— Но туда будет ходить Рейд.
Уэйд отмахивается от меня.
— Макс, не строй из себя тупицу. Ты понимаешь, о чем я. Красный галстук говорит: «Обратите на меня внимание».
Я молчу. Костюм на Уэйде сидит настолько идеально, что я еще никогда не видел, чтобы так искусно был сшит костюм. Его инициалы вышиты на отложных манжетах рубашки. В нагрудном кармашке шелковый платок.
— Но вы же надели красный галстук! — замечаю я.
— Он отражает мою суть, — отвечает Уэйд. — Иди одевайся.
Через час мы втискиваемся за один из столов в передней части зала суда: Лидди, Рейд, Бен Бенджамин, Уэйд и я. Мы с Лидди все утро не разговаривали. Она, наверное, единственная, кто мог бы меня успокоить, но каждый раз, когда я пытаюсь с ней заговорить, Уэйд вспоминает что-то, что забыл рассказать мне о поведении в суде: «Сиди прямо, не ерзай, не реагируй на слова ответчиков, насколько бы обидными они ни казались». Складывалось впечатление, что у меня сценический дебют, а не всего лишь подача ходатайства в суд.
Галстук мешает мне дышать, но каждый раз, когда я дергаю за него, Рейд или Престон велят немедленно прекратить.
— Началось, — бормочет Уэйд.
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, куда он смотрит. В зал суда только что вошли Зои с Ванессой и миниатюрная женщина с черными кудрями-пружинками, торчащими в разные стороны.
— Мы в меньшинстве, — негромко произносит Ванесса, но мне все равно удается расслышать ее слова, и мне нравится, что Уэйд уже спутал им все карты.
Зои даже не смотрит в мою сторону, когда занимает свое место. Держу пари, эта крошка адвокат тоже велела ей следовать определенным правилам.
Уэйд молча набирает на сотовом номер. Через секунду двойные двери в дальнем конце зала распахиваются, и молодая женщина, помощница Бена Бенджамина, ввозит тележку, набитую книгами. Она выкладывает их на столе перед Уэйдом под недоуменными взглядами Зои, Ванессы и их адвоката. Это плоды проведенных исследований, своды законов других штатов. Я начинаю читать названия на корешках: «Традиционный брак», «Охрана семейных ценностей». Последней она выкладывает Библию.
— Зои, — обращается к своей клиентке адвокатша, — знаешь разницу между сомом и Уэйдом Престоном? Один — скользкий, питающийся отходами падальщик. А второй — всего лишь рыба.
Секретарь встает.
— Всем встать! Председательствует преподобный Патрик О’Нил.
Из другой двери выходит судья. Высокий мужчина с гривой седых волос и крошечным черным треугольником, где волосы образовывали надо лбом букву «V». Две глубокие морщины очерчивают рот, как будто привлекая еще больше внимания к его и без этого сердитому виду.
Он садится, мы вслед за ним.
— Бакстер против Бакстер, — оглашает секретарь.
Судья надевает очки для чтения.
— Чье ходатайство?
Встает Бен Бенджамин.
— Ваша честь, я сегодня представляю соистцов, Рейда и Лидди Бакстер. Мой клиент присоединяется к их ходатайству выступить соистцами по этому делу, а мой коллега мистер Престон и я просили бы суд выслушать нашу позицию по этому вопросу.
На лице судьи появляется кривая улыбка.
— А-а, Бен Бенджамин! Встречаться с тобой в суде одно удовольствие. Посмотрим, усвоил ли ты мои уроки. — Он смотрит в лежащие на столе бумаги. — О чем вы просите в этом ходатайстве?
— Ваша честь, речь идет об опеке над тремя замороженными эмбрионами, которые остались после развода Макса и Зои Бакстер. Рейд и Лидди Бакстер — брат и невестка моего ответчика. Они хотят — равно как того желает и Макс — получить опеку над этими эмбрионами, чтобы их подсадили Лидди Бакстер и она их выносила, а брат и невестка моего клиента воспитали бы их как собственных детей.
Судья О’Нил сдвигает брови.
