— Знаешь, — говорю я, как будто эта мысль только что пришла мне на ум, а не была уроком, продуманным заранее, — самое удивительное в песнях то, что они берут за душу, когда непосредственно касаются исполнителя… или слушателя.
Я вновь начинаю наигрывать эту же мелодию, но на этот раз импровизирую со словами:
Разве ты никогда не чувствовала, что человек по сути одинок, о да?
Неужели ты не чувствовала, что совсем одна?
Милая, я знаю, что чувствовала.
Каждый раз, когда ты убеждаешь себя, что тебе не повезло,
Ты задаешься вопросом: почему, ну почему ты такая невезучая?
Я хочу, чтобы ты наконец услышала, услышала, услышала,
Чтобы поняла, что я хочу помочь тебе, Люси.
Я докажу, что хочу тебе помочь, Люси…
Люси хмыкает.
— Такой откровенной ерунды я еще никогда не слышала! — бормочет она.
— Может быть, сама попробуешь? — предлагаю я, откладывая гитару и протягивая руку за блокнотом и ручкой. Пишу слова песни в стиле мэд-либ, оставляя пропуски, чтобы Люси вписала собственные мысли и чувства.
Временами ты заставляешь чувствовать себя _________.
Неужели ты не знаешь, что я_____________?
Так я поступаю со всей песней, а потом кладу слова между нами. Несколько минут Люси не обращает на блокнот внимания и сосредоточенно крутит спутанную прядь волос. Потом ее рука медленно тянется к песне, придвигает ее ближе.
Я пытаюсь не закричать от радости, что она сделала шаг к общению. Беру гитару и делаю вид, что настраиваю ее, хотя приготовилась еще до прихода Люси.
Она пишет, согнувшись над бумагой, как будто не хочет открывать тайну. Девочка левша — почему я раньше этого не замечала? Волосы падают ей на лицо, полностью скрывая его. Ногти у нее выкрашены в разные цвета.
В какой-то момент рукава ее рубашки задираются, и я вижу шрамы на запястьях.
Она бросает мне блокнот.
— Отлично! — весело восклицаю я. — Давай посмотрим.
В каждом пропуске Люси написала набор бранных слов. Она приподнимает брови и усмехается в ожидании моей реакции.
— Что ж, — я беру гитару, — споем.
Я кладу бумагу так, чтобы могла ее видеть, и начинаю петь, уверенная, что если кто и в состоянии понять, что такое гнев и мука, так это Дженис Джоплин. Она-то не перевернется в своей могиле.
— Временами ты заставляешь чувствовать себя, как гребаная жопа с ручкой, — пою я как можно громче. — Неужели ты не знаешь, что я… долбаный… — Я замолкаю, указывая на строчку. — Не могу разобрать…
Люси вспыхивает.
— Э-э… пидор.
— Неужели ты не знаешь, что я долбаный… — пою я.
Дверь в коридор широко открыта. Проходящий мимо учитель заглядывает к нам.
— Иди же, иди же, иди же, иди же и возьми… возьми б… задницу…
Я пою это, как любую другую песню, как будто эти бранные слова не имеют для меня никакого значения. Я пою от души. В итоге, когда я заканчиваю куплет, Люси не сводит с меня глаз, а на губах у нее играет подобие улыбки.
К сожалению, в дверях собралась небольшая толпа учеников, застывших со смешанным чувством изумления и восхищения.
— Похоже, урок окончен, — говорю я.
Люси набрасывает на плечо рюкзак и, как обычно, пулей вылетает из кабинета, чтобы оказаться от меня как можно дальше. Я безропотно протягиваю руку за чехлом для гитары.
Но на пороге она оборачивается.
— Увидимся через неделю, — прощается Люси, впервые давая мне понять, что намерена вернуться.
Знаю, считается, если на свадьбу идет дождь — это к счастью, но не уверена, что можно считать хорошей приметой снежный буран. Сегодня день нашей с Ванессой свадьбы, и капризная апрельская снежная буря, которую предсказывали синоптики, превратилась в настоящую вьюгу. Транспортники даже закрыли некоторые участки магистрали.
Вчера вечером мы приехали в Фолл-Ривер, чтобы уладить все проблемы, но бoльшая часть наших гостей должны приехать сегодня на вечернюю церемонию. В конце концов, до Массачусетса менее часа езды. Но сейчас даже такое расстояние кажется непреодолимым.
И еще, как будто одной стихии нам мало, возникли проблемы с водопроводом. В ресторане, где мы планировали принимать гостей, прорвало трубы. Я вижу, как Ванесса пытается успокоить своего друга Джоэла — распорядителя на свадьбах, который в качестве подарка решил бесплатно провести наше торжество.
— У них по щиколотку воды! — вопит Джоэл, обхватывая голову руками. — Похоже, я сейчас сойду с ума.
— Уверена, можно по-быстрому найти другой ресторан, — успокаивает его Ванесса.
— Ага. И сам Рональд Макдональд даже согласится провести церемонию. — Джоэл смотрит Ванессе прямо в глаза. — У меня же репутация! Я не стану — повторяю, не стану! — есть на закуску картофель фри.
— Может быть, отложить свадьбу? — предлагает Ванесса.
— Или, — вношу я встречное предложение, — можно просто пойти к мировому судье и покончить с формальностями.
— Дорогая, — отвечает Джоэл, — не можешь же ты явиться в этом шикарном вечернем платье в городскую управу, чтобы тяп-ляп сочетаться браком.
Ванесса не обращает на него внимания.
— Продолжай, — говорит она мне.
— Ведь банкет не самое главное на свадьбе, верно?
Джоэл тяжело вздыхает за моей спиной.
— Я этого не слышал! — возмущается он.
— Не хочу, чтобы гости, рискуя жизнью, ехали на нашу свадьбу, — продолжаю я. — Один свидетель у нас есть — Джоэл. Уверена, на улице можно найти еще кого-нибудь.
Ванесса смотрит на меня.
— Разве ты не хочешь, чтобы приехала твоя мама?
— Разумеется, хочу. Но больше всего я хочу просто выйти замуж. У нас есть разрешение на вступление в брак. Мы есть друг у друга. Остальное не имеет особого значения.
— Сделай одолжение, — молит Джоэл. — Позвони своим гостям и предоставь им самим решать.
— А их нужно предупредить, чтобы захватили на банкет купальники? — шутит Ванесса.
— Это уж предоставь мне, — отвечает Джоэл. — Если Дэвид Тутера может спасти свадьбу, значит, и я смогу.
— Кто такой этот Дэвид Тутера?
Он закатывает глаза.
— Иногда ты ведешь себя как истинная лесбиянка. — Он берет со стола сотовый телефон и вкладывает ей в руку. — Давай звони, сестричка.
— Хорошая новость, — сообщает мама, закрывая за собой дверь уборной, — что ты все-таки будешь идти по проходу.
Дорога заняла пять часов, но маме удалось добраться до Массачусетса в разгар бури столетия. Теперь она будет со мной до самой церемонии. Здесь пахнет попкорном. Я смотрю на себя в большое зеркало. Платье сидит идеально, но макияж в приглушенном свете кажется чересчур театральным. Мои волосы при такой влажности никакими молитвами не заставить виться.
