— Какие правила? Какая игра? Я думала, мы приехали отдохнуть.
Джоли искоса смотрит на меня.
— Конечно, как скажешь, Джейн.
Я ловлю себя на том, что сижу, задрав колени к подбородку и упираясь ногами в приборную панель — а ведь я за это неоднократно журила Ребекку. Мы останавливаемся на красный свет, до меня доносятся голоса Хадли и Ребекки.
— Восемьдесят две бутылки рома на сундук мертвеца, — поют они.
Джоли бросает на меня озабоченный взгляд.
— Больше не буду поднимать эту тему. Но рано или поздно, скорее рано, сюда приедет Оливер и потребует объяснений. А я не уверен, что у тебя есть, что ему сказать. К тому же я сомневаюсь, что ты знаешь, что ответить, когда он велит вам садиться в машину и возвращаться с ним домой.
— Я точно знаю, что отвечу, — к собственному удивлению возражаю я. — Я скажу «нет».
Джоли жмет по тормозам, и я слышу, как два кресла ударяются о заднюю стенку кабины. Ребекка ойкает.
— У тебя дочь, которая понятия не имеет, что творится в твоей голове. Считаешь, это справедливо: увезти ее из дома, а потом «обрадовать», что она туда больше не вернется? Что ей придется жить без отца? А ее ты спросила?
— Не расспрашивала подробно, — отвечаю я. — А как бы ты поступил?
Джоли смотрит на меня.
— Дело не во мне. Я знаю, как тебе следует поступить. Не пойми меня превратно: мне нравится, что ты здесь, со мной. С моей стороны было бы эгоизмом, если бы я тебя удерживал. Но ты пока чужая в Массачусетсе. Тебе надо вернуться в Сан-Диего, сесть в кухне с Оливером и обсудить, что не так.
— Мой брат — романтик, — сухо констатирую я.
— Прагматик, — поправляет Джоли. — Я считаю, что пятнадцать лет — слишком большой срок, чтобы списать его на ошибку.
Хадли кричит Джоли, что он проехал поворот. Джоли сдает назад и разворачивает автомобиль.
— Пообещай, что подумаешь. И если старина Оливер будет стоять на пороге, когда мы вернемся, ты рта не откроешь, пока не выслушаешь, что он тебе скажет.
— Выслушать, что он скажет… Господи, Джоли, я всю жизнь только и делаю, что его слушаю. Когда же я смогу говорить? Когда придет мой черед?
Джоли улыбается.
— Дай я расскажу тебе, чему научился у Сэма.
— Это может и мне пригодиться?
— Он отличный предприниматель. Он мало говорит, поэтому выглядит как само хладнокровие. Он заставляет оппонента вести разговор, ходить вокруг да около, а сам просто сидит и слушает. Создается впечатление, что он владеет абсолютным знанием и полностью контролирует ситуацию. Я очень хорошо знаю Сэма, поэтому могу сказать, что иногда он страшно боится. Но речь о другом. Дело в том, что он знает, как извлечь из этого выгоду. Он выжидает, впитывает ситуацию, сидит себе тихонько, но когда открывает рот, то будь уверена — весь мир станет его слушать.
Я кладу голову на ремень безопасности.
— Спасибо за мудрый совет.
— Представь, что совет не имеет к Сэму никакого отношения, — улыбается Джоли. — Он ценен сам по себе, что бы ты там о Сэме ни думала.
Мы уже мчимся по гравию, поднимая облака пыли. «У Баттриков» гласит написанная от руки вывеска. Здание имеет Т-образную форму. Стайка девушек в желтых клетчатых униформах, с ручкой и блокнотом в руках готова принять заказы. На крыше над вывеской — большая пластмассовая корова.
— Нравится? — спрашивает Хадли у Ребекки, помогая ей выбраться из кузова.
Она кивает.
— Никогда ничего подобного не видела.
Хадли ведет ее к дощатому забору, поверх которого проложена колючая проволока. Забор ограждает большой, поросший травой луг, где пасутся коровы. Такое впечатление, что их расставил профессиональный фотограф.
— Это напоминает мне Нью-Гэмпшир, — признается Хадли. — Сейчас там живет моя мама.
Он перепрыгивает через забор, чем привлекает внимание ленивых коров. Одна даже поворачивает голову. Он протягивает Ребекке руку и помогает ей перебраться через колючую проволоку.
— Когда мы вернемся? — спрашиваю я у брата.
— В обед, — отвечает Джоли, — как и все.
Хадли берет Ребекку за руку и подводит к мирно пасущейся корове. Животное лежит, подогнув ноги. Ребекка, которую Хадли продолжает держать за руку, пробует дотянуться до коровы пальцами, и животное начинает их облизывать. Ребекка смеется и отступает назад.
— А у вас в Сан-Диего много коров? — интересуется Хадли.
Ребекка качает головой.
— А сам как думаешь?
— У коров четыре желудка. Но я не знаю, зачем столько.
— Четыре желудка? Ого! — изумляется Ребекка.
Хадли чуть отступает назад; он не привык, чтобы ему заглядывали в рот.
— И коров нельзя пасти на одном поле с овцами, потому что овцы выедают траву под корень, а потом коровы не могут обернуть язык вокруг травы, чтобы сорвать ее. — Ему явно нравится роль учителя. — У них только один ряд зубов — нижний.
Ребекка слушает слишком увлеченно для девочки, которую никогда не интересовал крупный рогатый скот.
— Коровы умеют разговаривать ушами, у них свой язык, — продолжает Хадли, все больше распаляясь. — Оба уха назад означает «счастье», оба вперед — «раздражение». Одно вперед, второе назад — «в чем дело?», — смеется Хадли. — Если бы ты осталась подольше, — говорит он, понизив голос, — если бы пожила здесь еще, я бы подарил тебе теленочка. — Он на несколько секунд задерживает взгляд на Ребекке, потом отворачивается.
— Я бы обрадовалась теленку, — говорит Ребекка. — Назвала бы его Спарки.
Хадли замирает на месте.
— Шутишь? — не может поверить он. — У меня в детстве был теленок по кличке Спарки.
Он с таким изумлением смотрит на Ребекку, что она опускает глаза.
— А для чего эти пятна? — смущенно спрашивает она.
— Маскировка.
— Правда? — Ребекка проводит пальцем по коровьему боку, по пятну в форме заварника.
— Кстати, коров никогда с краю не выпасают. Только быков.
Хадли ждет, что Ребекка посмеется вместе с ним. Потом наклоняется и что-то шепчет ей на ухо, но я не слышу, что именно.
Ребекка бросает взгляд на Хадли, и они припускают по полю, перепрыгивая через камни и оббегая коров, которые настолько испугались, что встали с травы.
— Это не опасно? — тревожусь я.
— Человек быстрее коровы, — отвечает Джоли. — Я бы не беспокоился.
Они играют в салки. Побеждает Хадли — в конце концов, у него ноги намного длиннее, чем у Ребекки. Он хватает ее и подбрасывает в воздух. Запыхавшаяся Ребекка пытается ухватить Хадли за волосы, молотит кулачками по его плечам.
