря дочерям и Хусейну заботиться о близнецах было легче, чем восстановить силы после родов. И хотя мы жили в Алжире, в нашей семье царил мир.
Я не выходила из дома и чувствовала себя вполне нормально. Как-то раз ко мне с визитом зашла младшая сестра Амаль. Это стало большим сюрпризом для меня! Родители не знали и не должны были знать, что она пришла к нам. Иначе она могла пожалеть. Ее визит взволновал меня. Она пришла, узнав о рождении племянников, а я решила спросить у нее о семье.
— Мать знает о рождении близнецов?
— Да. Я сама ей об этом сказала.
— Как она отреагировала? Должно быть, довольна.
Два мальчика сразу.
— Не хочу тебя расстраивать, но она не считает их своими внуками. Для нее они незаконнорожденные. Ты ведь знаешь мать. Она сначала говорит, а потом думает.
— Еще бы. Ну и пусть. Мнение матери для меня уже ничего не значит. Я даже счастлива, что моим детям не придется общаться с ней. Знать ничего не хочу о своих родителях. Сколько зла они мне причинили! Моя семья — это мои дочери, близнецы и мой муж Хусейн. Я думаю только о том, чтобы уехать отсюда и жить спокойно.
— Я люблю тебя, — со слезами на глазах заверила меня Амаль, перед тем как проститься. — Береги себя!
Визит сестры стал для меня символичным: впервые я проговорила вслух, что сжигаю все мосты, связывающие меня с семьей, и беру на себя ответственность за свои поступки.
Семейные узы для меня означали связь с моими детьми, а моя новая семья стала самой главной. Мы сами строили свою жизнь. Наконец-то я выросла.
Нора не посещала школу в течение многих месяцев, всю себя отдавая младшим братьям. Она сама стала им как мать. Однако меня беспокоило то, что она перестала следить за своей внешностью, потеряла к этому интерес.
Я была признательна ей за помощь, но все же не хотела делать собственную дочь несчастной. В таком возрасте у подростков совсем другая жизнь.
Как-то утром в дверь постучали. Вежливо, но требовательно. Это была соседка. Она была чем-то взволнована.
— Позови своего мужа, Самия! Быстрее!
Хусейн сразу прибежал на мой зов. Он был крайне удивлен, ведь прежде Малика никогда не обращалась непосредственно к нему.
— Пойдемте со мной, господин Рафик. Кто-то исписал все стены вашего дома!
Осмотрев дом снаружи, Хусейн вернулся за краской, чтобы стереть угрозы. Он попросил нас не выходить из дома до тех пор, пока не закончит. Но я стала надевать вуаль.
— Не выходи, мама, пожалуйста! — просили девочки.
— Не могу. Это сильнее меня! Я должна знать, что осмелились написать эти негодяи.
Вот что там было:
УБЕЙТЕ ЕЕ И ОЧИСТИТЕСЬ ЕЕ КРОВЬЮ.
Эти слова, написанные красной краской, повергли меня в шок. К подобным угрозам я привыкла, но видеть их на стенах собственного дома было ужасно. Некоторые соседи озадаченно смотрели на меня, а один бородатый мужчина, стоявший поодаль, плевал на землю и что-то бормотал.
