— Зои!
Сперва я даже не узнаю Макса. В конце концов, когда я видела его последний раз, он был пьян и небрит и пытался объяснить судье, что нас необходимо развести. Я слышала, что он стал посещать церковь, куда ходили Рейд и Лидди, но, откровенно признаться, не ожидала, что он изменится так… радикально.
На Максе был отлично сидящий костюм с черным галстуком. Волосы аккуратно подстрижены, а сам он чисто выбрит. На лацкане пиджака — крошечный золотой крестик.
— Ничего себе! — восклицаю я. — Отлично выглядишь, Макс.
Мы неловко пробираемся сквозь толпу, целуемся в щеку и отстраняемся друг от друга, опуская взгляд.
— Ты тоже, — говорит он в ответ.
У него нога в гипсе.
— Что случилось? — спрашиваю я. Кажется невероятным, что мне ничего не известно. Что Макс получил травму, а мне никто об этом не сообщил.
— Пустяки. В аварию попал, — отвечает Макс.
Интересно, кто ухаживал за ним, когда он попал в аварию?
Я спиной ощущаю присутствие моей матери и Ванессы. Я ощущаю их присутствие, словно жар от камина. Какой-то человек покупает билет на «Джилли», и протестующие начинают бунтовать всерьез: распевают псалмы, кричат и размахивают транспарантами.
— Я слышала, что ты присоединился к церкви Вечной Славы, — говорю я.
— Откровенно говоря, церковь стала частью меня, — отвечает Макс. — Я впустил Иисуса в свое сердце.
Он произносит это со сверкающей, белозубой улыбкой, с какой сказал бы «Сегодня вечером мне натерли машину полиролью» или «Думаю, на ужин я хочу что-нибудь из китайской кухни» — как будто это часть обыденного ежедневного разговора, а не заявление, которое делаешь, предварительно все хорошо и всесторонне обдумав. Я жду, что вот сейчас Макс захихикает — раньше мы подсмеивались над Рейдом и Лидди из-за постоянно слетающих у них с языка восхвалений Господа, — но он остается серьезен.
— Ты опять начал пить? — спрашиваю я. Это единственное пришедшее мне на ум объяснение, способное как-то объединить того мужчину, которого я знала, с тем, кто сейчас стоит передо мной.
— Нет, — отрицает Макс. — Больше ни капли.
Может быть, он алкоголь и не употребляет, но совершенно ясно, что Макс залпом выпивает любые растворимые прохладительные напитки типа «Кул-эйд», которые предлагает церковь Вечной Славы. Что-то в нем погасло — появилась какая-то неестественность. Мне больше нравился Макс со всеми его изъянами и недостатками. Больше нравился Макс, подшучивающий над Лидди, которая терялась, когда поминала имя Господа всуе. Макс, смеющийся над наивностью невестки, когда она поверила его заверениям, что пастор Рик Уоррен лидирует в президентской кампании.
Буду абсолютно откровенной: я не религиозный человек. Я не отнимаю у людей права верить в то, во что они хотят, но мне не нравится, когда мне эти самые верования навязываются. Поэтому когда Макс произносит: «Я буду за тебя молиться, Зои», я не нахожу, что ответить. Я к тому, что, наверное, хорошо, когда за тебя молятся, даже если ты об этом никого никогда не просила.
Но неужели я действительно хочу, чтобы за меня молились люди, которые, прикрываясь именем Божьим, выплескивают свою ненависть? Перед кассой стоят красивые, здоровые девочки-подростки, размахивая плакатами, на которых написано: «Я родилась блондинкой. А ты решил стать голубым». Их милые личики, их заверения в том, что они «добрые христианки» — всего лишь, как я догадываюсь, сахарная глазурь на торте, сдобренном мышьяком.
— Почему ты занимаешься подобными вещами? — спрашиваю я у Макса. — Разве само кино имеет для тебя значение?
— Возможно, я смогу ответить на ваш вопрос, — вмешивается какой-то мужчина. У него седая грива, он почти одного роста с Максом; кажется, я видела его в новостях, он пастор этой церкви. — Нас бы тут не было, если бы гомосексуалисты не навязывали собственные ценности, свой стиль жизни. Если мы будем молчать, кто защитит права традиционной семьи? Если мы будем молчать, кто даст гарантию, что наша великая страна не станет государством, где у Джонни будет две мамы, где браки будут совершаться не только между мужчиной и женщиной, как это было предначертано Богом? — Он заговорил громче. — Братья и сестры, мы пришли сюда потому, что христиане остались в меньшинстве! Гомосексуалисты заявляют о том, что имеют право быть услышанными? В таком случае и мы, христиане, тоже имеем на это право!
Среди его прихожан послышались крики одобрения, и они еще выше подняли в воздух плакаты.
— Макс, — говорит пастор, бросая связку ключей, — нам нужен еще один ящик с буклетами. Принеси из грузовика.
Макс кивает и поворачивается ко мне.
— Я действительно искренне рад, что с тобой все хорошо, — говорит он, и впервые с начала нашего разговора я ему верю.
— Я тоже рада, что у тебя все в порядке.
Я не кривлю душой, несмотря на то, что он ступил на путь, который я для себя никогда бы не избрала. Но в некотором смысле это является для меня бесспорным доказательством того, что отношения между нами уже не возобновить. Если Макс шагает в ту сторону — мне с ним не по пути.
— Надеюсь, ты пришла не на «Джилли»? — интересуется Макс, улыбаясь мне легкой улыбкой, от которой я когда-то потеряла голову.
— Нет. На фильм с Сандрой Буллок.
— Хороший выбор, — одобряет Макс.
По привычке он подается вперед и целует меня в щеку. Я вдыхаю запах его шампуня, и перед глазами возникает флакон шампуня в душе, с синей крышечной и маленькой наклейкой, где описаны лечебные свойства масла чайного дерева.
— Я каждый день вспоминаю тебя… — признается Макс.
Я неожиданно чувствую головокружение и отшатываюсь назад — неужели это призрак былой любви?
— …и думаю, насколько ты стала бы счастливее, если бы открыла сердце Господу, — заканчивает Макс.
Вот так — прямо обухом по голове.
— Да кто ты такой? — бормочу я, но Макс уже повернулся ко мне спиной и направился на стоянку, чтобы выполнить распоряжение пастора.
Бар называется «Атлантида» — ужасно модное местечко, расположенное в небольшом, но роскошном бутик-отеле в Провиденсе. Свет прожектора имитирует рябь на стенах, как будто ты находишься под водой. Спиртное подают в синих бокалах, кабинки сделаны из искусственных кораллов, а подушки стилизованы под яркие морские актинии. Посреди зала размещается огромный аквариум, в котором плавают экзотические рыбы и сидит женщина, ноги которой втиснуты в силиконовый русалочий хвост, а бюстгальтер сделан из ракушек.
К счастью, мама решила после кино ехать домой, оставив нас с Ванессой вдвоем, чтобы мы могли пропустить по бокальчику. Меня завораживает женщина в бассейне.
— Как она дышит? — громко спрашиваю я, а потом замечаю, как она тайком вдыхает кислород из похожего на скубу устройства, которое прячет в руке. Само устройство подсоединено к аппарату наверху аквариума.
