— Ваня, иди, я буду мыться.
— Так на здоровье! — прикинулся я шлангом.
— Тебе нельзя здесь оставаться.
— А мне одному страшно, — решил я воспользоваться нашей легендой.
Таня поджала губы, покосилась на заинтересованно слушающих служанок, но орать не стала.
— Иди, Ваня, — с упором повторила она. — Это ненадолго.
— Так дверь закрыта, — усмехнулся я.
— Так… — «открой», она, к счастью, не сказала. Сдержавшись, кивнула одной из служанок: — Проводите господина в его покои.
Меня как высокородную особу проводили за дверь и немедленно ее закрыли. Я только усмехнулся. Подумаешь… Каждая девчонка почему-то считает, что позволить лицезреть ее обнаженное тело — это невероятная милость с ее стороны. Да я столько порнухи насмотрелся… Да я и вживую не раз… А все равно каждый раз — как будто в первый. Мысли невольно повернули на фривольный лад. Таня в купальнике, Таня без купальника, Таня рядом в постели…
Вздрогнув, обругал себя за излишние фантазии. Хорош бы я был сейчас в постели — подхожу, Таня ждет, я ложусь… и носом, да и не только носом, в пол! Пока не обрету тело, об этом лучше даже не думать.
Слоняться в одиночку пришлось почти три часа. Не знаю, что они там делали, да и как можно мыться ТРИ часа?! У меня лично эта процедура никогда не занимала больше трех минут. Бывали, конечно, исключения, но это если с друзьями, с пивом. Но в одиночку?!
Меня, кстати, тоже хотели помыть. Когда из коридора появилась еще одна толпа, волокущая еще один чан, я сначала не врубился. Но когда они попытались втащить его в мою комнату, я уже успел представить последствия.
— Куда? — рявкнул я на мужиков.
Те притормозили, старший поклонился.
— Ванна для молодого господина.
Ага, ванна. А потом еще бельишко мое привиденческое предложат постирать.
— Когда я этого захочу сам, я сам и скажу. А пока унесите все назад.
— Но, господин…
— А ну пошли вон! — рявкнул я, раздражаясь все больше.
Мужики переглянулись, склонились уже все и быстренько исчезли. Блин, ну все наперекосяк! Мало того, что я лишен всех удовольствий, так я и скрывать должен, что я ничего не могу!
Когда из Таниной комнаты вышла невероятная красавица, я даже немного удивился — как же я пропустил ее появление? Та подошла поближе.
— Ну как?
— Чего как? — не понял я.
Голос показался знакомым, и тут только дошло, что передо мной — преображенная Таня.
Что они с ней сделали?!
Не, я слышал, конечно, что женщина может меняться, но чтобы настолько! Мордашка ее в первый раз за время нашего знакомства сияющая и улыбающаяся. Брови подчеркнуты странным изгибом, ресницы стали чуть не вдвое длиннее. Губная помада, тени, румяна. Пышные волосы собраны в сложную высокую прическу. В маленьких ушках огромные сверкающие серьги, на груди колье, которое только царицам носить. Платье как платье — пышная юбка, декольте, немного рюшечек. Но темно-синяя ткань — я подобных в жизни не видел! Прямо чувствовалось, какой мягкой и нежной она будет под руками. Да и округлости фигуры платье подчеркивало так, словно Таня стояла обнаженная.
— Обалдеть! — только и смог выдавить я из себя.
То ли Таня начала привыкать к моему жаргону, то ли ее больше интересовали мои чувства, а не слова, но она удовлетворенно улыбнулась.
— А где ты все это взяла?
— Барон прислал. В записке было сказано, что это в благодарность за спасение дочери.
— Но это, наверное, очень дорого.
— Ты даже не можешь представить, КАК дорого.
— Значит, надо будет все оставить.
— Это почему? — насторожилась Таня.
— Так мы же ничего не сделали, чтобы заслужить такие подарки.
— А то, что Регина проснулась?
— Ты же сама сказала, что она «проснулась». А мы просто стояли рядом, когда это случилось.
Таня снисходительно улыбнулась.
— Ты сам-то в это веришь?
— А чего тут верить или не верить? Я-то точно ничего не делал. Всего лишь попросил, чтобы она проснулась.
— Эх, если бы всех больных можно было вот так «попросить».
Таня задумалась о чем-то, скорее всего опять про то, что я демон и кто-то там еще. Но выглядела она в этот момент очень красивой. Я даже сомлел ненадолго, глядя на нее. А потом у меня внутри вдруг проснулась жаба жадности.
— А чего это тогда тебе подарки прислали, а мне нет?
Таня удивленно посмотрела на меня, потом обвела рукой вокруг:
— А это что?
— Это?
Не, я, конечно, заметил, что вещей в комнате прибавилось, но мне даже и в голову не могло прийти, что все это для меня. Для выставки в Эрмитаже — в самый раз, но носить самому? С десяток комплектов штанов, рубашек, курток, сапог. Все как с модельной выставки. Изукрашенное тиснением, расшитое золотом, жемчугом, еще какими-то камешками. В шкатулочке лежала целая груда колец, перстней, цепочек. Самолюбие замурлыкало, как сытая кошка, и улеглось спать дальше.
— Ну, тогда ладно. Жалко только, что померить нельзя.
Таня только улыбнулась.
— Не о том думаешь. Вокруг нас становится все больше людей, и надо что-то придумать, чтобы тебя не разоблачили.
— Тебе, значит, можно красиво одеваться, а мне, значит, нельзя?!
— Ваня… — строго-осуждающе протянула Таня.
— Я уже двадцать лет Ваня! — начал заводиться я. — Сама вырядилась, как новогодняя елка, а мне…
В это время в дверь негромко постучали, и вошел слуга. Коротко поклонился.
— Барон Локран и магистр Сурдан просят о встрече.
Таня неуловимо переменилась, стала какая-то… более величественная, что ли.
— Пригласи их.
Дверь распахнулась, и вошли гости. Судя по их внешнему виду, они тоже успели побывать в ванной и вырядились как на праздник. Началось расшаркивание, уверения в уважении и т. д. Я сразу же сдвинулся за спину Тани и старался помалкивать. На меня косились, но в разговор не втягивали.
— Как чувствует себя Регина? — поинтересовалась Таня.
Барон расцвел.
— Я только что от нее. Никак не может поверить в то, что мы ей рассказываем. Но чувствует себя прекрасно, носится по комнатам. Для нее сейчас главная трудность — выбрать себе подходящий наряд. Магистр Сурдан еще раз проверил ее и считает, что она совершенно здорова. — Барон вдруг стал очень серьезным. — Я полностью доверяю его знаниям и опыту. И нам обоим очень хочется узнать — что же с моей дочерью произошло на самом деле.