Эван поежился. Он не был готов увидеть ее. Не сейчас.
Эван въехал на своей старой «хонде» на дорожку, ведущую к дому Кэганов, и остановился. Проведя рукой по лицу, он почувствовал трехдневную щетину. Он был измотан эпизодом с Хайди и долгой дорогой, но какая бы причина ни привела его сюда, он должен получить ответы на свои вопросы.
Эван медленно поднялся по ступенькам крыльца и позвонил в дверь. Посмотрев вокруг, он увидел деревянную решетку, по которой взобрался однажды с Кейли, когда они пришли проведать Ленни. Теперь она была увита плющом, но кроме этого здесь мало что изменилось за последние семь лет. Эван попытался не думать о том дне, когда он стоял здесь, а «скорая» увозила Ленни прочь.
Дверь открылась на длину цепочки. Джанет Кэган разинула рот, когда увидела Эвана. Она быстро опомнилась, и на ее лице снова появилось неприязненное выражение.
— Чего ты хочешь?
Он натянуто улыбнулся.
— Здравствуйте, миссис Кэган. Давно не виделись. Хорошо выглядите.
На самом деле она была похожа на свой дом: почти никаких перемен за семь лет, разве что за эти годы она чуть располнела и в волосах появилась седина.
— Я просто заехал в город, ну и подумал… Могу ли я поговорить с Ленни?
Эван увидел по ее глазам и по тому, как дернулись ее пальцы на ручке двери, что она хочет захлопнуть дверь перед его лицом.
— К Ленни приходит не так много друзей, — сказала она лишенным эмоций голосом.
Эван не понял, воспринимать ли это как от ворот поворот или просто как печальную констатацию факта, но она открыла дверь пошире.
— Ну, заходи, раз пришел.
Она провела его по лестнице, мягко ступая.
— Ленни — ранняя пташка, — сказала она как бы между прочим. — Он встает вместе с жаворонками.
Она указала на дверь с керамической табличкой, на которой было написано «Комната Ленни».
— Не расстраивай его! — шепотом сказала она и постучала в дверь, прежде чем открыть ее. — У меня для тебя сюрприз, Ленни, — притворно-весело крикнула она. — Угадай, кто пришел…
Ее голос был веселым, но она смотрела на Эвана с нескрываемой неприязнью.
— Я буду поблизости! — предупредила она.
Эван вошел в комнату и обомлел. Комната Ленни нисколько не изменилась. На стенах висели те же самые постеры команды аэробатов «Синие ангелы» и панорамный снимок стадиона «Янки» ночью; те же самые коробки комиксов и фигурки героев «Звездных войн» на полках. Единственным новшеством были сотни аэромоделей, свисавших на леске с потолка или стоявших рядами на полках.
Ленни сидел в том же самом кресле, склонившись над аккуратно разложенными на рабочем столе деталями. Он сохранил детскую полноту фигуры, и его одежда была чистой и тщательно выглаженной. Наверное, его мать до сих пор одевала его сама, как в детстве. Ленни посмотрел на Эвана с легким любопытством, но тут же его внимание переключилось обратно на сборку модели.
— Эй, это я — Эван.
Ленни нахмурился, пытаясь сконцентрироваться на сборке двух особенно трудных деталей, но ничего не сказал.
— И что это ты там клеишь? Модель?
Эван даже мысленно застонал над тупостью своего вопроса, едва слова слетели с губ.
Заметив истребитель с двумя хвостами, он аккуратно снял его с полки и попытался подойти с другой стороны.
— Эй, это же самолет, который был в том фильме, в «Топ Гане», да? Как он называется?
Ленни ничего не ответил, и Эван, вздохнув, аккуратно поставил модель на место. Это была неудачная идея. А чего он ожидал? Немедленных ответов на свои вопросы? Он решил извиниться и уйти.
— Ладно, — он повернулся к двери. — Похоже, ты занят, так что я буду краток. Я пойму, если тебе не захочется об этом говорить, но тот день на свалке… Ты не мог бы мне помочь вспомнить, что там случилось? Какие-нибудь детали?
Тишина.
Эван потянулся к дверной ручке.
— Ну что ж…
— Это «Ф-14 Томкэт», — сказал вдруг Ленни. — Самолет называется «Томкэт».
— О, правда? — Эвана поразил его мягкий голос. Он снова взял в руки модель. — Красота.
Ленни повернулся к нему лицом.
— Я не мог перерезать веревку.
На секунду ему показалось, будто этот голос протянулся к нему сквозь годы. Он обрадовался.
— Здорово. А что ты еще помнишь?
— «Оставь его, не то я перережу горло твоей матери, когда она будет спать».
Интонация и мимика были в точности такие же, как у Томми Миллера. Эван от удивления уронил самолетик.
— Господи Иисусе! — выдохнул он. — Это на самом деле было.
Взгляд Ленни обратился к окну и рассвету. Эван был взволнован и потирал руки.
— Это значит… Что, если я могу возвращаться в свои потерянные воспоминания…
Наказание было жестким, быстрым, как молния, и ужасающим в своей полной неожиданности.
Ленни вылетел из откатившегося кресла и припечатал Эвана к стене с огромной силой. От удара эскадроны висящих на лесках самолетиков посыпались на ковер. Нога Ленни раздавила вертолет, а его пальцы железными когтями впились Эвану в плечи.
— Только пискни, и я клянусь, что этот писк будет твоим последним, гнида!
Ленни произнес эти слова монотонным голосом.
Сердце Эвана ушло в пятки; Ленни был в два раза здоровее него, и ему не составило бы труда изувечить Эвана, если бы он этого захотел. Эван нашел глазами лежавший на рабочем столе нож и стал молиться, чтобы его бывший школьный друг не потянулся за ним.
Потом, как ни в чем не бывало, Ленни мягко выпустил его из своих железных объятий и вернулся в свое кресло. Аккуратно, пинцетом, он начал прилаживать пропеллер к носу очередного самолетика. Он снова был в миллионе миль отсюда, в мире своих аэропланов.
Эван судорожно вдохнул воздух. Поведение Ленни потрясло его.
С грохотом распахнулась дверь, за которой стояла миссис Кэган с красным лицом. Она посмотрела сначала на своего сына, потом на растоптанные модели на полу, потом перевела взгляд на Эвана. Он взял себя в руки, проигнорировав ее обвиняющий взгляд.
— Ладно, старина, спасибо, что поговорил со мной, — он обогнул мать Ленни и помахал ему на прощание рукой. — Надо было раньше заехать…
Прежде чем он закончил фразу, миссис Кэган закрыла дверь в комнату Ленни и погнала его к выходу. На этот раз она захлопнула дверь перед его носом без всяких церемоний.
Оставшись один в своей комнате, Ленни сжал фюзеляж «Мустанга» в пухлой руке. Модель сминалась и гнулась, пока с громким треском не разломилась на две половинки.
Глава одиннадцатая
Тампер ставил лаком свой ирокез перед единственным в их комнате зеркалом. Серьезно посмотрев на Эвана, он спросил:
