У подножия лестницы мною овладела неожиданная, но блестящая идея.
Даже летом принимать ванну в восточном крыле — все равно что проводить крупную военную кампанию. Доггер таскает ведра с водой из кухни или из западного крыла, чтобы наполнить оловянную сидячую ванну в моей спальне, а потом воду надо вычерпать и вылить либо в туалет в западном крыле, либо в раковины в моей лаборатории. В любом случае вся эта затея — боль в заднице.
Кроме того, мне никогда не нравилась идея выливать грязную воду в моей святая святых. В этом есть что-то кощунственное.
Решение оказалось довольно простым: я искупаюсь в будуаре Харриет.
Почему мне это раньше в голову не приходило?
Апартаменты Харриет располагали антикварной скользкой ванной, задрапированной высоким полупрозрачным белым балдахином. Словно древний паровозный двигатель, она была оборудована изрядным количеством любопытных кранов, ручек и труб, с помощью которых можно регулировать напор и температуру воды.
Мыться — это может быть почти интересно.
Я улыбнулась в предвкушении, идя по коридору и радуясь мысли о том, что мое замерзшее тело скоро погрузится по уши в горячую пену.
Я остановилась и прислушалась — на всякий случай.
Внутри кто-то пел!
На крыльях голубиных
Улечу далеко-далеко!
Совью в лесу гнездо…
Я приоткрыла дверь и скользнула внутрь.
— Это ты, Бан? Не подашь мне халат? Он висит на двери. О, и пока ты тут, захвати стаканчик чего-нибудь горячительного. Это было бы очень кстати.
Я стояла неподвижно и ждала.
— Бан?
В ее голосе послышалась слабая, но отчетливая нотка страха.
— Это я, мисс Уиверн… Флавия.
— Ради бога, детка, не таись, как мышь. Ты решила испугать меня до смерти? Встань туда, где я могу тебя видеть.
Я обошла полуоткрытую дверь.
Филлис Уиверн сидела по плечи в исходящей паром воде. Ее волосы были собраны на затылке и напоминали стог сена под дождем. Я не могла не заметить, что она совсем не выглядит той женщиной, которую я видела на киноэкране. Во-первых, на ней не было макияжа. Во-вторых, у нее были морщины.
По правде говоря, я почувствовала, будто наткнулась на ведьму в середине перевоплощения.
— Опусти крышку, — сказала она, указывая на унитаз. — Садись и составь мне компанию.
Я сразу же послушалась.
У меня не хватило духу — смелости, честно говоря, — сказать ей, что будуар Харриет под запретом. Но, конечно же, ей неоткуда было об этом знать. Доггер объяснил основные правила Патрику Макналти до ее приезда. Макналти сейчас на пути в больницу в Хинли и, вероятно, не успел объяснить правила остальным.
Часть меня была в благоговейном ужасе от общества самой знаменитой кинозвезды на свете… в галактике… во вселенной!
— На что ты уставилась? — неожиданно поинтересовалась Филлис Уиверн. — На мои морщины?
Я не смогла с ходу придумать дипломатичный ответ.
И кивнула.
— Как ты думаешь, сколько мне лет? — спросила она, взяв длинный портсигар, лежавший на краю ванны. В пару дым был незаметен.
Я тщательно обдумала ответ. Слишком маленькая цифра укажет на лесть, слишком большая может стать катастрофой. Шансы против меня. Если только я не попаду в яблочко, я не выиграю.
— Тридцать семь, — сказала я.
Она выпустила в воздух струю дыма, словно дракон.
— Благослови тебя Боже, Флавия де Люс, — заявила она. — Тридцать семь! Тридцатисемилетний фарш в пятидесяти девятилетней оболочке! Но у меня еще есть порох!
Она гортанно засмеялась, и я поняла, почему ее обожает весь мир.
Она погрузила большую губку в воду, потом выжала ее над головой. Вода потекла по ее лицу, капая с подбородка.
— Взгляни! Я Ниагарский водопад! — заявила она, гримасничая.
Я не смогла удержаться и громко захохотала.
И тут она встала.
В этот момент, будто в сцене одной из тех комедий в двух действиях, что ставит в приходском зале любительский драмкружок Святого Танкреда, донесся громкий голос снаружи:
— Что, гори ты синим пламенем, ты творишь?
Фели.
Она бурей влетела — нет другого слова, чтобы описать это, — бурей влетела в комнату.
— Ты знаешь так же хорошо, как и я, ты, грязная свинюшка, что никому не позволено…
Обнаженная, если не считать пены, Филлис Уиверн стояла, уставившись на Фели сквозь клубы пара.
На секунду время застыло.
Мной овладела безумная мысль, будто меня внезапно бросили в картину Боттичелли «Рождение Венеры», но я быстро прогнала ее: даже если выражение лица Фели отдаленно напоминало надутую физиономию бога ветра Зефира, Филлис Уиверн — никакая не Венера, даже близко.
Лицо Фели приобрело цвет кипятка, в котором варят свеклу.
— Я… я… Прошу прощения, — сказала она, и я возрадовалась.
Даже в такой неудобный момент я не могла прогнать мысль, что первый раз в жизни Фели произнесла эти слова.
Словно придворный, удаляющийся из поля зрения королевского величества, она медленно пятилась, пока не вышла из комнаты.
— Подай мне полотенце, — скомандовала обнаженная королева и выступила из ванны.
— Ах вот вы где, — произнесла Бан Китс позади меня. — Дверь была открыта, и я…
Она заметила меня и тут же заткнулась.
— Ну-ну, — сказала Филлис Уиверн. — Нарушительница Бан наконец удостоила нас своим присутствием.
— Простите, мисс Уиверн. Я присматривала за тем, как распаковывают вещи.
— «Простите, мисс Уиверн. Я присматривала за тем, как распаковывают вещи». Боже, помоги нам.
Она передразнила свою помощницу так же жестоко и оскорбительно, как Даффи меня, но в этом случае имитация была блестящая. Профессиональная.
Я сразу же поняла, что великая актриса не может быть более великой, чем когда играет в собственной жизни.
На глазах Бан Китс выступили слезы, но она наклонилась и начала собирать влажные полотенца.
— Я не думаю, что эти комнаты входят в договоренность, мисс Уиверн, — сказала она. — Я уже приготовила вам ванну в северном крыле.
— Прибери беспорядок, — распорядилась Филлис Уиверн, проигнорировав ее слова. — Вытри пол полотенцами. Нет ничего хуже мокрого пола. Кто-нибудь поскользнется и сломает себе шею.
Я воспользовалась возможностью скрыться.
Снаружи погода ухудшилась. Из окна гостиной я наблюдала, как снег, несомый безжалостным северным ветром, размывает очертания фургонов и грузовиков. К вечеру ветер немного стих, и в надвигающихся сумерках снег валил прямо.
