Книга Когда боги спят, страница 45. Автор книги Сергей Алексеев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Когда боги спят»

Cтраница 45

Эти ее слова обескуражили и тронули одновременно, отказываться было глупо и неуместно. Зубатый прошел на кухню, обставленную по-городскому, и только почувствовав аппетитные запахи жареного мяса и лука, вспомнил, что последний раз ел позавчера, в дороге. Он умылся под рукомойником и причесываясь перед зеркалом, обнаружил отросшую за двое суток щетину. Обряд сборов в дорогу был нарушен Ал. Михайловым, да и надолго ли он едет, что брать с собой в эту необычную командировку, Зубатый не представлял и поехал налегке, с одной расческой в кармане. Обычно кейс с бельем и туалетными принадлежностями за ним носил Хамзат…

Елена вошла на кухню, не взглянув на гостя, собрала на стол.

— Чем богаты, тем и рады. Прошу.

Сама села с другого конца и стала есть, деловито и аккуратно, не поднимая глаз.

Только за столом Зубатый вспомнил, на чем вчера оборвался разговор через дверь, но повторить свой вопрос — где жил все это время умерший старичок — язык не поворачивался. После того, почти мгновенного взаимного откровения, всякий разговор выглядел бы светской болтовней за завтраком. Он молча съел котлету в сухарях, кое-как выпил огненный чай и встал.

— Спасибо, все было очень вкусно, — выдавил дежурную фразу. — Мне пора.

— Вы вчера ходили к монастырю? — вдруг спросила Елена.

— Ходил, — удивленно протянул он. — Откуда вы знаете?

— Слышала, у мужа дорогу спрашивали, — в сторону проговорила. — Палатки на озере еще стоят?

— Не видел…

— Если стоят, будьте осторожнее. Там третий месяц люди живут, четверо, с миноискателями ходят, клады ищут. Могилы раскапывают, подонки…

И стала убирать со стола.

Получалось, однофамилец Иван Михайлович знал про гробокопателей и посылал его к ним!

Зубатый надел в передней ботинки, куртку и заглянул на кухню.

— До свидания.

— Всего доброго, — не глядя, отозвалась она, занятая хозяйством.

На улице был морозец, бело повсюду и заря в полнеба. Кричали петухи, где-то стучал топор и еще доносился глухой и сытый звук, будто молотом по разогретому металлу. Иней лежал на траве, земле, заборах и даже на стенах дома. Пятистенник с обратной стороны и впрямь оказался старым, дряхлым, и из сопревших от времени бревен курился парок, застывая в узорчатую, махровую изморозь — из дома уходило тепло, топили улицу. Посмотрев по сторонам, Зубатый двинулся знакомым путем к реке, отмечая, что дорога по полю стала лучше, грязь взялась твердой коркой, хотя еще не промерзла. И когда вышел на берег, вспомнил, какое число и обрадовался — сегодня инаугурация!

А на Соре отросли тонкие, зубчатые забереги, тихо звенящие от напора воды, в унисон им позванивали заиндевевшие кусты над рекой и колкий ледок под ногами…

* * *

Часа четыре он. бродил по разрушенному монастырю, а вернее, по тому месту, где когда-то стояла Соринская Пустынь, и вид руин навевал неожиданные чувства — некого облегчения, освобождения от прошлого, ненужных обязанностей и обязательств — пыльного и тяжелого шлейфа, который тянулся за ним многие годы. Несколько раз он доставал телефон, пробуя позвонить Маше, однако связи не было, весь этот край лежал в мертвой зоне, не подвластной коммуникационной цивилизации.

Он ничего не искал, ни на чем не сосредотачивал внимания; шел от одной развалины к другой по натоптанным тропинкам, иногда стоял, глядя на битый кирпич, или слушал, как скрипит железо в сохранившихся фрагментах старой кровли, стучит дятел или по-зимнему печально кричит синица. Людей не было, и палаток на берегу не оказалось, разве что остались квадраты выбитой, посохшей травы, мусор да кострище с горой золы. Видимо, кладоискатели уплыли на лодке, оставив после себя тропы, сотни полторы траншейных раскопов, ям и десяток вскрытых старых могил на монастырском кладбище, где сохранилась часовня. Вероятно, монастырь стоял на древнем торговом пути и сохранились легенды и предания о несметных богатствах какого-нибудь варяга или купца, зарытых в пределах обители.

