К себе Леня ее не взял, но предложил выход: он говорит
матери, да и всем остальным, что сестра подрабатывает его помощницей. Так
Лариса получила статус работающей по свободному графику женщины, объяснение
деньгам и новым тряпкам и также возможность распоряжаться временем по своему
усмотрению, не отчитываясь перед матерью. Однако за полтора года девушка не
потеряла осторожности и каждый раз встречалась с Анатолием за квартал от своего
дома. От него же тщательно скрывала отношения с другими мужчинами: хранить
верность любовнику Лариса считала верхом глупости, а природный темперамент
требовал выхода – встреч с ним раз в неделю ей не хватало. Мужчины появлялись в
ее жизни ненадолго и служили лишь средством удовлетворения, в том числе
морального: девушка доказывала себе, что она интересна не только Толику, и на
время успокаивалась.
– Ты чего такая задумчивая? – прервал Анатолий ее
мысли. – Что-нибудь случилось?
– С матерью поссорилась. Начали сегодня разговор: давай
продадим дом, купим всем нормальные квартиры. А она ни в какую.
– А покупатель на дом найдется?
– Уже нашелся, и не один. Кстати, дом ведь неплохой,
крепкий, к тому же его постоянно ремонтируют… Слепить из него особнячок, и
будет загляденье!
– Будет, – согласился Анатолий, останавливаясь у
подъезда. – А что мать?
– Упирается. Говорит, там ее детство прошло, память о
сестре и все такое. А меня уже тошнит от этой памяти, потому что все вместе
живем, как в коммуналке, и никуда не деться! Последнее время народу стало
меньше приезжать… С одной стороны, это хорошо, потому что не топчемся перед
ванной, как овцы. А с другой – деньги-то нужны, правда?
– Деньги всегда нужны, – философски заметил Толя.
– Вот-вот, и я о том же. Я говорю: мам, давай дом
продадим, купим нам квартиры. А она боится в долг влезать. Детей родных
оставить без жилья ей не страшно, а кредит брать – страшно!
Лариса вздохнула, бросила испытующий взгляд на Анатолия. Тот
сидел, уставившись перед собой ничего не выражающим взглядом, и определить,
насколько он проникся Ларисиными бедами, было совершенно невозможно.
– С тобой только и могу отдохнуть… – она подбавила
в голос чувства, ласково погладила любовника по руке. – Если бы не ты…
– Ладно, пойдем, – он вылез из машины, помог выйти
Ларисе и шутя дотронулся пальцем до родинки под губой. – Красотка ты моя!
Лариса терпеть не могла свою родинку и уж тем более не
переносила, когда ее трогали. Однако, следуя наставлениям Лени и видя перед
собой цель, которая многого стоила, сдержалась и мило улыбнулась.
– Пойдем скорее, – прошептала она, наклонившись к
его уху и нежно прикусывая мочку.
Анатолий довольно ухмыльнулся, обнял Ларису за талию и
повлек ее в подъезд.
Она вернулась домой два часа спустя, прошла к себе в комнату
и обнаружила там Леонида, валявшегося с книжкой на диване.
– Сколько раз тебе говорить – не ходи ко мне, –
зло бросила она, стягивая платье за дверцей шкафа. – У тебя своя комната
есть.
– А мне твоя нравится, – зевнул Леня, захлопывая
книжку. – Второй этаж, в окна никто не заглядывает…
– Проваливай. Я переодеться хочу.
– Развела своего дурака на хату? – небрежно
поинтересовался Леня, игнорируя требование сестры.
– Сам ты дурак, – огрызнулась Лара.
– Значит, не развела, – с пониманием констатировал
Леонид. – Ладно, не дуйся. Это за один раз не делается, нужно постепенно,
с тактом…
– Да не понимает он такта! – не сдержалась
Лариса. – Морда каменная, отмалчивается, ни о чем не расспрашивает!
Она со злостью швырнула помятое платье, и оно, спланировав,
накрыло Леонида. Тот отбросил его на спинку дивана, нехотя поднялся и прошелся
по комнате.
