— Она заходила в туалет?
Девочка качает головой.
— Черт! — негромко ругаюсь я, возвращаясь в коридор.
Заглядываю в кабинет, где мы сидели, но я не настолько наивная, чтобы думать, что там меня уже ждет Люси.
Придется идти в дирекцию и докладывать, что Люси сбежала с занятия.
Придется сказать Ванессе.
И я поступаю так, как недавно поступила Люси: освобождаю себя от всяких обязательств и ухожу.
После прискорбной неудачи с Люси мне меньше всего хочется возвращаться домой. Я знаю, что на автоответчике меня ждут послания от Ванессы — ее не было в кабинете, когда я сдавала пропуск, поэтому мне пришлось оставить ей записку с извинениями и объяснениями, почему раньше времени закончился первый сеанс музыкальной терапии. Я выключаю свой сотовый и еду туда, где меньше всего можно встретить знакомых, — в гипермаркет «Волмарт». Просто удивительно, сколько времени можно потратить, бродя по рядам, разглядывая посуду фирмы «Корелл» из ударопрочного, жаростойкого стекла с изображенными на ней лимонами или лаймами, сравнивая цены на непатентованные витамины известных фирм. Я набиваю тележку ненужными вещами: кухонными полотенцами, туристическим фонариком, набором бисера, тремя дисками с Джимом Керри, которые продаются комплектом за три доллара, отбеливающими полосками для зубов. Потом я бросаю тележку где-то в отделе «Все для рыбалки и охоты», раскладываю складной стульчик, сажусь и пытаюсь читать свежий выпуск «Пипл».
Сама не понимаю, почему меня так расстроила неудача с Люси. У меня было много пациентов, при первом знакомстве с которыми я тоже не могла похвастаться значительными успехами. Например, мальчик-аутист из этой же школы, с которым я работала год назад, во время первых четырех сеансов просто раскачивался на стуле и больше ничего. Я знаю, несмотря на случившееся сегодня, Ванесса поверит мне на слово, если я скажу, что в следующий раз все пройдет намного глаже. Она простит меня за то, что я отпустила Люси. Возможно, она обвинит во всем Люси, а не меня.
Я не гнева ее боюсь.
Я просто не хочу ее расстраивать.
— Прошу прощения, — обращается ко мне работник магазина.
Я поднимаю глаза, вижу его большой значок с символикой «Волмарта», его жидкие волосы. Он говорит медленно, как будто обращается к младенцу, не способному его понять.
— Эти стулья не для сидения.
«А для чего они тогда?» — удивляюсь я. Но только вежливо улыбаюсь, встаю, складываю стул и кладу его назад на полку.
Я еду куда глаза глядят минут тридцать и оказываюсь на стоянке перед баром всего в паре километров от своего дома. Раньше я здесь работала — сперва официанткой, потом певицей — пока мы с Максом не начали процедуру ЭКО. Потом я постоянно чувствовала усталость или находилась в нервном напряжении — иногда и то и другое. Поэтому игра на акустической гитаре дважды в неделю по вечерам потеряла свою привлекательность.
В баре почти пусто, сегодня среда, послеобеденное время.
А еще я перестала здесь бывать из-за большого плаката, который гласит, что по средам здесь поют караоке.
Караоке, на мой взгляд, занимает ведущее место в списке величайших изобретений-ошибок, когда-либо совершенных человечеством, наряду с «Виндоуз Виста» и лаком, маскирующим лысину у мужчин. Караоке позволяет людям, которые обычно имеют смелость петь в стенах собственной ванной, когда громко журчит вода, выйти на сцену и обрести пятнадцать минут сомнительной славы. На каждое по-настоящему впечатляющее выступление, которое вам приходилось слышать в караоке, по всей видимости, приходится выступлений двадцать, от которых бегут мурашки.
Но после четвертого выпитого за два часа бокала я чуть ли не вырываю микрофон из рук какой-то женщины средних лет с жуткой химической завивкой на голове. Я убеждаю себя, что поступаю так потому, что если она споет еще одну песню Селин Дион, то мне придется удавить ее шлангом, который тянется от бочонка с содовой, стоящего под стойкой бара. Но, вполне вероятно, есть еще одна причина, по которой мне хочется спеть: я точно знаю, что, когда пою, мне становится легче.
Разница между тем, кто становится музыкантом, и тем, кто становится музыкальным терапевтом, очень проста — смещаются приоритеты: с того, что ты лично можешь извлечь из музыки, на то, что способны извлечь из нее с твоей помощью другие. Музыкальная терапия — это музыка без эго, хотя многие из нас продолжают оттачивать свое мастерство, выступая в коллективах или церковных хорах.
Или, как в моем случае, распеваясь в караоке.
Я знаю, что у меня хороший голос. И в этот день, когда все мои остальные таланты были поставлены под вопрос, чрезвычайно бодрит, когда тебе хлопают постоянные посетители бара и просят спеть на бис, когда бармен протягивает тебе стакан, чтобы собирать деньги.
Я исполняю несколько песен Линды Ронстадт. Немного из Ареты Франклин. Потом из Евы Кессиди. В какой-то момент я иду в машину и приношу свою гитару. Исполняю несколько авторских песен, разбавляя их песнями Мелиссы Этеридж и версией «Дней славы» Брюса Спрингстина для акустической гитары. К тому времени, когда я начинаю «Американский пирог», мне уже подпевает весь бар и я совершенно не думаю о Люси Дюбуа.
Я просто не думаю. Точка. Я позволяю музыке нести меня, быть мною. Я словно звуковая нить, которая проникает в каждого присутствующего в зале и крепко связывает нас вместе.
Когда я замолкаю, все аплодируют. Бармен придвигает мне еще один джин с тоником.
— Зои, — говорит он, — тебе уже пора вернуться к нам.
Может быть, он и прав.
— Не знаю, Джек. Подумаю.
— Ты заказы принимаешь?
Я оглядываюсь и вижу стоящую у барного стула Ванессу.
— Прости, — извиняюсь я.
— В чьем исполнении? Бренды Ли или «Бакчерри»?
Я жду, пока она усядется на стул рядом со мной и сделает заказ.
— Не буду спрашивать, как ты меня нашла.
— В этом городе только один ярко-желтый джип. Даже патрульные вертолеты могут тебя найти. — Ванесса качает головой. — Ты не первая, от кого Люси сбежала. Тот же фокус она проделывала со школьным психиатром во время их первой встречи.
— Ты могла бы меня предупредить.
— Я надеялась, что на этот раз все будет по-другому, — призналась Ванесса. — Ты придешь еще раз?
— А ты хочешь, чтобы я пришла? — спрашиваю я. — Я к тому, что, если тебе просто нужно «свежее тело», которое могла бы бортануть Люси, ты могла бы нанять какого-нибудь подростка за сущие копейки.
— В следующий раз я лично привяжу ее к стулу, — обещает Ванесса. — И может быть, тебе удастся заставить ее послушать Селин Дион в исполнении вон той дамы.
Она кивает на женщину, чью карьеру певицы в караоке я прервала.
— Ты давно здесь сидишь?
