— Нет. Он ответил, что подумает, — призналась Зои. — Я вернулась домой и сказала Ванессе, что, мне кажется, все будет хорошо.
— Что ж, люди часто оказываются не теми, кем мы их считаем. — Анжела откладывает блокнот. — Давайте обсудим, как будет проходить сам процесс. Зои, ты знаешь, что должна будешь давать показания. И ты тоже, Ванесса. Вы должны будете откровенно, ничего не скрывая, рассказать о своих отношениях, хотя на вас может обрушиться град упреков даже в наши дни. Я сегодня утром позвонила секретарю и узнала, что дело будет вести судья О’Нил.
— Это хорошо? — спрашиваю я.
— Нет, — прямо отвечает Анжела. — Знаете, как называют адвоката, у которого коэффициент умственного развития равен пятидесяти, нет? Ваша честь. — Она хмурится. — Патрик О’Нил должен идти на пенсию — лично я молюсь об этом вот уже целых десять лет. У него крайне традиционные, консервативные взгляды.
— Мы можем поменять судью? — интересуется Зои.
— К сожалению, нет. Если бы можно было менять судей только потому, что нам не нравятся те, кого нам назначили, мы бы постоянно заявляли об отводах судей. Тем не менее даже такой консерватор, как О’Нил, должен руководствоваться законом. А по закону у нас очень сильная позиция.
— Каким был исход подобных дел в Род-Айленде?
Анжела смотрит на меня.
— Прецедентов еще не было. Мы делаем закон.
— Следовательно, — бормочет Зои, — исход дела неизвестен.
— Послушай, — говорит Анжела. — Я бы лично судью О’Нила не выбрала, но мы имеем то, что имеем. А потому представим наше дело таким образом, чтобы он понял: вы двое лучше других сможете распорядиться этими эмбрионами. Главный довод Уэйда Престона базируется на том, что нет ничего прекраснее традиционной семьи, однако Макс не женат. У него нет даже собственного дома, где мог бы расти ребенок. С другой стороны, вы обе являетесь образцом верной, любящей, интеллигентной пары. Вы первые в клинике подняли вопрос об использовании эмбрионов. В конце концов дело сведется к тому, что на одной чаше весов будете вы, на другой — Макс. И даже такой судья, как Патрик О’Нил, сообразит, что по чем.
Неожиданно у нас за спиной раздался негромкий стук в дверь. В кабинет заглядывает секретарша.
— Анжела! Пришел посетитель, которому ты назначала на одиннадцать.
— Отличный малый, вы должны с ним познакомиться. Он транссексуал и хочет попасть в школьную футбольную команду, но пока ему еще не сделали операцию, а тренер говорит, что не может позволить себе расходы на отдельный гостиничный номер. Так что выиграем и это дело. — Анжела встает. — Я позвоню вам, скажу, что делать дальше, — обещает она. — Может быть, у вас есть вопросы?
— У меня есть один, — отвечает Зои, — но он несколько личный.
— Хочешь знать, не лесбиянка ли я?
Зои вспыхивает.
— Ну… да… Если не хочешь, можешь не отвечать.
— Я традиционной ориентации. Традиционнее не бывает. У нас с мужем трое озорников, и в доме постоянно все вверх дном.
— Но ты… — Зои замолкает. — Ты же работаешь здесь…
— Я до безумия люблю курицу «гунбао» — классическое блюдо сычуаньской кухни, но на сто процентов уверена, что во мне нет примеси восточной крови. Мне нравятся романы Тони Моррисона и фильмы Тайлера Перри, хотя я не чернокожая. — Анжела улыбается. — Я традиционной ориентации, Зои. И счастлива замужем. А работаю я здесь, потому что считаю, что и вы имеете право на счастье.
Не могу с уверенностью сказать, когда я начала убеждать себя, что у меня никогда не будет детей. Разумеется, я еще достаточно молода, но ситуация в корне меняется, если ты лесбиянка. К тому же, в отличие от людей с традиционной ориентацией, от которых ожидается, что они пойдут по проторенной дорожке, ведущей к браку и детям, однополой паре необходимо приложить серьезные усилия и вложить немало средств, чтобы завести ребенка. Лесбиянкам нужен донор спермы, геям — суррогатная мать. Или мы вынуждены погружаться в волокиту с усыновлением, где однополым парам часто дают от ворот поворот.
Я никогда не принадлежала к тем девчонкам, которые мечтают о детях и примеряют на себя роль мамочек, баюкая плюшевых медвежат. Поскольку я была единственным ребенком в семье, мне не довелось заботиться о младших братьях и сестрах. До Зои у меня уже несколько лет не было серьезных отношений. Если бы пришлось выбирать, я бы с радостью выбрала любовь без продолжения рода.
Кроме того, я убедила себя, что у меня уже есть дети. Почти шестьсот человек из средней школы Уилмингтона. Я выслушиваю их, плачу вместе с ними, уверяю их, что завтра все будет казаться не таким ужасным, как сегодня. Я не перестаю думать даже о выпускниках, общаюсь с ними в Интернете. Мне приятно узнавать, что, как я и обещала, все сложилось хорошо.
Но в последнее время я много думаю.
Что, если бы я была настоящей, а не всеобщей второй мамой между восемью утра и тремя часами дня? Что, если бы на школьный бал я пришла как зритель, а не выступала с речью? А что, если бы однажды я оказалась по другую сторону стола школьного психолога, прося за свою дочь, которая отчаянно хотела бы попасть на занятия по английскому языку, когда все классы уже укомплектованы?
До сих пор я еще никогда не чувствовала зарождающуюся внутри себя крошечную жизнь. Но могу поспорить, что это ощущение чем-то напоминает надежду. Как только почувствуешь надежду, сразу ощутишь, когда ее потеряешь.
У нас с Зои нет детей, но мы позволили себе мечтать о ребенке. И признаюсь вам: с этого момента я пропала.
Утро выдалось кошмарное. Одного старшеклассника временно исключили из школы за то, что он поломал автомат, напившись сиропа от кашля, чтобы поймать кайф. Но сейчас все спокойно. Я бы позвонила Зои, но знаю, что ей некогда. Чтобы поехать к адвокату, ей пришлось отпроситься в больнице; из-за этого она отложила урок с Люси, чтобы иметь возможность несколько часов провести в детском ожоговом отделении. Стоит май, у меня самой по горло работы, но вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, я включаю компьютер и набираю в поисковике слово «беременность».
Щелкаю по первому же сайту.
«Срок три-четыре недели: ваш ребенок размером с маковое зернышко.
Седьмая неделя: ваш ребенок размером с ягоду черники.
Девятая неделя: ваш ребенок размером с оливку.
Девятнадцатая неделя: ваш ребенок размером с манго.
Двадцать шестая неделя: ваш ребенок размером с баклажан.
Роды: ваш ребенок размером с арбуз».
Я прижимаю руки к животу. Кажется невероятным, что он вскоре может стать кому-то домом. По крайней мере, кому-то размером с оливку. Почему все описывается на примерах овощей и фруктов? Неудивительно, что беременные женщины постоянно хотят есть.
Неожиданно в мой кабинет врывается Люси.
