– Ребята, этот господин почему-то считает, что у нас тут очень веселое место. Объясните ему реальное положение вещей.
Ребята намек поняли правильно. Меня подтащили к столу и приковали руки. А потом один из них мне врезал. Больно-то как! Хорошо хоть я успел поставить мягкую защиту, при которой тело остается податливым, но сила воздействия удара уменьшается раз в десять. Только вот для некоторых точек сила не очень-то и важна, главное точность. Когда я выполз из-под стола и снова уселся, полковник глядел на меня очень внимательно, но почти равнодушно.
– Ну как, продолжим разговор серьезно?
Не отвечая, я обернулся назад. Мордоворот, который меня ударил, улыбался моему виду.
– Хочешь еще повеселиться?
– Это я буду решать сам, а вот ты точно улыбаться уже не будешь, – и немного подправил ему кое-что в челюсти.
Не успел усесться прямо, как мне опять прилетело. На этот раз я поднимался гораздо дольше. Когда я выполз из-под стола, Иванов глядел очень внимательно, но почему-то за мою спину. Я невольно оглянулся. Мордоворот, которому я подправил челюсть, сидел в углу с мутными от боли глазами и, постанывая, прижимал руку к щеке. А что вы хотите? У него теперь от малейшего резкого движения будут зубы болеть. Бить он уже точно никого не будет, да и про секс придется забыть. Я понимаю, это его работа, но не люблю, когда улыбаются, причиняя боль другим. Быстренько вызвали врача, мордовороты ушли. Полковник снова глядел на меня без улыбки и очень пристально.
– Линк, как вы это сделали?
– Чего сделал?
– Ну, – полковник замялся, подбирая слова, – вывели из строя охранника.
– А чего это чуть что, так Линк виноват? Я вообще сидел прикованный к столу. Всего-то и сделал, что пожелал всего хорошего.
– Вы и мне можете пожелать?
– Ну если сильно доведете. Только будет ли результат, еще неизвестно.
– Да, разговора не получается. – Полковник устало махнул рукой, и меня увели.
Снова пара дней вынужденного безделья, пока медики разбирались с охранником. Затем меня вызвали на допрос не с утра, а днем. Иванов был мрачнее тучи.
– Линк, что вы сделали с ДВТ на машине? – без всяких «здрасьте» рявкнул он мне.
– А что я могу с ним сделать, сидя у вас в камере? – удивился я. Сделать-то, конечно, сделал сразу, как только перегнал машину к себе в мастерскую. Теперь это просто обычные звуковые колонки в необычном исполнении.
– Наши технари начали испытания машины и выяснили, что ДВТ не работают! Все характеристики в норме, все тесты проходят, как и положено по описаниям. Но летать они отказываются. Еще раз спрашиваю, что вы с ними сделали?
– Полковник, вопросы не по адресу. Я всего лишь нашел эти шары на помойке. А все вопросы по работе шаров – это к разработчикам, вы их, кстати, нашли? А конкретным применением занимались в институте. Можете еще у них спросить. А я вообще сбоку. Я их вообще в руках держал, пока до института нес. А когда обратно машину забирал, там все было опечатано. Пломбы на месте – значит, извините.
Судя по виду полковника, ему очень хотелось позвать очередную пару охранников, но он сдержался.
– Глядя на ваше поведение, у меня начинает складываться впечатление, что вы не совсем адекватно воспринимаете свое положение. Я выписал постановление о направлении вас на психиатрическую экспертизу. Пусть вам проверят мозги.
А вот против этого я ничего не имел. Когда меня на следующий день привели в какую-то лабораторию, я был весь в надеждах.
Лаборатория как лаборатория. Куча непонятных приборов, все в белых халатах. Занимался мной начальник лаборатории, профессор Бун (во всяком случае, он так представился). Меня сразу посадили в кресло, нацепили шапочку с проводами, включили всякие осциллографы и самописцы. Проверки были непонятны для меня. Светили в глаза то обычной лампой, то стробоскопом. То в полной темноте начинали передавать через наушники непонятный треск, визг на пределе слышимости. Когда все закончилось, профессор, как фанат своего дела, начал с восхищением рассказывать об используемых приборах.
Не вдаваясь в подробности, намекнул, что раньше подобные приборы можно было встретить только в фантастических романах. Помянул и Герберта Уэллса, и Беляева. Потом плавно перешел на современных авторов. Тут он был большой знаток. Затем всплыла тема необычных способностей человека, которые можно использовать на благо обществу. Я слушал с интересом, сам люблю фантастику. Но в какой-то момент меня насторожил необычный ритм и странное построение фраз. Вроде все правильно, но настороженность не уходила. И в подтверждение появилось эхо в мыслях, а зрение стало уменьшаться. Похоже, сработала моя защита, и на сцену явился Лион. Профессор еще немного поговорил, а затем небрежно спросил:
– А вам, господин Линк, не хотелось бы обладать какими-нибудь необычными способностями? Например, воздействовать на металлы, камни по своему желанию. Ведь это так интересно.
– А мне и желать не надо, – тут же откликнулся Лион, – я и так это умею. – Взяв со стола пластинку из нержавейки, провел пальцем несколько раз, и на пластинке появились три полоски – из золота, серебра и меди.
Под умелыми наводящими вопросами профессора Лион все и выложил. Как шел по лесу, стукнулся головой, а потом обнаружил у себя новые способности. Как делал золото и продавал, как ремонтировал машины без всяких инструментов. Потом я подкинул ему нужные мысли, и Лион, погрустнев, признался, что управлять даром он толком не научился. Вот если бы нашлись хорошие учителя, да где их взять? На предложение податься работать в спецслужбы только отмахнулся – что там делать? Быть в качестве подопытной крысы? Научить они смогут вряд ли, а вот на привязи придется сидеть всю жизнь. Лучше уж отмотать срок за операции с драгметаллами, зато потом жить по-королевски, уж теперь-то он ошибок совершать не будет. Профессор слушал очень хорошо. Где нужно поддакивал, где нужно – качал головой. А под конец разговора стал очень настойчиво подталкивать к мысли о сотрудничестве с управлением. Ведь там такие хорошие специалисты, они все беспокоятся о благе страны. И полковник Иванов один из лучших, с ним обязательно надо сотрудничать и обязательно рассказать ему всю правду о способностях. Бун был так убедителен, что я ему почти поверил. А что должен был испытывать Лион под гипнотическим воздействием?!
Но вот Бун произнес несколько условных фраз, и раздвоение исчезло. Расстались мы очень довольные друг другом. Он – от хорошо сделанной работы, я – от качественно продвинутой дезы.
На следующем допросе Иванов выглядел как именинник. Почти слово в слово повторив слова Буна, прочитал мне лекцию о том, что каждый сознательный гражданин должен помогать органам в деле защиты государства, о взаимной работе. Раз десять в разных вариантах повторил слово «сотрудничество». Наконец он решил, что я получил достаточно ключевых фраз, и начал допрос с любимой темы.
– Расскажите, Линк, где и как вы получали золото?
