– Когда вы придумали призрак, вы уже знали точно, что
она убила Любашину?
Эля покачала головой.
– Я подслушала обрывки ее разговора с Эдиком, Леней и
Ларисой – они обсуждали, как избавиться от Таниной дочери, которая выросла и
решила претендовать на наследство. Я толком ничего не поняла, потому что они
разговаривали полунамеками, очень тихо, но мне стало страшно. Знаете, у меня не
было уверенности ни в чем… только догадки… но я помнила мамины распухшие руки в
тот вечер и как тетя Роза лежала наверху, а мама никого к ней не пускала…
Пятна на ее щеках стали ярче.
– Я разыскала Соню и поговорила с ней. А Валя сказал,
что сможет реализовать мою идею.
Девушка взглянула на Корзуна, и тот едва заметно кивнул.
– Как вы это сделали, Валентин Ованесович?
Тот поколебался, затем признался:
– Система шторок в зеркалах. Дело сложное, понадобилась
выдумка, да и в чужом помещении крайне сложно работать… Эля придумала открыть
дверь из сарая, разобрав завалы, и я проходил оттуда. Через шкаф, – Корзун
усмехнулся в ответ на недоверчивый взгляд Макара. – Пару месяцев пришлось
потрудиться – работал, когда в доме никого не оставалось. Все, что можно,
собирал в подвале, а затем приносил с собой. Кроме Сони… – Он
улыбнулся. – Она приходила сама.
– Вы хотите сказать, когда я видел отражение, девушка
была в комнате?
– Соня стояла за одним из больших зеркал, –
кивнула Эля.
– Самое главное было – бесшумно поднять и опустить
шторку, – добавил Корзун. – И успеть сделать это за секунду, пока
человек оборачивается. В общем, сложностей немало. Так что на это ушло время,
но зато когда все получилось…
Он замолчал.
– Что тогда? – настойчиво спросил Макар.
– Тогда все мои подозрения подтвердились, –
ответила вместо него Эля.
– Неужели Эльвира Леоновна поверила, что видела
призрак?
– Ну вы же поверили, – очень просто сказала
она. – Соня ужасно похожа на свою маму, а Валя сделал все так, чтобы никто
не догадался, что это фокус.
– И как она отреагировала, когда увидела отражение?
– Закричала и потеряла сознание, – сказала Эля
после паузы. – А когда пришла в себя, чуть не разбила зеркало.
– Если бы она это сделала, мы бы лишились единственного
в своем роде механизма, – заметил Корзун. – Практически уникального.
– А затем вы, Эля, решили перестраховаться и сказали
матери, что тоже видели привидение, – чтобы у нее не оставалось никаких
сомнений на этот счет, – задумчиво проговорил Макар. – И наверняка
добавили, что оно было похоже на тетю Таню. Вы добились своего – убедили ее, и
Эльвира Леоновна окончательно поверила, что призрак мертвой Любашиной бродит по
дому. Интересно, что было потом?
– Тогда они устроили военный совет, – в голосе Эли
звучала горечь, – на котором мама рассказала… обо всем. Я соврала Эдику,
что иду заниматься с детьми, а сама осталась в доме и все слышала. Никто не
ужаснулся тому, что она сделала, и тому, что они собираются сделать. Словно они
обсуждали не людей, а помехи! Но маму страшно перепугало «привидение», и,
подумав, они решили, что Соню опасно убивать, потому что кто-то из постояльцев
может увидеть призрак и начнутся нехорошие разговоры… Поэтому Леня предложил
сперва устроить фальшивое разоблачение, которое однозначно показало бы всем,
что никакого призрака в доме нет. Оно должно было выглядеть очень
правдоподобным, пусть и выставляющим их с Эдиком и Ларисой в нехорошем свете. В
общем, все, как вы рассказывали…
– Для этого я вам и пригодился, – согласился
Макар. – Чтобы докопаться до правды.
– Я не ожидала, что мама и Эдик с Ларисой и Леней такое
придумают, – будто оправдываясь, объяснила Эля. – Их затея оказалась
удачнее нашей, потому что любой, кто видел, как Леня в белом платье и парике
поднимается на чердак, думал, что это розыгрыш. Кроме той испуганной старушки,
которая приезжала перед вами… Но нам она не подходила.
– То, что вы решили использовать именно меня в своих
целях, – случайность?
Эля и Корзун переглянулись.
– Мы увидели, что вы подходите под наш замысел, –
признал Валентин. – Вы умны, любопытны, проницательны, и вас легко
заинтересовать. Нужен был человек, который раскрутил бы эту историю и смог бы
дойти до истины, чтобы остановить Шестакову. Ведь мы ничего не придумывали и
никого не обманывали. Мы не скрывали прошлое и не подделывали его – лишь
хотели, чтобы оно стало известным.
– Видно, я все же не очень проницателен, –
усмехнулся Илюшин. – Мне казалось, что все происходящее – цепь
случайностей. Эля «случайно» бросила фразу о том, что в доме все не так, как
кажется, затем вы «случайно» заинтриговали меня, подбрасывая нужные сведения в
нужном количестве, потом Эля «случайно» забыла ключ в столовой, будто бы
ненароком перед этим упомянув про комнату Любашиной в разговоре, который никто
не стал поддерживать… Да, таких случайностей было много.
– Ну, не так уж и много…
– Не скромничайте. Вы отличный психолог, Валентин
Ованесович. Сначала сказали, что Эльвира была жесткой женщиной, затем упомянули
о ее мягкости – якобы я могу ее расстроить. У меня сложилось впечатление, что
речь идет о двух разных людях, и я не мог не вспомнить о том, что сестры –
близнецы. Вы добивались, чтобы я заинтересовался этой историей. Кстати, зря –
мне и так было интересно, что происходит в доме.
– Я же говорил, что вы показались нам человеком
любопытным и проницательным.
Корзун замолчал, изучающе глядя на Макара. Тот обвел
взглядом комнату бывшего иллюзиониста, подумав про себя, что наконец-то получил
ответы на все вопросы.
– Если не секрет, что вы собираетесь делать
дальше? – негромко поинтересовался Валентин Ованесович.
– Я собираюсь вернуться домой.
– А с тем, что узнали? – с тревогой уточнила Эля.
Макар пожал плечами.
– Ничего. Надо отдать вам должное – вам удалось
заставить меня поверить в невозможное. Будете встречаться с дочерью Любашиной,
скажите, что из нее получился отменный призрак.
Он улыбнулся, видя, какое облегчение отразилось на Элином
лице, встал и подхватил сумку. Корзун и Эля вышли за ним на крыльцо, и Макар
обернулся, прежде чем уйти.
Они стояли рядом. Валентин спокойно смотрел на Илюшина,
положив широкую ладонь девушке на плечо. Макар кивнул на прощание и пошел по
дорожке между клумбами нарциссов и тюльпанов.
– А невозможного не бывает, – негромко сказал
иллюзионист ему вслед, будто заканчивая разговор о призраках.
Но Илюшин понял его иначе. Он представил, как изменилась
жизнь этого умного, расчетливого, одинокого человека после появления в ней Эли
Шестаковой, подумал о том, что разница в двадцать с лишним лет не остановила ни
его, ни ее, и догадался наконец, для кого немолодой Корзун выращивает свои
цветы.
