Очень пригодились деньги, которые Пеко забрал в Сундуре для нужд отряда. В деревне была лавка, которая как раз торговала снаряжением. Наверное, хозяин и матерился, и молился на степняков – мы скупили все запасы. Палатки, ткань, одеяла, котлы, веревки и прочее и прочее. Чтобы не напрягать местных, сразу закупили и продукты.
К вечеру благополучно прибыли отряды Контуса и Берхама, и забот прибавилось. Пришлось тратить и собственные деньги для покупки провианта для солдат.
Командование, с молчаливого согласия остальных, взял на себя Мардан. Он же распределял посты, зоны ответственности и все прочее. За мной же осталось только общее руководство, выразившееся в командах типа «Людей накормить, организовать охрану». Как ни странно, но остальные восприняли такой стиль командования вполне нормально. Они гораздо лучше меня знали, что делать, и главной моей заслугой было то, что я не лез с глупыми приказами. Ну и еще без ограничений снабжал деньгами. Пеко слушался Мардана, но основной своей задачей по-прежнему считал мою охрану и постоянно таскался за мной с пятеркой солдат.
Вечером устроили маленькое совещание, прикинули наши возможности. Примерно сотня полноценных бойцов, полтора десятка тяжелых, которые встанут на ноги еще не скоро, три десятка легкораненых, но и на них пока рассчитывать не стоило. И с такими силами выступать против ожидаемой армии? В лучшем случае мы можем только немного ее задержать. Пока же остается только ждать прояснения обстановки.
На следующий день решили перевести раненых на другую сторону Глубокой и оборудовать для них на всякий случай отдельный лагерь. По моему же приказу, тоже на всякий случай, поставили посты на концах и середине моста. Снабдили их горшками с жиром и маслом (все, что нашли и смогли купить) и дали единственный, но строжайший приказ: в случае угрозы захвата сжечь мост к чертовой матери. Вряд ли отсутствие моста кого-то задержит надолго, но все-таки… Выглядели эти посты по-идиотски (даже днем у них все время горели по два факела), но их появление убедило людей, что все это всерьез. Оставалось только убедить самого себя, что у меня не паранойя и не мания преследования.
Затем на несколько дней установилось затишье. Никаких обозов, никаких степняков. Разведка моталась по степи, но никого рядом не было. Мне никто ничего не говорил, но чувствовалось, что погранцы уже жалеют, что послушались меня и сорвались, бросив все. Спокоен был только Мардан. Когда Контус и Берхам в моем присутствии заворчали на него, он небрежно бросил:
– Милорд Гордан пообещал, что, если нас обманут, мы прогуляемся по степи единым отрядом. Подождем, пока раненые встанут в строй, а потом… – Он мечтательно закатил глаза.
Остальные тут же повернулись ко мне, и я был вынужден согласно кивнуть. После этого снова установилась тишина и относительный порядок. Да еще раненые старались побыстрее вернуться в свои отряды, но я приказал следить за этим строго: нас ждала неизвестность, и ставить в строй раненых – всего лишь способ их легкого убийства.
Прошло уже пять дней, когда разведка доложила о появлении степняков. Еще через пару часов появился и Дарджин. Измученный, с воспаленными, красными глазами.
– Милорд, старейшины согласны на ваше предложение. Во все племена отправлены гонцы, и в ближайшие пару дней они прибудут сюда, – сказал он охрипшим голосом.
– Все?
– Все, милорд.
Я попытался прикинуть в уме – десять тысяч человек (допустим). Примерно по одной лошади (как минимум) у каждого, по одной повозке на десять человек. Скорее всего, есть еще какие-то животные. Козы, овцы или еще что. И все пойдут по узенькому мостику, который нельзя перегружать. Это сколько же они будут переправляться? И успеем ли мы?
– Со своими воинами поступаешь под начало Мардана. Он тебе укажет, где размещать людей и все остальное, – скомандовал я.
Я думал, будет взрыв, ведь после боя у пограничного поста Мардан для Дарджина должен восприниматься как смертельный враг, так же как и я, но тот только устало кивнул.
– Сразу же начинайте переправу. Выделите людей для обеспечения порядка, чтобы переправа шла непрерывно, но постарайтесь не перегружать мост.
Дарджин молча кивнул.
– Поставьте факелы вдоль всего моста и не прекращайте переправу даже ночью.
Снова кивок.
– И последний вопрос. – Мой голос непроизвольно стал вкрадчивым: – Что слышно о пришлых кочевниках?
Я думал, что Дарджин смутится, но он только устало вздохнул:
– Самое позднее через три дня они будут здесь.
После этого начался сумасшедший дом. Кочевники все прибывали и прибывали. Люди, повозки, скот. Все это надо было остановить, разместить, напоить, направить. В идеале хорошо бы сначала переправить людей, но кто же бросит свое барахло и скот? Вот и приходилось с помощью самих кочевников хоть как-то упорядочивать это месиво людей, скота, повозок, чтобы не перегружать мост. Но если людей еще можно было хоть как-то вразумить, то с животными никаких нервов не хватало, особенно когда какой-нибудь баран вдруг решал, что именно он и именно сейчас должен идти на переправу. У кого-то сломалась повозка, и ее приходилось выносить с моста чуть ли не на руках. Да еще до немногочисленных жителей Дене вдруг дошло, что они могут остаться здесь в очень гордом одиночестве. А у них тоже барахло, скотина и уверенность, что милорд Гордан просто обязан пропустить их в первую очередь.
Суматоха, нервотрепка, но мне показалось, что у людей появилась общая цель. Первое время солдаты непроизвольно опускали руки на оружие, когда к ним приближались кочевники, но это быстро прошло. Да и чего там делить, если с каждым часом нарастает напряжение, а перед глазами сплошным потоком бредут измученные люди. А потом вообще стало не до глупостей. Нужно содержать временный лагерь, помогать раненым, организовать хоть какое-то питание. Да и чисто военные задачи никто не отменял – почти десяток разъездов направили в степь в разных направлениях с единственной задачей: при появлении пришельцев немедленно поднять тревогу. Прошли сутки, но поток беженцев не уменьшался, и люди уже валились с ног от усталости. Пришлось ввести «посменную» работу, чтобы солдаты могли хоть немного отдохнуть.
Единственным бездельником оказался я. То ли Пеко просветил погранцов о возможных последствиях моего плохого настроения, то ли еще что, но они решили, что для всех будет спокойнее, если я не буду нервничать и злиться. Может, посчитали, что не милордовское это дело – ругаться в пыли у моста, но меня очень вежливо попросили побольше отдыхать перед решающим сражением. Мардан так и сказал: «Вся надежда на вас, милорд». Приятно, конечно, но я свои силы оценивал трезво. Может, я кого и убью своей непонятной магией, но надолго ли меня хватит? А если нападут внезапно и я не успею приготовиться? А если солдаты схлестнутся, перемешаются, тогда что делать? Гусля говорил, что я спьяну умудрился испарить одежду на женщинах, а на мужчинах – нет. Сейчас бы подобное пригодилось, но как я это делал? Без понятия.