К полудню он прошел по всем кладоискательским тропам и остановился на высоком берегу озера, где из земли торчал остаток крепостной башни. Было чувство, что монастырь отдали на разграбление, а потом взорвали храмы; иначе невозможно было объяснить вид руин. Стены сохранились лишь у братских корпусов и каких-то построек, стоящих с проваленными крышами; церкви же были словно изрублены вкривь и вкось, и над землей высились угловатые и высокие остатки стен, напоминающих скалы.

Теперь здесь добывали не только сокровища, но и стройматериалы, поскольку у кромки воды оказался бревенчатый причал и многоугольный штабель очищенного от извести кирпича, приготовленного к отправке. Похоже, не дачники тут разбирали стены, слишком велики объемы, впору баржу подгоняй. Отдельно, на козлах, лежал полосовой металл — скрепы, которые закладывали в стены. Для чего добывают их в развалинах, Зубатый знал давно. По уверению кузнецов с конезавода, это было железо, выплавленное на березовом угле, например, в шестнадцатом веке, почти чистое, не горящее в горне, мягкое, как пластилин, но при использовании особой технологии, пригодное для получения булатной стали. По ночам, втайне от посторонних глаз, они ковали клинки из этих скреп, подмешивая в металл порошок высоколегированной стали, потом оттачивали и опускали в кислоту, отчего на лезвии вытравливался рисунок булата. Такая шашка на черном рынке любителей холодного оружия шла по цене подержанного автомобиля.

И для продажи была заготовлена темно-зеленая кипа листов кровельной меди, наверняка выкопанных из земли, мятых и насквозь прогнивших, да куча утвари, изготовленной из меди — ковши, рукомойники, кадила, лампадки, подсвечники и узорная оковка сундуков. Пожалуй, это был единственный след, возможно, оставленный здесь предками Зубатого — все другие стерло время.

Он долго рассматривал ископаемые поделки, уже потерявшие первоначальный вид, выбрал крохотную и почти целую лампадку странной, нехарактерной формы — в виде совы — и спрятал в карман.

Нужно было возвращаться: к шестнадцати часам приедет Хамзат. В обратный путь Зубатый отправился берегом озера и, когда спускался с холма, вдруг услышал рокот дизеля, а потом увидел, что внизу, из леса, в сторону кладбища выехал трактор с телегой и сидящими в ней людьми. То, что это похоронная процессия, он понял, когда разглядел белый деревянный крест, прислоненный к борту.

Пока он шел до леса, а потом по бору до проселка, трактор уже стоял у кладбища, а гроб возле отрытой могилы. Еще издалека он заметил среди взрослых фигур мальчика и вспомнил — сынишка Елены собирался на похороны. Значит, и она там…

Зубатый подошел, когда гроб с последним иноком опустили в могилу, встал, как чужой, сзади, за спинами. Кроме Елены, ее матери и мальчика Ромы было еще три старухи, молодой жилистый парень, веселый дедок с плутоватым взглядом и уже знакомый Иван Михайлович, который тут был распорядителем — должно быть, вся деревня. Взрослые уже кинули по горсти земли и теперь стояли, глядя вниз, и только Рома, присев возле отвала, продолжал бросать рассыпчатую глину задумчиво и отрешенно. Потом мужчины взялись за лопаты, женщины отошли в сторону, и Елена, спохватившись, оттащила сына. У Зубатого был сиюминутный порыв подойти и помочь — и третья лопата торчала из кучи земли, но ощущение собственной отчужденности и присутствие здесь однофамильца удержало. Кажется, взрослые чужака не замечали, или не обращали внимания, глядя, как летит земля из-под лопат, и лишь Рома, однажды обернувшись, теперь держался за руку матери и то и дело оборачивался, стреляя темным пристальным и недетским взором. И вдруг улыбнулся, словно пытаясь организовать игру в переглядки. Но мать одернула его и строго произнесла:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация