В суд явились не только фундаменталисты из Вестборо, пришли и прихожане из моей церкви, что несколько меня успокоило.
Но были и другие зрители. Мужчины, сидящие рядом с мужчинами и держащиеся за руки. Две женщины, поочередно укачивающие младенца. Наверное, друзья Зои. Или ее адвоката-лесбиянки.
Председательствует судья О’Нил.
— Представление началось, — шепчет Уэйд.
— Прежде чем мы начнем, — произносит судья, — хочу предупредить всех присутствующих, включая адвокатов, стороны, журналистов и простых обывателей, — это зал суда, и здесь я — Бог. Любой, кто нарушит спокойное течение процесса, будет немедленно удален из зала. Поэтому все присутствующие в желтых футболках их либо сейчас же снимают, либо выворачивают наизнанку — или их выведут из зала суда. И прежде чем вы, мистер Престон, заикнетесь о свободе слова, позволю себе повториться: любое проявление неуважения не доставляет судье О’Нилу удовольствия.
Баптисты надевают спортивные куртки. У меня такое чувство, что им это не впервой.
— Есть ли вопросы, подлежащие обсуждению на предварительном заседании? — спрашивает судья.
Анжела Моретти встает.
— Ваша честь, я бы хотела вынести на рассмотрение суда ходатайство об изоляции свидетелей.
— Кто ваши свидетели, мистер Престон? — задает вопрос судья.
Уэйд предоставляет суду список, так же поступает и Анжела Моретти.
О’Нил кивает.
— Все перечисленные в этих списках свидетели покиньте зал заседания.
— Что? — восклицает за моей спиной Лидди. — А как же я…
— Я хочу остаться с тобой, — говорит Ванесса Зои.
Судья О’Нил меряет обеих женщин взглядом.
— Не-у-ва-же-ние, — равнодушно произносит он.
Ванесса, Рейд и Лидди неохотно направляются к выходу.
— Держись, брат! — говорит Рейд, хлопая меня по плечу, потом обнимает жену за талию и выводит ее из зала суда. Интересно, куда они пойдут. Чем займутся?
— Мы будем сегодня слушать вступительные речи? — интересуется судья О’Нил и, когда представители обеих сторон кивают, переводит взгляд на Уэйда. — Мистер Престон, можете начинать.
Хотя это суд по семейным делам и вместо жюри присяжных решение принимает судья единолично, Уэйд обращается ко всем присутствующим. Он встает, поправляет изумрудного цвета галстук и с улыбкой поворачивается к залу.
— Сегодня мы собрались здесь, чтобы скорбеть об утрате того, что близко и дорого нам всем, — об утрате традиционной семьи. Разумеется, вы все помните ее до ее безвременной кончины. Муж, жена и дети. Белый забор. Мини-вэн. Возможно, собака. Семья, которая по воскресеньям посещала церковь и любила Господа. Мама, которая пекла по выходным домашнее песочное печенье и играла роль вожатой в скаутских лагерях. Папа, который гонял мяч и вел дочь к алтарю. Уже давно это перестало быть нормой в нашем обществе, но мы уверяли себя, что такой непоколебимый институт, как традиционная семья, переживет что угодно. И тем не менее, принимая это за аксиому, мы, в сущности, предопределили ее кончину. — Уэйд кладет руки на сердце. — Покойся с миром! Уважаемый суд, это не только суд о правах опеки. Это сигнал к тому, что необходимо сохранить краеугольный камень нашего общества — традиционную христианскую семью. Поскольку и исследования, и здравый смысл говорят о том, что детям нужно иметь перед глазами образцы и женского, и мужского стиля поведения и что отсутствие одного из них может привести к ужасающим последствиям, начиная с плохой успеваемости в школе и заканчивая нищетой и авантюрным поведением. Когда рассыпаются традиционные семейные ценности, страдают дети. Макс Бакстер, мой клиент, знает об этом, Ваша честь. Именно поэтому он сегодня присутствует в зале суда, чтобы защитить трех еще не рожденных детей, которых зачал, будучи в браке с ответчицей, Зои Бакстер. Единственное, о чем просит мой клиент: дать ему завершить то, что изначально планировали обе стороны, а именно позволить этим детям вырасти в гетеросексуальной семье. Позволить им процветать, уважаемый суд, в традиционной христианской семье. — Уэйд поднимает палец, повторяя последние слова: — В традиционной семье. Именно об этом мечтали Макс и Зои, когда воспользовались достижениями медицины и создали этих благословенных нерожденных детей. Теперь, к сожалению, Макс и Зои больше не состоят в браке. И сам Макс пока не готов повторно вступить в него. Но мой клиент признает, что остался в долгу перед своими нерожденными детьми, поэтому он принимает решение, руководствуясь интересами ребенка, а не собственными. Он видит своего брата Рейда, доброго открытого человека, чьи показания вы услышите, и его жену Лидди, образец христианской добродетели в этом сообществе, будущими родителями своих нерожденных детей.
