Только тут до Макса дошло: он в западне. Назад можно добраться только вплавь, и пока здесь крутится эта тварь — ничего не получится. Да и что ему там делать? От жажды помирать? Или искать обход — другое узкое место, где нет акул?
Поблизости таких мест больше не заметно. Сил у него почти не осталось — долгие путешествия строго противопоказаны. Нет, он рискнет. Выждет. Акуле надоест здесь кружить, и она уберется. Вот тогда он переплывет пролив.
Зачем она вообще заявилась? Неужели как-то почуяла Макса? Шум услышала? Наверное, так…
Усевшись на теплый шершавый камень, он принялся ждать. С рифом ему не повезло — ни малейшего укрытия от солнца. Можно, конечно, спуститься к воде, но ему эта идея очень не нравилась.
Акула, описав еще один круг, ушла в залив с нарастающей скоростью. Вдали, среди волн, мелькнул напоследок треугольник ее плавника, и опять водную гладь ничто не нарушает.
Макс не стал расслабляться — продолжал выискивать признаки присутствия хищницы. Но тщетно: ни всплесков подозрительных, ни плавников среди волн. Неподалеку даже пара чаек на воду уселась. Уж птицам сверху виднее — наверное, тоже не заметили ничего подозрительного.
Метров семьдесят водной глади. Очень глубоко. Очень страшно. А плыть надо.
Вздохнув, Макс опять завозился с «чалмой».
* * *
Сил не было, но Макс выложился так, что результатом можно было гордиться. Мчался будто в бассейне, под прицелом тренерского взгляда, косящегося на секундомер. И все равно казалось, что на месте стоит, — уж очень ему не нравилось плавать по морю, где шастают шестиметровые акулы.
На последних метрах дистанции Макс едва разрыв сердца не заработал, когда за спиной послышался все тот же знакомый всплеск. Увеличив темп, хотя это и казалось невозможным, грудью налетел на коралловую поросль и, не обращая внимания на ссадины и кровоточащие царапины, поднялся, обернулся. В глубине мелькнула длинная темная тень. Показалось или?.. Как бы там ни было, теперь он в безопасности.
Присев на камень, перевел дух. Затем оделся, начал зашнуровывать ботинки. Когда возился со вторым, рядом на скалу упала тень, и звонкий, чуть перепуганный мальчишеский голос спросил:
— Ты говорить умеешь?!
Чуть не вскрикнув от неожиданности, Макс обернулся. Неподалеку, на возвышении, действительно стоял мальчишка лет тринадцати. В обтрепанных шортах, на ногах какие-то несуразные угольно-черные сандалии, явно самодельные. Белобрысый, жестоко загорелый, с небрежно обрезанными волосами.
Опять галлюцинация? В людей поверить еще можно, но в то, что здесь кто-нибудь русский может знать…
— Умею, — все же ответил Макс.
Голос хриплый, надсадный — как у старого курильщика.
Радостно заулыбавшись, пацан так же звонко, но уже без страха закричал:
— Он говорит! Ник, он разговаривает! Я же тебе говорил! А ты: «Дикс он, дикс! Если не веришь, то давай, проверь сам. Или слабо?» Нормальный он! Я проверил!
На камень взобрался еще один мальчишка — этот был постарше, чернявый, но в остальном копия первого: тощий, прожаренный солнцем до состояния «грязный негр», с такой же неухоженной шевелюрой. И было что-то еще, неуловимое, делающее его похожим на первого. Доводилось Максу встречать в книгах выражение «просоленный морем». Вот оба они были именно такими — просоленными. Не вызывало сомнения, что море долго въедалось в их тела и души, пока не пропитало до последней косточки.
Недоверчиво косясь на Макса, старший произнес:
— Был бы диксом, тебя, дуралея, порвал бы как Тузик грелку.
— Да ну! Дикс разве будет ботинки снимать и плавать с одеждой на голове?! Диксы такими продуманными не бывают!
Ник, все еще нехорошо косясь, буркнул:
— Привет. Ты кто?
— Привет. Я — Макс.
Происходящее в своей обыденности было столь абсурдно, что чувство удивления полностью парализовало — ответил очень спокойно.
Белобрысый радостно представился:
— Я — Дима, а это — Ник. В смысле Никита. Но его все Ник называют.
— А тебя вообще-то никто Димой не зовет! Тебя Снежок зовут!
— Пусть так! Но я же все равно Дима!
Максу надоело выслушивать этот пустой треп, и он, все же надеясь, что это не бред умирающего, попросил:
— Ребята, у вас попить нет чего-нибудь? Второй день без воды уже.
Мальчишки синхронно переглянулись, затем уставились на него со странным выражением. Старший, первым не выдержав, спросил:
— А ты вообще откуда?
— Вообще-то я хабаровский, но потом в Питер переехали.
— Да нет, ты откуда здесь взялся? — уточнил младший.
— Из Питера и взялся. Светляк там появился, мы с друзьями смотрели на него, а потом раз — и я в море оказался. Вчера это было. С тех пор хожу здесь, ищу воду и людей.
Ну не смешно ли — общаться с галлюцинациями? Макс, несмотря на четкость «картинки», до сих пор не мог поверить, что перед ним и вправду дети, да еще и по-русски разговаривающие. Нет, определенно его мозг спекся окончательно.
— Ну ты и учудил… — выдав непонятное, Ник покачал головой. — Повезло тебе крупно.
— Да еще и Анфисе не попался! — с восторгом выдал Снежок.
— Какой Анфисе?
— Это рыбина, которая тебя чуть за пятку не цапнула. Она вокруг буя постоянно крутится. Прикормленная гадина. Мы ее Анфисой зовем. Не знаю почему, — пояснил Ник. — Она тебя заметила и думала, что ты назад выбраться захочешь, на тот берег. Под уступом тебя караулила. И ошиблась — ты вперед поплыл, через расселину. Да еще быстро так — будто катер. Никогда не видел, чтобы так быстро кто-то плавал. Вот и не успела догнать.
— Он ведь новенький. В поселок его поведем? — уточнил Снежок.
— Наверное. Куда же еще?
— Так он не переболел, наверное. Второй день только.
— Там разберутся. Эй! Макс, ты не переболел еще?
Ничего не понимая, тот начал догадываться — все происходит наяву. С трудом ворочая пересохшими губами, спросил:
— А вы откуда здесь?
— Да откуда и ты, — ответил Ник. — Здесь все такие. Сперва смотрели на светляк, а потом бац — и здесь. А некоторые даже не смотрели — поблизости ошивались, даже не зная про него, и попались. Тебе еще повезло. Странно, что сразу никто не заметил или сам на остров не пошел, — буй ведь рядом совсем, чуть дальше в проливе. Ты почему сразу к острову не пошел?
Макс, осознав, что ему действительно не мерещится происходящее, глупо улыбнулся и, обернувшись, указал вдаль, чуть левее темнеющего у горизонта бесплодного островка:
— Нет, буй — там. Далеко. За островком, и трубы там еще из воды торчат. Вот недалеко от них буй был. Я оттуда пришел.