– А чего ты ожидала? Что он сразу отправится тебе
квартиру на Чеховском бульваре покупать? Двухкомнатную, улучшенной планировки?
Так не бывает, Ларочка!
Близнецы встали друг напротив друга, злые, удивительно
похожие: даже хмурились они одинаково.
– И что же, теперь мне до конца жизни с вами куковать в
этой развалюхе? – Лариса широким жестом обвела комнату. Обстановка в ней
до смешного противоречила ее словам: мебель здесь была новая, светлого дерева,
а на комоде стояла дорогая стереосистема, подаренная все тем же Анатолием.
– Не надо драматизировать ситуацию! Ты хочешь свою
квартиру, и я тебя понимаю. Но если ты и дальше будешь наезжать на всех, как
танк, у тебя ничего не выйдет! Понятно?
– Ленечка, ну что же делать? – Сестра едва не
захныкала. Быстрая вспышка злости и раздражения прошла, и теперь она ощущала
лишь усталость и беспомощность. У Леонида «запас прочности» был больше, и в
изматывающих ситуациях Лариса всегда старалась опереться на него.
Леонид смягчился. Сестру он искренне жалел, понимал и
чувствовал, чего ей не хватает. Он несильно щелкнул ее по носу и вернулся на
облюбованное место на диване.
– Для начала не торопись, – рассудительно
посоветовал он. – Погонишь лошадей со своим Толенькой – можешь все
испортить, так что потом назад не отыграешь. Он у тебя мужик осторожный, себе
на уме, так что постепенно капай ему на мозги, и результат не замедлит себя
ждать. Во-вторых, мы с Эдиком матушку обрабатываем, и ты тоже присоединяйся.
– Я присоединяюсь…
– А ты присоединяйся активнее! Глядишь, что-нибудь из
нашей затеи и получится.
Глава 3
Автобус остановился на самой вершине холма, куда он
взбирался рывками, пыхтя, оставляя за собой клубы едкого дыма, которые Макар
наблюдал в заднее пыльное стекло. Он спрыгнул на землю, подал руку Ксении
Ильиничне.
Автобус, по-прежнему пыхтя, уехал. Они остались на остановке
вдвоем.
– У этого района смешное название, – сказала
Ксеня: по дороге она успела узнать, что Илюшин – приезжий, и теперь
рассказывала ему о городе. – Лежебяки. Когда-то давно были здесь дачные
кооперативы, но постепенно они слились и стали одним из районов города.
Далековато от центра, конечно, зато сам видишь…
Она не закончила, но Макар и в самом деле видел.
Лежебяки раскинулись на холме. Здесь были сплошь одно– и
двухэтажные дома, утопавшие в зелени садов и сирени, которая в этой части
города уже зацвела. Ближе к подножию, там, где пологий склон превращался в
отвесный, красные и серые крыши выныривали из зарослей кубиками игрушечного
конструктора, забытого в траве. Дорога – изношенное асфальтовое покрытие,
которое не обновляли по меньшей мере лет пять, – петляла между домами,
уходила вниз, раздваиваясь на серые изъезженные полосы, и на обочине ее
поднималась свирепая поросль молодой крапивы.
По контрасту с Лежебяками город, лежавший под холмом,
представился Макару едва ли не мегаполисом. Сверху Илюшин видел, как от главной
площади, на которой белело что-то похожее на развалины крепости, отходят лучами
дороги. Центр и близлежащие районы были застроены кирпичными и панельными
пятиэтажками, но чем дальше бежал взгляд по «лучам», тем более провинциальный
вид открывался взгляду. С утра Макар успел оценить, каким разным может быть
Тихогорск, и пока они тряслись в автобусе, Ксения объяснила: площадь, с которой
пытался уехать Илюшин, находилась на основной магистрали, соединявшей Тихогорск
с другими населенными пунктами, а главное – со швейной фабрикой, обеспечивавшей
горожан работой. Половина жителей стекалась по утрам к остановке – этим и
объяснялась многолюдность окраинного района, удивившая Макара.
