Двигаясь зигзагами, часа через полтора все-таки добрался до такого района. Народ попроще, дороги похуже, да и запахи появились не пойми какие. То ли помои, то ли какое-то производство, где много мусора и вони. Но выбирать не приходилось. Да и не из чего особо. Дома стояли серые, обшарпанные. Маленькие лавки попадались, но вот гостиниц, в моем понимании, не было. Вскоре мне надоело ходить кругами, и я подошел к мальчишке, который сидел на пустой бочке, разглядывая прохожих, и от скуки плевал по сторонам.
– Эй, пацан, где тут можно остановиться переночевать?
Мальчишка окинул меня взглядом:
– А что дашь?
– Могу по шее дать, – усмехнулся я.
– Да пошел ты! – Пацан презрительно сплюнул уже мне под ноги.
А вот это он зря сказал. Во всяком случае, мне, сейчас и в таком настроении. Я сгреб нахаленка за шкирку:
– Могу твое ухо подарить.
– Это как?
– Сначала отрежу, потом подарю. А могу и собакам скормить. – Мальчишка задергался, безуспешно пытаясь вырваться. – Но я сегодня добрый, так что могу оставить их на прежнем месте. Ну так что, покажешь?
Мальчишка задергался сильнее:
– Ты че, мужик, совсем свихнулся? Да ты знаешь, на кого руку поднял? Можешь считать себя трупом! Да я сам тебе уши отрежу! – и вдруг заорал: – Эй, помогите, убивают!
Не успел я удивиться смелости и наглости местной шпаны, как сзади раздался грубый голос:
– Эй, ты чего мальца обижаешь? А ну отпусти!
Я оглянулся. Троица весьма крупных парней надвигалась на меня с нехорошими улыбками.
То ли у меня за последний месяц характер испортился, то ли взгляды парней я понял не так, то ли стали формироваться специфические рефлексы, но я сдвинулся, поставив мальчишку между нами, и приставил нож к его горлу.
– Да кто же его обижает? – удивился я. – И не держу я его, пусть идет куда хочет.
Воротник я и правда отпустил, но мальчишка, чувствуя нож у горла, сам попятился назад и уперся в меня.
Парни притормозили.
– Ты это… нож-то убери.
– А с чего вдруг? – снова удивился я. – Нож мой, что хочу, то с ним и делаю. И люблю я вот так, в согнутой руке, с ним ходить. А ты иди, мальчик, иди, а то тебя, наверное, друзья заждались.
Мальчишка чуть дернулся, но сообразил, что лишние движения и разговоры могут окончиться плохо в первую очередь для него.
– Да нет, дяденька, я лучше вас до таверны провожу, а то заблудитесь. – И, уже обращаясь к верзилам: – Да ладно, проще сходить куда надо, – и при этом вроде как подмигнул парням.
На мгновение мелькнула мысль прирезать паршивца сразу – ведь до таверны он меня проводит, а потом вернется и этим же парням адресок и расскажет. А им наверняка захочется разговор продолжить. Хотя какие сейчас могут быть тайны? Если он меня куда и отведет, то не дальше чем за две улицы. Для местных меня найти – раз плюнуть. Может, сразу и этих прирезать, чтобы проблем не было? Опять же какой смысл? Будут искать убийцу уже четверых. А, будем решать проблемы по мере возникновения. Полезут – убью, не справлюсь – сам умру. Всего и делов-то.
Отойдя метров на двадцать, я оглянулся. Парни смотрели на меня внимательно, но с места не двинулись. Ну и ладушки. Убрав нож, я пошел за мальчишкой. Тот несколько раз провел рукой по горлу, посмотрел на ладонь, будто хотел убедиться, что крови нет, потом злобно глянул на меня:
– За нож-то зачем было хвататься? Я бы и так отвел.
– Если бы отвел, я бы и не хватался, – равнодушно ответил я.
Некоторое время мы шли молча, затем мальчишка заулыбался:
– Как же ты теперь без ножа? А вдруг я сбегу?
– Беги. – Я не стал улыбаться в ответ. – Сразу и проверим, кто быстрее – ты или мой нож.
Мальчишка помрачнел и молчал, пока не привел меня к дому, который ничем не отличался от соседних. Ни вывески, ни толпы посетителей. Пацан правильно истолковал мой взгляд и нехорошо оскалился:
– Что хотел, то и получил – тебе сюда.
Усмешка мне не понравилась, но придраться пока было не к чему.
– Спасибо, что проводил.
Мальчишка оскалился и вовсе злорадно:
– Да на здоровье!
Я вошел и настороженно огляделся. На первый взгляд вроде все нормально. Стандартный обеденный зал с десятком столов, стойка хозяина у двери во внутренние помещения. Чисто, аккуратно, только больно уж тихо. На звук дверного колокольчика вышел хозяин, уселся за стойкой и молча посмотрел на меня. Я постарался принять скромный вид.
– Поесть и переночевать, – коротко сказал я.
Хозяин продолжал разглядывать меня, и я даже засомневался – может, он глухой? Но тот неожиданным басом спросил:
– Кто тебе показал дорогу сюда?
– Какой-то мальчишка на улице.
– Просто взял и показал?
– Я спросил, он показал. Что-то не так?
– Раз пришел, то оставайся. – Хозяин не стал развивать тему.
Достал большой ключ и кивнул в сторону двери за спиной:
– Комната справа.
В маленьком коридоре на втором этаже было всего две двери, так что я не запутался. Комната оказалась чистенькой, аккуратной, и на постели даже белела простыня. Только вот окна почему-то не было. Бросив свое барахлишко в угол, спустился вниз, получил большую порцию жареного мяса и, подчеркнуто неторопливо жуя, попытался разобраться в своих впечатлениях. Странных, надо сказать, впечатлениях. Вроде все чинно и пристойно, но как-то… чересчур. Немногочисленные посетители сидели компаниями по возможности подальше друг от друга и вели негромкие разговоры. Несколько раз ловил на себе настороженные взгляды, но стоило посмотреть прямо, как все сразу отворачивались. И это вроде ерунда, но все посетители имели ту неуловимо специфическую внешность и повадки, которые у меня ассоциировались с «блатными». Никто не орал, не матерился, не пьянствовал, но… Явно не «малина», но тогда что, место для «сходок»? Ничего себе пацан мне удружил! Хотя что с меня взять? Грязную куртку, заляпанную кровью? Хозяин рассматривал ее очень внимательно, но купить не предлагал и отбирать вряд ли будет. Я даже усмехнулся от такой мысли. Да и чем это место хуже любого другого? Хотел спрятаться – вот и спрячусь. Могут, конечно, прирезать без объяснения причин, но я уже столько раз брал у жизни в долг, что смерть сегодня будет ничем не хуже, чем завтра.
Успокоившись, я с удовольствием доел мясо, выпил стаканчик вина, поглядывая на соседей уже без прежней настороженности. После сытного ужина потянуло в сон, потом возникла цепочка: спать – постель – простыня. Но она ведь белая! И если я, как обычно, не раздеваясь, в сапогах… Удовольствие будет уже не то. Зарок не мыться я себе дал, но… Ходить среди столичных жителей полном уродом тоже не очень хотелось.