— Аминь! — слышу я за спиной.
— Ваша честь, вы ясно дали понять сторонам, что это ваше последнее дело в долгой и успешной карьере судьи. И совершенно правильно, что именно вам выпало защитить традиционную семью здесь, в Род-Айленде, в штате, основанном Роджером Уильямсом, который приплыл в колонию в поисках свободы вероисповедания. Род-Айленд — один из последних бастионов Новой Англии, штат, где еще сохранились христианские семейные ценности. Но чтобы проверить на прочность нашу точку зрения, давайте взглянем на альтернативу. И хотя лично Макс не имеет ничего против своей бывшей жены Зои, которая сейчас живет во грехе со своей любовницей-лесбиянкой…
— Протестую! — восклицает Анжела Моретти.
— Сядьте, сторона ответчика, — отвечает судья. — У вас будет шанс высказаться.
— Этим двум женщинам пришлось сочетаться браком в штате Массачусетс, потому что в этом штате, в их родном штате, однополые браки официально не признаны. Ни правительство, ни Бог не считают подобные браки законными. А теперь представим, что нерожденные дети все-таки окажутся в этой семье, уважаемый суд. Представим мальчика, который растет с двумя мамочками и на которого наложил отпечаток гомосексуальный образ жизни. Что будет с ним, когда он пойдет в школу, где его будут дразнить тем, что у него две мамы? Что произойдет, когда он, как показывают исследования, сам станет геем, потому что вырос в этой среде? Ваша честь, вас растил отец. И вы сами отец. Вам известно, что для мальчика значит отец. Молю вас от лица нерожденных детей Макса Бакстера, не позволяйте своему решению лишить их такой же возможности! — Он поворачивается к присутствующим. — Если мы забьем последний гвоздь в гроб ценностей традиционной семьи, — восклицает Уэйд, — мы никогда не сможем их возродить!
Он занимает свое место. Встает Анжела Моретти.
— Если это похоже на семью, говорит как семья, ведет себя как семья и функционирует как семья, — начинает она, — следовательно, это и есть семья. Отношения между моей клиенткой, Зои Бакстер, и Ванессой Шоу — не отношения соседей или сожителей, а отношения двух спутников жизни. Супругов. Они любят друг друга, преданы друг другу, они — единый организм, а не просто два отдельно взятых человека. А это и есть, с правовой точки зрения, определение семьи. Мистер Престон разглагольствовал о гибели традиционной семьи. Он упомянул тот факт, что Род-Айленд является штатом, основанным на свободе вероисповедания, и с этим не поспоришь. Однако нам также известно, что не все жители штата верят в то, во что верит мистер Престон и его клиент. — Она поворачивается к залу. — Более того, Род-Айленд все же признает отношения между Зои и Ванессой. Вот уже пятнадцать лет штат предоставляет ограниченные права однополым парам, живущим гражданским браком. Именно в этом суде регулярно решаются вопросы об усыновлении вторым родителем в семьях геев и лесбиянок. И Род-Айленд одним из первых в стране заменил в свидетельстве о рождении графу «мать» и «отец» на гендерно-нейтральное «родитель» и «родитель». В отличие от мистера Престона, я не считаю, что в этом деле стоит вопрос об общесемейных ценностях. Я считаю, что речь идет о конкретной семье. — Она смотрит на Зои. — Эмбрионы, о которых идет речь, были зачаты в браке Зои с ее первым супругом, Максом Бакстером. Эти эмбрионы являются общей собственностью, которая не была поделена при бракоразводном процессе. Есть два биологических родителя этих эмбрионов — истец и ответчик, которые имеют равные права на эти эмбрионы. Тем не менее разница заключается в том, что Макс Бакстер больше не хочет иметь детей. Он использует биологическое родство в качестве козырной карты, чтобы настоять на своем праве и отобрать эмбрионы у будущей матери и ее законной супруги. Если многоуважаемый суд решит вопрос в пользу моей клиентки, мы приложим все усилия к тому, чтобы включить второго биологического родителя эмбрионов, Макса Бакстера, в состав этой семьи. Мы верим, что любящих родителей не может быть слишком много. Но если многоуважаемый суд откажет в опеке моей клиентке, матери этих эмбрионов, ей не дадут возможности участвовать в воспитании собственного биологического ребенка.
