– Ветрова? – уточнила она издалека.
– Так точно.
– Опаздываешь.
– Никак нет, еще две минуты.
Подняв руку, женщина посмотрела на часы и насмешливо покачала головой:
– Нет. Ты уже на две минуты опоздала. Вот она, хваленая пунктуальность воспитанниц.
– Странно, – удивилась Лина, – По моим часам наоборот.
– Выброси их на помойку, мои никогда не врут.
– Может, и так, – согласилась девушка. – Мои недорогие, да и много приключений перенесли.
– Ладно, – подытожила женщина. – Врач уже звонил, к полету ты допущена. Сложностей не предвидится, только учти, машина здорово облегчена, с нее сняли почти все вооружение, боеприпасов нет, а баки заполнены на три четверти. Летную обстановку знаешь?
– Да, инструктаж помню.
В этот момент запиликал телефон. Извинившись, Лина поднесла трубку к уху, успев заметить, что на экране высвечивается большая «М», обозначающая хозяйку Монастыря.
– Ветрова Алина слушает, – четко отрапортовала девушка.
Пару секунд телефон молчал, но затем настоятельница заговорила своим обычным четким голосом, рубя слова:
– Улетаешь?
– Так точно!
– Да не ори как припадочная, я и так слышу. Что врачи сказали?
– Все нормально, к полету допущена.
– Ветрова, наши врачи к полету допустят даже паралитика с оторванной головой, я про здоровье спросила.
– Так это ведь не медосмотр. Пульс, давление, температура… Все в порядке.
– Ладно, проводить я тебя не смогу. В общем, счастливого пути. Позагорай, отдохни, тебе это полезно. Море посмотришь, южных горячих парней. Если забеременеешь… Лучше и не пытайся, аборт собственноручно сделаю, ты меня знаешь. И пьянствовать настоятельно не рекомендую, ты даже не представляешь, как ловко я умею от этого дела отучать. Кодирую за полторы минуты. Надеюсь, ты все поняла?
– Так точно, – чуть не вздохнув, ответила Лина.
– Ты чем-то недовольна? – немедленно уточнила настоятельница.
– Никак нет! Я… я думала, что смогу вас увидеть лично… Перед отлетом.
– Понятно, – смягчилась настоятельница. – Я бы пришла, но мне сейчас нельзя отходить от этих трахнутых телефонов. Но не переживай, долго отлеживаться на песочке я тебе не позволю. Скоро вернешься, и уж тогда я за тебя возьмусь всерьез. Ты у меня на луну будешь выть, гарантирую.
Лина непроизвольно улыбнулась, но тут же подавилась улыбкой.
– Ветрова, что тут смешного?
– Я не смеюсь! – чуть не закричала девушка, потрясенная прозорливостью настоятельницы.
– Это ты врачам расскажешь после того, как я до тебя доберусь. С такой улыбкой тебе в дурдоме место, даже смотреть тошно. Ладно, некогда мне с тобой разбираться. Марш в вертолет! И ты это… В общем, счастливого полета. И отдохни там хорошенько. Поняла?
– Да. И вам удачи и всего хорошего, надеюсь, здесь все будет нормально.
– Ветрова, без тебя здесь обязательно будет все нормально. Ты же у нас эпицентр всех неприятностей, так что пусть с тобой южные филиалы разбираются. Все, до связи.
Лина положила трубку в карман, повернулась к вертолету. Она вдруг подумала, что всего второй раз покидает Монастырь, ставший ей домом. Причем в первый это закончилось плохо. Настолько плохо, что даже спустя более чем два месяца ей стыдно будет показываться на пляже в открытом купальнике, выставляя на всеобщее обозрение пятна шрамов, оставленных хитиновыми шипами высшего демона. Они небольшие, да и со временем их залечат до конца, но пока это время не наступило. Впрочем, можно купаться в сумерках или даже ночью, при луне. Лина слышала, что это принято среди отдыхающих. В общем, на месте будет видно. Если дорога пройдет без осложнений, то уже вечером следующего дня она будет на месте и впервые в жизни увидит море. Девушке заранее казалось, что оно ей понравится.
Она была уверена, что полет пройдет нормально.
Настоятельница проследила за удаляющимся вертолетом, вернулась к столу, аккуратно положила мощный бинокль в средний ящик. В который раз подумала, что стоит сменить его на что-то новенькое, с более мощной оптикой. То, что Алина улыбалась при разговоре, она смогла различить с превеликим трудом, скорее все же догадавшись, чем действительно увидев.
Ну что ж, еще с одним делом покончено. Оно скорее личного характера, но настоятельница давно уже не принадлежала себе: личного как такового у нее нет – вся ее жизнь служение, и не стоит забивать себе голову судьбой любимой воспитанницы в это непростое время. В дверь коротко постучали.
– Войдите.
Начальница канцелярии здороваться не стала – хотя они сегодня и не виделись, но у них не принято было приветствовать друг друга. Присев напротив настоятельницы, Буренка протянула из предложенной пачки первую утреннюю сигарету, поднесла ее к настольной зажигалке, затянулась, с удовлетворением констатировала:
– Первая затяжка, что-то я сегодня поздно.
– Вставать раньше надо, – буркнула настоятельница.
– К чему? До обеда дел все равно не будет, если бы не твоя секретная планерка, то спала бы спокойно до восьми.
– И так ты уже поперек больше, чем ввысь, еще и спать собралась полдня.
– Не клевещи, – спокойно возразила Буренка. – Я почти до двух ночи разбиралась с новым персоналом.
– И как?
– Плохо. В северном секторе нет условий для размещения такого количества людей. Им нелегко приходится.
– Ничего, неженок там нет, потерпят.
– Может… часть все же перебросить на другие объекты? Хотя бы женщин из боевых групп. Замаскируем их среди техников и воспитанниц…
– Нельзя! – отрезала настоятельница. – Я уже практически не надеюсь, что все эти приготовления удалось сохранить в секрете, но и окончательно отказываться от маскировки не намерена. Любое хорошее дело губят мелочи, это закон. Я не стану совершать глупые поступки, и без меня найдутся желающие этим заняться.
– Успокойся, – усмехнулась Буренка. – Ты еще голос на меня повысь, Мюллер в юбке.
Настоятельница снисходительно покачала головой:
– Тебе ли не знать, что я никогда в жизни не носила юбки.
– А слухи ходили, – не сдавалась начальница канцелярии.
– А их распускали такие кликуши, как ты, – парировала настоятельница и, мгновенно отреагировав на стук в дверь, рявкнула: – Войдите!
Кобра, осторожно просунув голову, подобострастно поинтересовалась:
– Можно?
– Нужно! – сурово ответила настоятельница. – Где тебя носит, ты должна была прийти еще четыре минуты назад!
– Часы остановились, – виновато ответила инструктор. – Только сейчас заметила.