— Речь идет об окончательном разделе собственности, которую стороны не учли во время бракоразводного процесса?
Встает сидящий рядом со мной Уэйд. От него пахнет лаймом.
— Ваша честь, при всем уважении, — говорит он, — но речь идет о детях. О еще не рожденных детях…
Через проход встает адвокат Зои.
— Протестую, Ваша честь. Это смешно. Пожалуйста, скажите мистеру Престону, что мы находимся не в Луизиане.
Судья О’Нил тычет пальцем в Уэйда.
— Вы! Немедленно сядьте!
— Ваша честь, — продолжает адвокат Зои, — Макс Бакстер использует биологию в качестве козырной карты, чтобы забрать у моей клиентки этих трех эмбрионов — а она является их будущей матерью. Она и ее законная супруга намерены вырастить их в здоровой, любящей семье.
— Где этот законный супруг? — вопрошает Уэйд. — Что-то я не вижу, чтобы он сидел рядом с ответчицей.
— Моя клиентка официально сочеталась браком с Ванессой Шоу в штате Массачусетс.
— Но, миссис Моретти, — отвечает судья, — в штате Род-Айленд официально они не женаты. Позвольте мне традиционно озвучить суть…
Я слышу, как рядом фыркает Ванесса.
— Но ты не традиционной ориентации, — бормочет она.
— Вы хотите эти эмбрионы. — Судья указывает на Зои. — И вы хотите, — продолжает он, указывая на меня, а потом указывает на Рейда и Лидди. — А они здесь при чем?
— На самом деле, Ваша честь, — произносит адвокат Зои, — Максу Бакстеру не нужны эти эмбрионы. Он собирается их отдать.
Встает Уэйд.
— Наоборот, Ваша честь. Макс хочет, чтобы его дети росли в традиционной семье, а не в семье с сексуальными отклонениями.
— Следовательно, мужчина желает получить опеку над эмбрионами, чтобы отдать их кому-то еще, — подытоживает судья. — И вы утверждаете, что это традиционный поступок? Потому что это явно не в традициях того места, откуда я родом.
— Если позволите, Ваша честь, это запутанное дело, — вступает адвокат Зои. — Насколько мне известно, это новая область юриспруденции, такие дела в Род-Айленде еще не рассматривались. Однако сегодня мы собрались, чтобы рассмотреть ходатайство о привлечении Рейда и Лидди Бакстер в качестве соистцов, и я категорически возражаю против их участия в этом судебном процессе. Сегодня я подала служебную записку, в которой говорится, что если суд позволит будущей суррогатной матери выступать соистцом по делу, то я немедленно ходатайствую о том, чтобы полноправным соответчиком выступала и Ванесса Шоу…
— Протестую, Ваша честь! — возражает Уэйд. — Вы уже заметили, что официально они не женаты, а сейчас миссис Моретти в качестве отвлекающего маневра поднимает вопрос, который вы уже отклонили.
Судья пристально смотрит на адвоката.
— Мистер Престон, если вы еще раз перебьете миссис Моретти, я лишу вас слова. Это не телевизионное шоу, а вы не Пэт Робертсон. Это мой зал суда, и я не позволю превратить его в цирк, как бы вам этого ни хотелось. Это мое последнее дело, потом я выхожу на пенсию, поэтому помогите мне, я не намерен принимать участие в религиозных женских боях. — Он стучит молотком. — Ходатайство о соистцах отклонено. Дело между Максом Бакстером и Зои Бакстер будет рассматриваться в обычном порядке. Вы, мистер Бенджамин, вольны вызвать кого угодно в качестве свидетелей, но соистцов в этом деле не будет. Ни Рейда с Лидди Бакстер, — уточняет он, потом поворачивается к другой стороне, — ни Ванессы Шоу, поэтому больше подобных ходатайств не подавайте. — Напоследок он обращается к Уэйду: — И для вас, мистер Престон… Умный поймет с полуслова. Очень хорошо подумайте, прежде чем играть на публику. Потому что в этом зале я не позволю самолюбования. Здесь я решаю.
