Барону ничего не оставалось, как молча поклониться. Уже не обращая на нас внимания, Наместник ушел к своему отряду и стал отдавать распоряжения.
Я повернулся к Тане, чтобы спросить ее мнение о произошедшем, но та почему-то смотрела на мои руки. Я тоже посмотрел на них и чертыхнулся — кисти снова превратились в черные скрюченные лапы, а когти стали чуть не в десять сантиметров длиной. Таня вздохнула.
— Надо срочно уезжать, тебе становится все хуже.
Возразить было нечего. Я молчком забрался в повозку, уселся, разглядывая свои «ручонки», которые на этот раз в нормальное состояние возвращались очень медленно.
Отряд тронулся, мы выехали за ворота. Потом раздался топот копыт, и вокруг повозки промелькнули тени. Я поглядел в свои «смотровые щели» и выматерился уже вслух — десяток солдат, которых выделил Наместник, взял мою повозку в кольцо.
Блин, а я-то еще волновался, как мы будем избавляться от внимания графа! А скорее всего, главной головной болью могут стать вот эти неулыбчивые солдаты. Идея с поездкой за чужой счет уже не казалась мне такой уж хорошей — проблемы нарастали как снежный ком. Если бы не здоровье Регины, то я бы предложил Тане сбежать от такого внимания уже сегодня. Но что делать сейчас? Ладно, надеюсь, до вечера ничего не случится. За ужином попробуем что-то придумать, а сейчас остается только ехать под усиленной охраной. Ну, Наместник, ну, падла! Подумаешь, не встал перед ним на колени, так что теперь, сразу в тюрьму сажать?! А то, что и такой вариант возможен, теперь не казалось таким уж невероятным. Слишком уж много внимания, слишком уж хорошо меня начинают охранять.
Часть вторая
Новые желания
Настроение было… не очень. Вроде бы для меня ничего не изменилось — отдельная повозка, свежий воздух. Покачивайся на лавочке в такт движению повозки, всего и делов. Но стоило посмотреть в окошечки, и на душе сразу становилось неуютно. Солдаты Наместника выглядели спокойными. Не косились на меня, не орали и не смеялись. Но вот их вид почему-то вызывал у меня нехорошие ассоциации. Примерно так, наверное, выглядела охрана, сопровождающая каторжан в долгой дороге. Тех, правда, вроде гнали пешком, а на повозках везли только декабристов. Ни к тем ни к другим я себя не причислял. Но ощущения я испытал похожие. Можно было немного покуражиться, спеть что-нибудь этакое приблатненное, с надрывом. Но ничего подходящего в голову не приходило. К сожалению, а лучше сказать — к счастью, ни я, ни мои друзья не перешли ту грань, после которой передвигаться разрешают только с конвоем. Поэтому в голове крутились только какие-то обрывки песен типа «поезд Воркута — Магадан». Вскоре строить из себя бывалого пацана надоело. Появились более серьезные поводы для раздумий.
Наместник вроде бы говорил о сопровождении. В моем понимании городского жителя для этого вполне достаточно было просто ехать за повозкой. Парочка всадников действительно ехала сзади. Но! Еще две пары по бокам и, как я подозреваю, еще одна пара ехали спереди. Зачем?! Такое построение наводило на мысль, что солдаты больше беспокоятся, как бы не сбежал я, а не о том, что на меня нападут. Если восемь человек охраняют меня, то Регину охраняют трое. Да и зачем весь этот цирк с охраной? У графа два десятка солдат, у Регины не меньше. Они прекрасно осведомлены о местных реалиях. И если уж решили, что двадцати солдат им хватит для спокойной дороги, значит, этого и в самом деле достаточно. А у нас сейчас почти тройной запас. Вот и вопрос — кто кого и почему боится?! Или охраняют? Единственная моя вина — что я не склонился перед Наместником. Если это и в самом деле вина, то почему меня не арестовали сразу? Или арест уже произведен и меня под благовидным предлогом везут к месту заключения и казни?
Мысли интересные и многообещающие. Фантазировать и накручивать себя можно было до бесконечности, но реальной информации к размышлению — ноль. В конце концов я плюнул и стал просто смотреть в окошки.
Выехали мы из замка барона довольно поздно, поэтому я почти не удивился, что остановились мы только ближе к вечеру и сразу на ночевку. Причем выпускать меня из клетки никто не торопился, охрана продолжала сидеть на лошадях и смотрела куда-то в сторону. Когда наконец явилась Таня и выпустила меня на волю, я уже был на взводе и напридумывал себе всяких ужасов, вплоть до нападения неизвестных и тихой резни.
Но все было в порядке, за исключением моего настроения. Народ суетился, обустраивая лагерь. Но я сразу обратил внимание, что единого лагеря не получалось. Скорее два с половиной (если считать по солдатам). Вроде все с оружием, но вот форма и поведение различались довольно сильно. В центре лагеря расположился отряд Регины. Их отличительным признаком для меня стали доспехи — на кожаные куртки было нашито множество кусочков кожи, налегающих друг на друга. Не знаю про их защитные свойства, но сделано было очень аккуратно, покрыто лаком и потому издалека очень напоминало рыбью чешую. Для этих солдат главным было обустроить свою хозяйку — Регину. Они быстро поставили три палатки, держались компактно и на остальных почти не обращали внимания. Солдаты графа оказались на противоположном конце лагеря. Эти тоже поставили пару палаток для хозяев, но вот охрану выставили по периметру лагеря — видимо, граф по-прежнему считал себя ответственным за общую безопасность. У лесочка, где стояли мы с Таней, расположились солдаты Наместника. У этих палаток не было, только развели костер, и все.
Я думал, что мне обустроят местечко, как и раньше — костерок возле леса, но на этот раз вышло иначе. Заметив, что я с Таней не гуляю, а стою на одном месте, к нам направились четверо солдат барона, притащив довольно объемный тюк. Не успел я удивиться, как они уже поставили палатку примерно три на четыре метра. Поклонились, трое ушли обратно, а один остался. И так это небрежно, как само самой разумеющееся, встал у входа в палатку, изображая почетный караул. Тут же подошел солдат графа и разместился возле палатки со стороны леса. Это уже становилось интересным. Заметив появление новых солдат, со стороны кольчужников Наместника подошел еще один. Одет он был чуть богаче остальных, на груди поблескивал какой-то медальон. Вид имел весьма пасмурный и недовольный. Таня, которая тоже наблюдала за этими непонятными перемещениями, протянула:
— Это сержант. Сейчас что-то будет.
Тот подошел к палатке и начал что-то бубнить стоящему у входа «рыбке». Тот слушал внимательно, но, судя по багровеющему лицу сержанта, ответил совсем не так, как он ожидал. Тут еще подтянулся графский солдат и тоже что-то добавил. После нескольких фраз обстановка ощутимо накалилась. За мечи пока никто не хватался, но, по моим ощущениям, до этого оставалось совсем чуть-чуть. Почему-то меня это задело. Мало того что со мной обращаются как с чемоданом, не спрашивая, чего хочу я, так еще и собрались мою палатку кровью забрызгать?! Накручивая себя, направился к этим скандалистам. При моем приближении все заткнулись. Я оглядел солдат. Нормальные мужики, крепкие фигуры, уверенные взгляды. Не понравился только сержант — в его взгляде сквозило какое-то раздражение и пренебрежение к остальным.
— Сержант, в чем дело?
