В дверь постучали, и он живо выхватил нож из-за голенища.
Затем бесшумно, ступая на носках, подошел к тяжелой двери и прислушался.
– Добрый господин! – послышался голос, который был
ему знаком. – Добрый господин, впусти меня!
Крысолов отодвинул засов, и в комнату бочком протиснулся
давешний старик, тот самый нищий, который сопровождал его при входе в город.
Пахло от него, как, поморщившись, отметил Крысолов, ничуть не лучше, чем
прежде.
Быстрее, чем он успел заслонить спиной Ушастого, старик
окинул взглядом стол, поднос с едой, увидел жующую крысу и метнул быстрый
хитрый взгляд на Крысолова:
– Твой дружок, а?
– Что тебе нужно? – сухо спросил Крысолов, недовольный
тем, что зверька заметили.
– Вопрос не в том, что нужно мне, любезный
господин, – проскрипел нищий. – Я человек простой, мне лишь бы брюхо
набить да припрятать золотую монетку на черный день… Вопрос в том, что нужно
тебе!
– Золотую монетку? У тебя губа не дура!
– Да и язык не дубье, – хвастливо подхватил
старик, глядя на него снизу вверх слезящимися глазами. – Я же прав, а?
Никто здесь не станет разговаривать с тобой. А я могу ответить на все твои
вопросы, добрый господин!
– Ты, значит, не боишься, что тебя покарает небо за
помощь нечистой силе? – усмехнулся Крысолов.
– С небом я уж как-нибудь договорюсь! Поверь мне, если
я договаривался со своей покойной женой – чтоб ей тихо лежалось и не ворочалось
в ее гробу, – то ни черт, ни дьявол, ни святой Мунк мне не страшны.
Старик подмигнул, и физиономия его перекосилась. Крысолов
только головой покачал. Впрочем, возможно, именно такого пройдохи ему и не
хватало.
Он жестом указал на сундук, стоявший у стены, и старик
послушно сел на него. Подумав, Крысолов высунул голову в дверь и зычно
потребовал принести еще одну порцию жратвы. Поднос с едой появился быстро, и он
бросил монету трактирщице, желая быть справедливым. Но глупая жирная баба, как
только тусклый кругляш покатился к ее ногам, завизжала, словно это был крысиный
хвост, и бросилась бежать вниз по лестнице, топоча деревянными башмаками.
Крысолов пожал плечами, поднял монету и вернулся в комнату.
Старик жадно умял еду и теперь сидел, блаженно зажмурившись,
пока Крысолов не спеша доедал мясо. Он посматривал на нищего, пытаясь оценить,
что за человек перед ним. Обноски, запах… Но говорит не так, как простолюдин, а
грамотно. Крысолов пригляделся внимательнее и тут заметил, что кое-что
изменилось в облике нищего. «Занятно, занятно…»
– В вашем городе прекрасные лекари, – заметил он,
жуя. – Они могли бы зарабатывать огромные деньги своим искусством.
Старик открыл глаза и вопросительно уставился на него.
– Еще утром ты был весь в язвах, а теперь чудесным
образом излечился, – пояснил свою мысль Крысолов, указывая пальцем на кожу
нищего, на которой не было больше ни отвратительных струпьев, ни ран. – Не
удивительно ли это? Вряд ли ты смог заплатить за лечение много денег, ведь ты
небогат. Значит, любой может последовать твоему примеру и стать здоровым! А
если божественный дар целителя коснулся лишь тебя, похоже, мы лицезреем
истинное чудо, долженствующее укрепить в вере всех сомневающихся. Так, может, о
твоем исцелении следует рассказать святым отцам Хамельна, чтобы они приняли
меры?
Он постарался, чтобы последние слова не прозвучали
угрожающе, но старик все равно дернулся и вжался в стену. Самоуверенность в
один миг слетела с него, как шелуха с луковицы. Испуганные глазки обежали
комнату и остановились на двери, но для того, чтобы добежать до нее, ему нужно
было проскочить мимо сидящего на стуле хозяина комнаты.
– Успокойся, – мирно сказал Крысолов, обгладывая
последнюю кость. – Если ты не хочешь, чтобы об этом стало известно, я
никому не скажу.
Он отодвинул поднос, погладил Ушастого, забравшегося к нему
в рукав, и подвинул стул ближе к старику:
– А теперь вспоминай, когда в Хамельне появилась черная
напасть и что случилось потом.
Слушая рассказ нищего, он становился все мрачнее и мрачнее.
Да, все началось так, как должно было начаться. В прошлом месяце епископ
прослышал о том, что в соседнем городе прошел суд над тремя свиньями,
осмелившимися хрюкнуть в присутствии священнослужителя и тем самым выразить
неуважение к Церкви. Животных, в которых вселились бесы, живьем закопали в
землю, а их хозяина хотели повесить, но в конце концов тот сумел откупиться, и
дело закончилось поркой.
– После этого в Хамельне были пойманы два кота,
пытавшихся перегрызть веревку главного колокола в соборе. Возможно, и не
пытавшихся, а лишь пробегавших мимо, но разве это важно? Наш епископ,
прекрасный человек, да продлит господь его лета, – говорил старик, морща
нос так, что вздергивалась верхняя губа, – решил, что проявлял пагубное
мягкосердечие по отношению к тем, кто носит в себе нечистого, и объявил на всю
округу, что отныне будет тверд в борьбе. Животные хотели посрамить служителей
собора, а ты понимаешь, добрый господин, где оскорбление одного служителя, там
и оскорбление всей церкви, и господа бога нашего. – Он торопливо
перекрестился. – Да спасут нас заступники!
Крысолов мрачно кивал, уже поняв, что последует дальше, и
оказался прав.
Нечестивые животные по решению Церкви должны были быть
уничтожены. Приговор вынесли не очень суровый, как сказал старик. Черных и
дымчатых предписывалось ошпарить и разрубить на части, а прочих сварить живьем.
Епископ произнес проповедь, в которой напомнил, что собаки упомянуты в Библии
восемнадцать раз, а кошки – ни единого раза! Что еще могло быть лучшим
доказательством дьявольского происхождения этих созданий? Их нечестивое поведение
говорит само за себя, но до поры до времени кошки ухитрялись вводить в
заблуждение добрых жителей Хамельна. Теперь же, после того, как они были
пойманы за попыткой перегрызть веревку колокола, все заблуждения развеялись
окончательно.
С черными справились быстро, поскольку их было мало, а с
дымчатыми пришлось повозиться. Крысолов знал, что из всех кошек лучшие ловцы и
душители крыс – именно дымчатые: они умны, проворны, сообразительны и
бесстрашны. В городе жило много дымчатых хвостатых, и хозяева тащили их к
котлам на главной площади собора в корзинах или на веревках.
Не все последовали призыву епископа, сказал старик, понизив
голос. Нашлись и такие, кто дал котам уйти. Но прочие, коих оказалось
большинство, вняли его словам, и вскоре с котами было покончено. В землю перед
домами их хозяева зарывали кошачьи хвосты, чтобы уберечь свое жилище от
напастей и мора. Кошачий хвост, говорят, очень в этом помогает.
– А что ты сделал со своим? – не удержался от
вопроса Крысолов. – Не хвостом, а котом?
Старик поколебался, но все же ответил, сдерживая ухмылку:
– Удивительно, добрый господин, но этот старый
одноглазый зверь, такой же больной, как и я, сбежал из нашей развалюхи в лес,
едва только соседи начали доносить друг на друга. Не иначе, бес, сидевший в
нем, подсказал ему, что нужно делать.
