– Резонно. Так, а что она из сумочки-то достала?
– Не поверишь – платок носовой! Представляешь? Обычный
носовой платочек, весь в цветочках. Достает – и начинает вытирать совершенно
сухое лицо. Вот вообще сухое, без единой слезинки. И уголки глаз вытирает, и
нижние веки, и под крыльями носа… А я смотрю на нее, и мне так страшно
делается, даже не могу объяснить, почему! Стою и думаю, что лучше бы она
пистолет вытащила, честное слово…
Вика слушала, ахала, ужасалась, давала советы… Вика громко
хохотала, когда Алька описывала, как удирала от телохранителей своего
мстительного олигарха, и отчаянно материлась, слушая, как олигарх перекрывал
Альке кислород на работе и ссорил ее с подругами. Возбужденная успехом своего
рассказа, Алька изображала диалоги в лицах, жестикулировала, размахивала руками
и думала, что ей невероятно, необычайно повезло.
Ей нравилась Вика. Та успела сообщить, что «креативит» на
несколько фирм, и выяснилось, что под этим подразумевается дизайн. Что-то такое
она придумывала на компьютере – кажется, упаковки для детских товаров,
результаты отправляла заказчику и крайне редко появлялась в офисе. Наблюдая за
ней, Алька решила, что имеет дело с простой, отзывчивой, грубоватой и при том
ранимой натурой. «Несчастной», – добавила она, сама не зная почему. В
наследство Вике досталась квартира в паршивом районе, которую та продала, а на
вырученные деньги построила небольшой дом.
– Увидишь, как я там под себя все оборудовала, –
говорила Вика, выпуская дым в сторону. – Прикольно получилось, по-моему.
Чисто холостяцкая берлога.
И гыгыкнула невесело.
Именно слова о холостяцкой берлоге и навели Вику на мысль,
которая Альке даже не пришла в голову.
– Слушай, – воскликнула она, – у тебя же ни
фига с собой нет! В смысле, ни щетки, ни прокладок, ни кремов… Прокладки,
допустим, я тебе дам, а вот остальным нам бы надо затариться.
Алька признала ее правоту и осторожно напомнила, что денег у
нее осталось всего ничего, сущие копейки.
– Не проблема! – отмахнулась Вика. – Я тебе
самую паршивую щетку куплю, какую увижу. С выдранной щетиной.
И расхохоталась, довольная собственной шуткой.
– Скоро будет заправка, а за ней супермаркет. У меня
как раз бензин кончается.
В темноте ночной дороги заправка была видна издалека –
россыпь белых и красных огоньков. Подъехав ближе, девушки с удивлением
обнаружили, что к единственному работающему автомату стоит очередь из трех
машин.
– Откуда это вас набралось-то столько? – возмутилась
Вика, пристраиваясь за низким серым «седаном». – Нечего по ночам на
дорогах шариться, спать надо! Слышь, Аль, ты тогда иди в магазин… Я пока
постою, бак залью, а ты по залу походишь, выберешь, что тебе надо.
Она вытащила из сумочки кошелек, открыла, пересчитала
купюры, бормоча себе под нос:
– Пять, пять, еще одна… Две по пятьсот… Короче, все не
трать, надо на жизнь оставить. У меня зарплата только через пару недель
ожидается. Держи.
Алька взяла кошелек и посмотрела на белобрысую смешную
девицу, не веря себе.
– Вик… – осторожно начала она, – ты не
боишься мне все свои деньги отдавать, а? Ты обо мне ничего не знаешь…
– Как это ничего?! – возмущенно перебила та.
– Знаешь только то, что я рассказала, –
поправилась Алька. – То есть вся информация с моих слов. А если я соврала?
А если я мошенница? Обманщица? Сейчас возьму все твои деньги и удеру с ними.
Так же нельзя! На, возьми, мне тысячи за глаза хватит.
Вика покачала головой, отодвинулась подальше от Альки и
обвела ее скептическим взглядом:
– Слушай сюда. Я тебе вот что скажу. Если хочешь знать,
у меня одна особенность есть: я в людях разбираюсь. С детства. Сразу вижу,
стоит человеку доверять или нет. Тебе – стоит. У тебя, конечно, рожа хитрая,
лисья, – она подмигнула, – а все равно видно, что ты хороший человек
и гадостей никому не делаешь. Так что брось рефлексировать, иди, купи мне
пиццу. Да сунь эту несчастную тысячу обратно, что ты ее так держишь, как будто
задницу собралась подтирать!
Алька вылезла в предутренний холод и побежала, цокая
каблуками по асфальту, ежась в рубашке и запоздало думая, что нужно было
попросить плащ. Сзади ее догнал громкий голос.
– И сок апельсиновый! – крикнула Вика, наполовину
высунувшись из машины. – Только хороший возьми, не жмоться!
В магазине было тепло и светло. Алька оказалась единственной
покупательницей, и когда она покатила тележку по узким рядам, ей чудилось, что
улыбающиеся рекламные лица на коробках с питанием заинтересованно изучают ее.
Кто такая? Что делает на заправке ночью?
«Пра-авильно… Вот так и начинается паранойя».
То ли оттого, что кроме нее здесь больше никого не было, то
ли из-за темноты, царившей снаружи, но Альке стало не по себе. «Я от бабушки
ушел, я от дедушки ушел». Она убеждала себя, что бояться нечего: они погрузят
продукты в машину и спокойно уедут… Еще десять минут – и будет поворот на
поселок, где стоит Викин дом, а там она окажется в полной безопасности. Но
когда от ее неловкого движения с полки свалилось несколько упаковок зубной
пасты, Алька вздрогнула и чуть не сшибла еще несколько.
Медленно продвигаясь вдоль холодильных камер, где были
навалены коробки с пиццей, она несколько раз не удержалась и обернулась,
проверяя, не зашел ли кто-нибудь в магазин. Женщина, сидевшая за кассой, не
обращала на нее внимания, и Альке даже показалось, что та дремлет. Неожиданно
сонливость накрыла ее саму, словно колпаком, и ей пришлось прижать ладони к
глазам, а потом и похлопать себя по щекам, чтобы хоть немного прийти в норму.
С грехом пополам Алька набрала в хозяйственном отделе то,
что могло пригодиться на ближайшую неделю. Напряжение, в котором она
находилась последние часы, дало о себе знать: мысли путались, она не могла
сосредоточиться, сообразить, что ей требуется. «Ну же, Алечка, –
уговаривала она себя, зависнув над бумажными полотенцами, – пожалуйста, проснись!
Совсем немного осталось!» В конце концов она решила, что бумажные полотенца –
это лишнее, и перешла к стеллажу с дешевой домашней одеждой.
Когда, расплатившись, она наконец вышла из супермаркета,
держа в каждой руке по пакету, перед заправкой не осталось ни одной машины, и
это тоже неприятно поразило ее. В стороне, у обочины, замигал фарами «Хундай»,
и Алька облегченно заторопилась к нему, считая шаги, оставшиеся до спасительной
машины. От чего или кого она собиралась спасаться на пустой автозаправке, Алька
не могла бы сказать, но ей хотелось как можно быстрее покинуть это место.
Открыв переднюю дверцу, она сунула шуршащие пакеты вниз, под
сиденье, и скорее нырнула внутрь сама. Ноги не помещались, и Алька запоздало
сообразила, что нужно было убрать продукты в багажник. Вздохнув, она виновато
посмотрела на Вику и увидела, что та посмеивается:
