– Э нет – у южан же тоже есть золотые деньги! Я сам не раз их у покойничков находил! Врешь ты!
– Эти франки гораздо позже ввели, после того как Энжер задешево скупил бо́льшую часть мирового золота. И чеканить такие монеты разрешено только казначейству Нового Амстердама. Эта территория подконтрольна всем королям Коалиции сразу, но на деле правит там узкий совет и сам Энжер. Это его личные деньги. Их много, но почти все они хранятся в подземелье – на руки уходит мало. Из подземелья их извлекают, если где-то остро требуется срочная денежная помощь. Портрет Энжера на аверсе – гарантия обмена монет на любую валюту в мире, поэтому они считаются самыми стабильными деньгами. Но даже при этом был случай, когда золотые деньги отказались брать в уплату. Храмодис – маленький островок неподалеку от Лании. Почти весь покрыт пустыней и никому не был нужен, пока там не нашли нефть – очень легкодоступные и богатые месторождения. Их правитель отказался вступать в Коалицию, но позволил вести добычу. Южане построили там два порта для своих танкеров, провели дороги и трубы для нефти. А когда возникли проблемы с арендой, местный царек потребовал выделить ему плодородные земли на территории Коалиции и оплату проводить серебром, а не бумагой. Энжер предложил свое золото, но тот заявил, что оно ему неинтересно. Как раз в это время мы окончательно потеряли Скрандию, и освободившиеся силы Коалиция бросила на юг. Семидневная война – слышал о такой?
– Это когда они своих же били? Слышал.
– Не совсем своих – они захватили Храмодис, местный царь теперь в изгнании, и никто не мешает добывать топливо для машин.
– Да он сам виноват – от золота нос воротить не следует. Хотя твои слова меня немного встревожили – с моим везением могу и здесь вляпаться. Вот получу от вас мешок монет – и следом узнаю, что золото по цене теперь меньше меди. Неприятно как-то получится – не согласен я с этим.
Чуть ли не над головой громко и зловеще прокричала ночная птица – за разговорами и не заметили, как стемнело. Выругавшись от неожиданности, Ххот предостерег:
– Не отставайте никто – надо кучкой идти. В этих дебрях и в полдень потеряться просто, а уж сейчас вообще легко.
Наверху вновь заорали столь же противно, а затем повторили еще и еще.
– Да там целая стая этих голосистых зараз, – прошипел Ххот. – Здесь аккуратнее – дерево поперек дороги упало. Осторожно перебирайтесь – ломать ноги нам сейчас ни к чему. Нести калеку омра будете заставлять, а оно мне надо?!
– Тише! – попросил мальчик, предостерегающе поднимая руку.
Все замерли как стояли, боясь лишнее движение сделать. Мальчик тоже не шевелился – так и застыл с поднятой рукой. Птицы среди ветвей испустили еще несколько криков, а затем, будто тоже подчинившись, резко примолкли.
Ничего не происходило – несколько застывших фигур и мертвая тишина.
Омр, не выдержав, хрипло прошептал:
– Эй! Малыш! Ты тут пением птичек наслаждаться вздумал, или что?
– Ххот, твое зрение работает хуже, чем язык. Может, хоть нос у тебя на что-то годен? Пожалуйста, принюхайся.
Тишина, затем мрачный вывод:
– Э! Ребята! Да здесь дохлятинкой попахивает. Я бы даже сказал – пованивает. А ведь не воняло…
Во мраке отчетливо треснул сучок под чьей-то ногой, затем звякнуло металлом. Еще треск и еще – подозрительные звуки раздавались со всех сторон одновременно.
Неприятный запах тоже усиливался.
Омр, щелкнув предохранителем, навел винтовку во мрак и прошипел:
– Нас окружают, и, клянусь святым дерьмом, это не Коалиция!
В зарослях папоротника заструился слабый, призрачный свет – такой испускают сырые гнилушки. Вот только обычные гнилушки не бывают таких размеров и ведут себя спокойно – не бродят. Эта бродила – осторожно раздвигая стебли папоротника, приближалась к замершим беглецам. Тут уже за оружие взялся Амидис – навел мушкет на странную фигуру. Затем перевел прицел левее – там показалась еще одна, а за ней целая тройка. Развернувшись, он испуганно выдохнул:
– Они везде!
Не меньше двух десятков слабо светящихся фигур окружали маленький отряд, все теснее смыкая кольцо.
– Мальчик, это кто?! Призраки? – нервно уточнил Ххот.
– Нет. – Ответ был очень спокоен. – Опустите оружие – пули здесь не помогут. И вообще, не делайте резких движений: не надо их беспокоить.
Ночное зрение раттака было идеальным, и он, видимо разглядев что-то очень важное, выхватил гранату, резко завозился с запалом:
– Если их не беспокоить, очень беспокойным станет Тибби! Тибби уже существенным образом обеспокоен! Тибби значительно напуган!
– Потише, сейчас я с ними поговорю!
– Мальчик, с ними тебе не о чем говорить! С ними должны говорить кладбищенские служители! Нет, Тибби ошибочно выразился! Не говорить они должны – закапывать должны!
Со всех сторон трещали ветки и лязгало металлом – плохо пахнущие «гости» сжимали в руках какие-то железные предметы.
Мальчик, решительно шагнув вперед, требовательно надавил на ствол винтовки Ххота, заставив омра опустить оружие. Еще один шаг – ладонь протянул к ближайшей мерцающей фигуре. До нее не больше пяти шагов. Сталь скользнула по коже запястья, рассекла, добралась до плоти. Лезвие ножа увлажнилось от крови – багровая жидкость закапала на землю.
Еще шаг вперед, и еще. Призрачно светящаяся фигура делает то же самое, сближаясь с мальчиком. Чуть приседает, принюхивается к ладони. Усиливая зловоние, вываливается гниющий язык, припадает на миг к ране, с чавканьем пробует кровь на вкус.
В ночи раздался столь жуткий вопль, что раттак, уронив гранату, плашмя плюхнулся на четыре лапы и скользнул в заросли папоротника, омр охнул, а Амидис запищал, будто мышонок в кошачьих лапах. Фигуры замерли, дружно припали на колени, застыли, будто в ожидании.
Они дождались.
Спрятав нож, мальчик поднял руку, покрутил ею, демонстрируя окровавленную ладонь, затем, чуть опустив, направил куда-то во мрак и требовательным, не терпящим возражений тоном приказал:
– Хранители, отправляйтесь туда. Если встретите чужеземцев – убейте.
Из тьмы донеслось невнятное бормотание – трудно членораздельно общаться, если твой речевой аппарат подпорчен разложением. Но мальчик все понял прекрасно:
– Чужеземцев узнать легко – на них нет одежд паломников! Все, кто не одет в одежду паломников, – чужеземцы: убивайте их! Таково мое желание! Выполняйте его! Вы легко их найдете – они где-то там!
Потрескивание веток под подошвами, позвякивание ржавого металла. Несколько мгновений – и опять настала мертвая тишина: ни одной светящейся фигуры больше не было. Лишь мерзкий запах гниющей плоти доказывал, что все произошедшее не было галлюцинацией.
Разрывая тишину, в ветвях несмело прокричала ночная птица, тут же повторив свой крик уже почти уверенно. Хранители исчезли – можно продолжать концерт.
