Когда с обеих сторон закричали подстреленными зайцами, я вдруг понял, что не ощущаю поддержки со спины: слева и справа все еще держатся дружинники, залитые своей и чужой кровью, а вот копья, которые иногда помогали с тыла, вдруг перестали показываться.
Удар – очередной дем заваливается на колени, пытаясь зажать разваленный наплечник, фонтанирующий кровью. Короткий шаг назад, быстро развернуться посмотреть. Дружинник ловко отбивает пику, скользнувшую к моей груди: демы поумнели и пытаются добраться до меня издали, не принимая ближнего боя. Из-за того, что отвлекся, перерубить древко не успел, но оно того стоило – я увидел нечто очень важное.
Позади нас никто не поддерживает, и куда ни кинь взгляд, виднеются спины разбегающихся бойцов. Теперь у нас не было преимущества в численности – скорее, наоборот. А из леса за вражеским строем выскакивали новые демы – видимо, арьергард подоспел. Если Люк не ошибся, то их немного, но нам сейчас и десятка хватит, чтобы лиха хлебнуть: навалятся свеженькие, горящие от нетерпения, добавят бедлама в наше и без того перемешанное построение.
Это конец. Если не отойти, нас сейчас выдавят на те самые тропы, перемешав с паникерами, или того хуже – в непролазные дебри, где можно завязнуть, как муха в паутине. А потом переправится подкрепление с правого берега и запечатает единственный путь отхода. Шаг настолько очевидный, что даже в этой горячке я до него сумел догадаться. Враги не дураки – тоже догадаются.
– Отходим вдоль берега! Быстрее! Не бежать! Держать строй! Вдоль берега! Там мелко – не бойтесь в воду ступать!
Под ногами захрустел ледок заберегов. Глубина по щиколотку – подводное продолжение узкой полосы пляжа, сложенного крупным песком и галькой. Демы, потрепанные нашими действиями, не сразу пришли в себя, и мы успели оторваться. По центру у ребят такое вряд ли получится – как раз туда мчится подмога. Продолжаю орать, разрывая легкие, и слышу, как то же самое кричит Арисат: или донеслись мои слова и мгновенно среагировал, или сам догадался (что вероятнее). С правого берега в нас бьют арбалетчики, но их там слишком мало – поток болтов редок, серьезного урона не наносят. Но пугает баллиста – после очередного выстрела, разорвавшего два тела, опять заскрипел механизм.
Самое время начинать спасаться бегством, пока за нас не принялись всерьез.
Опомнившиеся демы не рискнули преследовать сразу – на этом фланге мы их заставили себя уважать. Все без исключения видели, на что способен ловкач со странным оружием, и выбравшиеся за строй арбалетчики дружно начали лупить исключительно в меня. С меткостью у них дела обстояли не ахти – первыми же болтами ранили одного из дружинников, который до последнего прикрывал своего сюзерена. Раненому начал помогать боевитый ополченец – и тут же выдал порцию ругательств: ему продырявили руку. Но молодец, не бросил товарища.
Я, пятясь спиной вперед, угрожающе помахивал Штучкой, намекая, что гнаться за нами – не самая удачная идея. Никто и не пытался – разбираться со мной доверили арбалетчикам. Не менее полдесятка стрелков поспешно нагибались и разгибались, взводя свое оружие с помощью поясных крюков. Но, в отличие от луков, скорость перезарядки несерьезная – я относительно легко уклонялся, засекая, как очередной враг начинает теребить пуск. А затем между нами и противником выросла стена подступающего к воде леса. Он зимний, без листьев, но кустарник среди деревьев столь густой, что даже из серьезной винтовки достать через него будет непросто.
В этот момент с удивлением услышал за спиной звон оружия. Обернулся – так и есть: отступающие бойцы рубятся с какими-то оказавшимися на пути демами. Их немного, и все в легких доспехах, но чуть дальше возле воды сгрудилась толпа непонятных оборванцев, взирающих на происходящее как-то странно. И в бой они не спешат, да и оружия у них не видно.
Откуда они здесь взялись? Известно откуда – скрытые той самой прибрежной полосой густых зарослей, они не просматривались с троп, и, преследуя разбитый дозор, мы их не заметили.
Лишь увидев конец толстого пенькового каната и цепи на ногах, я понял, что это те самые рабы-гребцы, исполняющие здесь роль бурлаков, а демы в коже – их надсмотрщики. После чего совершил один из самых умных в жизни поступков – заорал во всю мощь глотки:
– Ребята! На веслах! Кто успеет удрать с нами – тот свободен! Бегите же!
Реакции не последовало – рабы стояли столь же неподвижно. Эх… всего лишь забитые жизнью невольники, отупевшие и ко всему безразличные, – помощи от таких не дождешься. Поспешил к месту событий, изготавливая Штучку к размашистому удару сверху вниз – успел понять, что этот простейший прием на диво эффективен. Лишь щит может спасти с гарантией – мечи или древки топоров редко выдерживают встречу с серебряным лезвием.
Но пустить волшебное оружие в ход не успел. Из толпы рабов внезапно выскочил смуглый оборванец исполинского роста и чудовищной ширины плеч, с яростным ревом он налетел на шеренгу пытающихся нас задержать демов и начал расшвыривать врагов как котят. А следом ринулись остальные гребцы – темных, не ждавших удара в спину, попросту смело этой бушующей волной. Их рвали руками, втаптывали в песок, кусали, били головами о валуны и деревья, топили на мелководье.
Дальше мы драпали дружно с рабами – покончив с надсмотрщиками, они не стали задерживаться. Лишь у парочки, похоже, произошло помутнение в голове: оставшись на месте короткой схватки, они продолжали терзать тела мучителей, не обращая внимания на происходящее вокруг. Никто не стал им мешать: вид у безумцев был столь страшен, что нет сомнений – накинутся на каждого, кто рискнет оторвать их от кровавой потехи.
В нас продолжали лететь болты – демы обстреливали с правого берега. Дистанция все же поприличнее, чем раньше, – попадали нечасто, да и арбалетчиков там не прибавилось: семь-восемь, не больше. Тук, вывалившийся непонятно откуда, зазвенел латами: ударило, но не пробило. На бегу он прохрипел:
– Простите, сэр страж. Оттеснили меня от вас в этой давке. Еле пробился. Пришлось через лес кабаном ломиться. Ох и тяжко было – едва не расплющило.
Я не отвечал – не до этого, да и дыхание стоит приберечь. Драпать нам, наверное, придется долго. Но и молчать нельзя – я должен сохранить как можно больше людей:
– Все туда! К тропе! Заходим в лес и мчимся по берегу к той развилке, откуда пришли! К корчме! Кто потеряется – сбор возле лошадей! Кто не помнит, где их оставили, – бегите за теми, кто помнит! Раненых не бросать!
Как ни странно, меня поняли. Даже рабы не стали продолжать бег по полосе песка, подставляясь под обстрел. К тому же дальше берег чуть повышался, и она сходила на нет, а глубина в таких местах подступает вплотную к урезу воды.
Не один я был таким умным – когда укрылся за деревьями, увидел, что по тропам, густо тянущимся параллельно реке, в сторону развилки поспешно продвигаются сотни бойцов. Ими весь лес кишел. И не сказать чтобы они отступали в панике. Нет, хватало и паникующих, но в основном народ держался бодренько: шли быстро, оглядываясь с воинственным видом, покрикивая угрожающе, не потеряв оружия, помогая раненым.
