Дальше мы шли уже молча.
Погони местных ментов мы не дождались. То ли патрули ходили редко, то ли ребята, с которыми мы «рассчитались», предпочли, не поднимая шума, утащить половинки тела на ближайшую мусорку, но за нами никто не погнался, и через полчаса я перестал оглядываться назад. Да и в местных условиях кого-то преследовать вряд ли было легкой задачей. Мы, во всяком случае, очень быстро заблудились. Мне город напомнил помесь старой части Риги, деревни и огромных складов. Дома то каменные двух-трехэтажные, то одноэтажные деревянные. Улицы — одно название. То мощеные, широченные, можно ехать в четыре ряда. То шириной около метра. То идут прямо, то петляют, как придурошные, меняя направление чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Местные дорогу показать не отказывались, но объясняли так, что лучше бы промолчали.
Дом купца мы нашли уже поздним вечером — адрес был весьма приблизительным: Челем, второй южный торговый район, улица справа от храма Злонара, седьмой дом справа. Мы бы еще долго плутали, если бы Таня не плюнула на нашу конспирацию и не наняла бы шустрого мальчишку, который за полчаса привел нас в нужное место. Сам дом был скрыт за высоким глухим забором, и чем он отличался от остальных, мне было совершенно непонятно. Таня несколько раз постучала тяжелым дверным молотком, но никто не спешил открывать. Послышался лай нескольких собак, но этим все и ограничилось. Лишь после третьей попытки, когда я уже собирался идти напрямую сквозь забор и устраивать скандал неприветливым хозяевам, узкая калитка распахнулась. Но желание заходить внутрь резко уменьшилось — поперек калитки стояло НЕЧТО. Наверное, это был мужчина. Ростом мне по плечо, но с несуразно большой головой и широченными плечами. И все это держалось на коротеньких тоненьких ножках. Огромный нос, большие вывернутые губы, лохматые брови, обвисшие, как у сенбернара, щеки. Все вместе создавало впечатление дикой неправильности. С минуту мы молча рассматривали друг друга.
Первым заговорил сторож, голос его оказался неожиданно мягким и приятным:
— Что угодно господам?
— Мы разыскиваем дом семьи купца Локки.
— Вы пришли правильно, но сегодня уже поздно. Если у вас какое-то дело, то приходите завтра.
— У нас есть сведения о судьбе купца и важный разговор для его наследников. Но мы очень сильно ограничены во времени, и завтра может оказаться поздно уже для всех нас.
Коротышка выслушал внимательно, потом кивнул:
— Проходите.
Пропустил нас внутрь, затем тщательно запер калитку. Стала понятна и его уверенность, и его сговорчивость — в ручонке, которую он все время держал за спиной, оказалась устрашающая дубина, чуть ли не с него самого ростом. А тут еще и собачки подбежали, чтобы поприветствовать нас. Неожиданно подтвердился рассказ Тани об одной ночной истории. Собаки подбегали с рыком, сторож даже заругался на них. Но дальше стало интересно. Не добежав до нас нескольких шагов, собаки вдруг резко притормозили, затем, прижав уши, поскуливая, на животе поползли ко мне. Я присел на корточки, с интересом глядя на этот цирк. Такое впечатление, что собаки не столько хотели меня понюхать или лизнуть, сколько подлезть под мои руки. Я приподнял их, и один из волкодавов сразу пристроился возле меня. Осторожно проведя ладонями над ним, почувствовал несколько болячек (шея натерта ошейником, несколько больших синяков на ребрах, сустав на правой задней лапе опух). Собак я еще не пробовал лечить, но может получиться интересно. Снова медленно повел руками, и по шерсти побежал целый рой искорок, которые стали сливаться в некое подобие маленьких молний. Но, по моим ощущениям, ранки при этом заживали почти сразу. Получив лечение, кобель отбежал в сторонку и уселся, глядя на меня преданными глазами. Его место заняла следующая собака, и все повторилось. Когда я подлечил всех (заняло это минут десять) и выпрямился, то увидел совершенно разную реакцию окружающих. Таня улыбалась по-доброму, почти как раньше. А вот сторож-гном смотрел настороженно-подозрительно.
— Только не вздумайте мне собак приваживать, а то я не посмотрю…
На что он там не посмотрит, осталось невыясненным. Я только собрался удивиться — а чего же он молчал, пока его собак лечили, как волкодавы неожиданно высказали и собственное мнение о происходящем. С яростным рычанием они бросились между мной и сторожем, и пасти были оскалены совсем не по-дружески. Гном отскочил и поудобнее перехватил дубину.
В это времени с крыльца послышался мужской голос:
— Гаранвар, ну, что там?
Гном, не сводя с нас взгляда, ответил:
— Да тут пришли какие-то господа, они говорят, будто бы что-то знают о судьбе вашего отца.
— Ну так веди в дом. Чего ждешь?
Гном покосился на собак, потом сделал приглашающий жест. Так мы и подошли к крыльцу — я с Таней, между нами и гномом — цепочка рычащих собак. Как только мы вступили на крыльцо, собаки враз успокоились и уселись, внимательно наблюдая за нами.
— Могу только посоветовать, но этой ночью вам лучше во двор не выходить, — улыбнулась Таня гному.
Гном мрачно посмотрел на нее, на собак, но ничего не ответил и повел нас в дом. После нескольких слабо освещенных коридоров и лесенок мы оказались в просторной, теперь уже ярко освещенной комнате, обставленной под старину. Все массивное, солидное. Посреди комнаты большой стол, несколько стульев. Вдоль стен шкафы, сундуки и еще какие-то непонятные вещи. Но я их не очень разглядел, да и внимание в первую очередь привлек мужичок, стоявший посреди комнаты. Очень уверенный в себе крепыш лет тридцати, почти полная копия купца.
Опять последовала минута взаимного разглядывания.
— Кто вы такие? — вдруг резко спросил мужик.
Таня вежливо улыбнулась:
— Вам лучше не знать наших имен. Так будет спокойнее и для нашей, и для вашей безопасности. О причинах тоже лучше не расспрашивать. Но мы расскажем все, что знаем о судьбе и последней воле купца Локки. Если, конечно, вы его сын.
Мужичок набычился.
— Меня зовут Локинас. Я старший сын, как вы говорите, купца Локки.
— Очень хорошо. И было бы еще лучше, если бы при разговоре могла присутствовать ваша мать, госпожа Илона.
Мужичок поджал губы, подумал, потом кивнул и ушел.
Вернулся он минут через десять в сопровождении женщины лет пятидесяти. Очень интересный тип, который мне всегда нравился, хоть и не вызывал сексуального желания. Бывают такие женщины — и в тридцать, и пятьдесят лет они выглядят королевами. Тонкие аристократические черты лица, всегда красиво уложенные волосы, умный взгляд, внутреннее благородство, которое не почувствует только полный дебил. Одного ее появления было достаточно, чтобы мы все, включая и ее великовозрастного сыночка, почувствовали себя нашкодившими детьми. Женщина подошла и молча оглядела сначала Таню, потом меня. Вернувшись к столу, показала жестом, чтобы и мы садились. Таня присела, а я устроился за ее спиной.
— Рассказывайте.
