Я лишь хмыкнула грустно, ставя чашку на стол и посмотрела в окно. Деревья теряли золотистую листву неспеша, со спокойной уверенностью тех, кто выполнил свой долг сполна. Им хорошо, они будут лежать, прикрывая землю от холода, чтобы она не промерзла, чтобы не погибли семена и корешки, чтобы жучки и паучки весной вновь смогли выползти из своих норок. И в принципе от них уже ничего не зависит, они уже честно отработали все лето, снабжая питательными веществами все дерево. Им остается только лежать, отдыхая от трудов праведных. В отличие от них, мне покой только сниться. Успокоишься тут, когда вокруг начинают плести свои сети сплетники высшего общества. И ведь чувствовала, что эта стерва не успокоится, будет гадить всеми доступными способами. Нашла способ. И ведь теперь фиг убедишь всех в том, что я белая и пушистая.
О чем я? Когда это я была белой и пушистой? Когда в Фар-Руне била уртваров? Или когда в образе фрея убивала разбойников? Или когда отбивалась от тварей в Ясеневом боре? За лаана дорогого мне Алар-рагана я вообще молчу. Бедного беззащитного прирезала, одурманив. А потом еще и весь город бедненьких белобрысых уродцев "вынесла", как сказали бы мои друзья из того мира. Нет, я действительно не могу быть милой, симпатичной глупой курицей. Не потому что я черная и страшная. А потому что никогда не смогу быть такой, как эти "светские дамы".
Я не буду ждать, когда за меня кто-то решит, с кем мне быть и как мне жить, как это хотела сделать Миона, выдав меня замуж за Арнега. Прежде чем сделать что-то — я очень хорошо подумаю над тем, нужно ли оно мне и что за последствия будут от этого решения. И самое пакостливое, что такие люди, как я — всегда не нравятся тем, кто считает себя в праве указывать, поучать, руководить. Миона и подобные ей просто на дух не переносят таких вот "зарвавшихся нахалок", считая, что имеют право диктовать свое мнение, обуславливая это право какими-то призрачными социальными статусами. Не имеют они права, не имеют. Нет у них надо мной власти. Не признаю я их статусы, не привыкла я пользоваться подачками с их стола. Вся моя жизнь здесь — борьба. Я живу потому что я борюсь. С уртварами, своими слабостями, предрассудками и первым впечатлением. И побеждаю. Вот только один вопросик у меня к Гиаре имелся…
— Слушай, Гиара… Вот объясни мне, почему статус моей семьи так важен? Макс говорил, что особо не заботился о своем имени раньше. Может и мне не стоит так кипишевать? Собака лает, ветер носит?
Та посмотрела на меня, как на умалишенную. А я лишь похлопала глазками.
— Подруга, если бы ты не была из уведенных, я бы тебя записала в дурочки, честно. Макс и его семья могли плевать с большой колокольни на общественное мнение, когда управляли двумя объединенными имениями в тихой местности и горя не знали. Экономические связи налажены, людей полно, живи и потихоньку развивай, накапливая и перераспределяя ресурсы. Война же — это всегда большой передел. Те, кто имел все — враз исчезли. Все — в разрухе. Откуда взять деньги на восстановление всего? Хорошо, если семья поколениями откладывала в гномий банк прибыль сверх налога. А если еле концы с концами сводила от урожая до урожая? А если вообще не имела ни поместий, ни дела? Никто просто так деньги не даст. И если у простого человека лишь его имущество есть залогом для кредиторов, то у дворян это прежде всего его имя. Честность, верность слову, жизнь по закону ценятся превыше всего потому что дают уверенность в том, что ты выплатишь заем и позже, если сейчас не сможешь. Ты предсказуем в финансовых вопросах — с тобой легко иметь дело. Любой даст кредит тому, кто управляет имением. Стабильным имением, которое может обеспечить себя и дворянина. У тебя же за душой если что-то и есть — уйдет на восстановление ремесел и городов враз. Но заработать на ремеслах, на городах ещё не скоро получится. И пока Макс на севере будет затыкать дыры — от тебя зависит, захотят ли его будущие кредиторы дать ему денег. Кроме того, доброе имя — это гарантия того, что к нему с удовольствием пойдут служить не получившие знака — но получившие хорошее образование дети дворян. Так что…
Гиара права. Мое имя теперь тесно связано с именем семьи Макса и с моими будущими детьми. Значит, нельзя позволить Мионе и таким как они его поносить. Улыбка у меня видимо вышла довольно кровожадной, раз Гиара хмыкнула и ответила:
— Да уж… Боюсь представить, что ты готовишь Мионе. Но если позволишь… Я бы советовала тебе и самой пару вечеров провести, но это потом, чуть позже, декады через две. А пока… Я могу попросить тетушку Нойрела устроить званый ужин. И пригласить на него всех способных адекватно мыслить и имеющих вес в нашем кругу. Соответственно, и тебя тоже. Да, понимаю, это будет похоже на смотрины… Но… Это единственный способ ввести тебя в круг дворян, решающих реальные вопросы.
Я хмыкнула. Конечно, Гиара слегка преувеличивала. Так, минуточку. А куча спама у меня на столе?
— Почему это единственный? У меня на столе пачка писем с приглашениями.
Гиара хмыкнула и сказала:
— Можешь выкинуть их в мусорное ведро, как твой муж поступал на протяжении последних лет. Учитывая то, что его семья никогда особо не занималась поддержанием в обществе своего статуса — серьезные люди не будут присылать приглашения тому, кто стопроцентно не придет на вечер. Хотя… Слушай… А ну-ка дай мне посмотреть эти приглашения. Может быть в связи с последними событиями что-то и изменилось.
Я кивнула, посмотрела на Римину. Та поклонилась и выскочила из комнаты. Я же осталась в тяжелых раздумьях. Идея Гиары мне нравилась. В принципе. Ну не люблю я все эти светские рауты. Я на них никогда не ходила и никогда ходить не хотела. Не могу я этого. Блин, ну какое не могу? Для того, чтобы понять, могу или не могу — надо попробовать. Значит, надо идти. Стоп, минутку… это что, мне самой вечера придется организовывать? Через сколько?! У меня округлились глаза. Это что, мне тут две декады торчать? Э нееет… Не пойдет, не пойдет, не согласна.
— Я вообще-то собиралась в имение ехать, как только Макс его освободит. — поставила я подругу в известность.
— Ты что, управляющий, чтобы делами имения заниматься? Нет, дорогая. Нечего тебе там в имении делать. Тем более зимой. Все северяне на зиму в Столицу перебираются, сама вспомни. Ты здесь как раз летом гостила именно из-за того, чтобы Мионе глаза в поместье не мозолить во время зимних месяцев. На жару — сюда, в холод — туда. А они с твоим папашей как раз наоборот. Когда здесь жарко — они на севере, в прохладе. Когда же холодно — сюда перебираются. Так что никто не удивиться, что муж оставил беременную жену в Столице, а не повез в разоренное поместье. За зиму он как раз там порядок наведет — и тогда ты спокойно туда переедешь.
Я прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Опять все мои планы меняются в один момент. И ведь ничего не скажешь против. Надо. Дурацкое, отвратительное слово, которое я не могла терпеть. Логично. Это слово я тоже начинаю тихо недолюбливать. Целесообразно. Этим словом я вообще пользоваться не желаю. Но именно оно наиболее точно описывает мое положение. Беременной нечего делать во время холодов на небезопасном Севере. Стоп. А откуда Гиара знает о моей беременности?
