– Что-то у тебя мрачные какие-то мысли, – констатировал Ап и, оставив в покое Тима, пристал к Эль: – А вы, магички, пиво пьете?
– Пьем.
– Ух ты! Не знал! А какое предпочитаете?
– Любое. Лишь бы пополам с кровью болтливых толстяков.
– Эль, хорошая ты девушка и красивая, но, как и все женщины, ты немного стерва. Как сговорились гадости про меня говорить! Я ведь могу и обидеться! Да и какой я толстяк?! Это не жир – это мускулатура!
Тим, не сводя взгляда с небес, выставил руку, указывая вверх:
– Смотрите! Вы это видите?!
– Что? – не понял Ап. – Небо? Звезды? Шрам? Вижу, конечно, не ослеп еще.
– Да там, куда я показываю! Видишь?!
– Звезда летит, – тихо произнесла Эль.
– Значит, ты это тоже видишь, – обрадовался Тим.
– И я тоже, – заявил Ап. – Будто светлячок высоко-высоко летит. Странная звезда – не видел никогда таких. Бывает, звезды падают, но они это быстро делают, а не ползут, будто забулдыга по пути из трактира.
– Это не звезда, это искусственный спутник. Сателлит, – мрачно пояснил Тим.
– Чего? – не понял здоровяк.
– Это такая штука… Как бы тебе объяснить… Ты вот луну видел?
– А сам-то как думаешь?
– Вот смотри – у Нимаилиса сейчас две луны. Они летают над миром на одной высоте. Часть, обращенная к солнцу, у них светится. Мы это видим ночью. А эта звездочка вроде луны, но только очень маленькая. Допустим, с коня размером. И ее запустили в небо люди. Она сейчас летит на огромной высоте, и мы ее видим из-за того, что ее освещают солнечные лучи. Наш глаз может свечу за несколько миль в ночи разглядеть легко.
Ап приподнялся, склонился над Тимом, шумно нюхнул, озадаченно произнес:
– Запаха нет – непохоже, чтобы ты пил сегодня. Но несешь несуразицы разные. Уж не свихнулся ли ты после всего этого купания? Или головой ударился. Первый раз слышу, чтобы человек бредил о конях в небесах, освещаемых солнцем!
– Тимур, а кто его на небо закинул, этот спутник? – тихо поинтересовалась Эль.
Тим, не сводя взгляда с движущейся искорки, ответил неопределенно:
– Не знаю. Что-то странное происходит, а вот что… В Эгоне на наше становище напал железный дракон – так его назвали воины. Но это не дракон и вообще не животное – это машина. Сложная, странная, но машина. Геликоптер. Такой нельзя сделать – их нет ни у кого. Будь у Ании десятка два таких машин, она бы покорила весь Нимаилис. Я не знаю, откуда он мог взяться. Очень странно.
– Откуда ты тогда вообще про него узнал? Слово такое удивительное – «геликоптер», – продолжала допытываться девушка.
– Эль, мне о таких машинах рассказывали отец и его люди. Там, на небесах, у них были геликоптеры. И еще я часто рассматривал птицу, на которой они упали в нашу степь. Она была совершенной. Даже ее раны не мешали это разглядеть. На ней все было устроено одновременно и как надо. А на том драконе, в смысле геликоптере, что-то было нехорошее… неправильное… Я видел его оружие. Оно было несовершенным. Сама машина – совершенство, а оружие – нет. Оно было чуждым. Будто искусный кузнец изготовил великолепный меч, а глупый подмастерье решил зачем-то его улучшить и приварил к тонкому лезвию грубый крюк. Я ничего не понимаю, и мне не с кем посоветоваться. Я не знаю, откуда здесь появились такие машины. Эль, чтобы запустить спутник, нужно затратить огромные силы. Этого никто здесь не может. Не должен уметь. Но спутник – вот он, летит.
Апу надоело слушать малоинтересный монолог Тима. Встав, он сообщил:
– Пойду я воды морской хлебну, а то рыба в животе сильно пить просит. Потом отолью – и спать. И вы тоже – завтра нас до рассвета поднять должны, и попремся мы на север, покуда не околели от голода на этом веселом берегу.
Эль, дождавшись, когда Ап отойдет, сообщила нечто новое:
– Тимур, я видела эту звезду прошлой ночью, когда выходила на палубу. Жаль, что не догадалась тебе рассказать. И я думаю, что спутник запустили те же люди, что напали на ваше становище. Они невероятно сильны. Я ведь получила хорошее образование и знакома с очень древними знаниями. Я знаю, что такое орбита и как трудно туда доставить груз с поверхности Нимаилиса. Вся Империя не в силах туда закинуть даже маленький камешек, не говоря уже о большом спутнике.
– Я тоже думаю, что это они. У черного человека, с которого все это началось, было огненное оружие. И на нем были письмена языка небесных людей. Моего отца это поразило. Может, небесные люди решили захватить наш мир, найдя сюда дорогу? Раз один корабль сумел сюда попасть, то и другой может повторить это. Но их действий я не могу понять. Они непохожи на отца и его друзей, они совсем не такие. Я убил одного из них, разбив его голову о древнего идола. Его было трудно убить. Сильный воин. Очень сильный. Те небесные люди, что жили у нас в становище, были не такие… Давай последуем совету Апа – и будем спать. Говорить без толку глупо.
– Почему без толку?
– Эль, я нищий чужак на имперской земле, ты тоже не имеешь здесь власти. А мы разговариваем о вещах, достойных владык мира. Думаю, императору было бы интересно узнать, что в небесах летает спутник, запущенный пришельцами из мира моего отца. Но крестьянину, который платит подати казне, это будет уже безразлично. Он ведь ничего не решает здесь, как и я.
– Сегодня не решаешь, а завтра… Твой дед – вождь степного народа, и он видит в тебе своего преемника. Я правильно понимаю?
– Мы – народ изгоев. Нас много, но я не верю, что при моей жизни мы вернем себе свои исконные земли. То, что я вижу вокруг, доказывает, что Империя и ее союзники не слишком сильны. Но если это так, то они давно бы уже были разбиты. Раз этого еще не случилось, значит, я чего-то не понимаю. Или не замечаю. Спокойной ночи, Эль.
* * *
Второй Артольский выступил в путь на рассвете без задержки на завтрак, так как завтракать было нечем. Это обстоятельство не слишком радовало народ, без сомнения увеличивая число потенциальных дезертиров. Фол, ругаясь на ходу, пояснил, что вчера вечером в полку оставалось пятьсот восемь солдат и офицеров, а сегодня, когда начали движение, девятерых недосчитались. Интендант не сомневался в их тупости – только житель горной деревеньки, населенной потомственными кретинами, способен покинуть армию на откупных землях. Раз так, то жалеть о потере нечего: дураки – важному делу только помеха. Но, сам же противореча своим словам, жалел – того и гляди, народ толпами повалит.
Дорога, повторяющая все изгибы берега, была не особо комфортной. Тяжелые подводы пробили в грунте серию параллельных борозд, набросав между ними комьев засохшей грязи. Многие солдаты, потерявшие во вчерашней заварухе обувь, начали хромать в первый же час пути. Идти по обочинам было еще неудобнее из-за обилия твердой травяной стерни, оставленной козами и овцами. Но этим неприятности не исчерпывались – от вчерашней гниловатой рыбы у многих прихватило животы. Люди то и дело выскакивали из колонны, на бегу поспешно спуская штаны, и, не успев присесть, начинали шумно удобрять скудную почву побережья.
