Разбудили его ночные гости.
Калитка распахнулась от молодецкого пинка. И ерунда, что открывалась она наружу.
– Да здесь открыто! – весело завопили на улице.
Сергей, потирая сонные глаза, взвел курок нагана и выглянул в окно.
В калитку входили темные тени. Луны не было, поэтому рассмотреть лучше не удалось. Даже подсчитать, то ли их там пять, то ли шесть.
Ночные незнакомцы по-хозяйски направились к тому месту, где стояла лавка.
– Эй, а кто нашу скамейку сломал?! Какая…
Сергей понял, что веселую гоп-компанию пора разгонять, пока они не приняли по несколько порций храбрости. Иначе оружия не испугаются, и придется стрелять на поражение. А тут и так участковый что-то вынюхивает. И разрешения на револьвер у Сергея нет.
Вышинский подходил к двери, когда во дворе послышалось:
– Смотрите, кого я нашел! Поиграемся?
Сердце Сергея екнуло. Сразу вспомнились парковая шпана, которую встретили они с Зоей. Это у библиотекарши есть пистолет, а вот у другой невезучей девушки его может не оказаться.
Сергей распахнул дверь. На него никто не обратил внимания. Компания стояла у калитки, веселым гоготом встречая своего товарища, затаскивающего в проем нечто маленькое, худенькое, отчаянно брыкающееся.
– Пусти! Пус… – Крик прервался задушенным мычанием.
– Поиграем? – вопросил заводила и одним рывком задрал подол платья своей жертвы до самых плеч.
– Кто это тут на моих коронных землях? – рявкнул с крыльца Сергей.
«Игроки» замерли, жертва вырвалась и, поправляя очень знакомое платье в горошек, бросилась к Сергею.
Лена?
Сергей почувствовал, что звереет. Мелькнула мысль расстрелять всех гопников, но не вовремя пробудился гуманизм. Они же ничего не сделали такого, что заслуживало бы смерти… Подумаешь, девчонка… Ты ее почти не знаешь… Не убыло бы с нее… Она же маленькая, полапали бы и отпустили… Не стали же насиловать…
– Ты еще кто такой? – Пьяная компания вспомнила, что они здесь короли.
– Хозяин, – спокойно ответил Сергей.
– Покойник… – охнул кто-то из хулиганов.
– Да не ври, …, …! Хозяин, …, еще по весне утонул!
Мат прямо-таки резал уши. Неизвестно, что произошло бы потом, но тут один из парней завопил:
– Слышь, …, ты, …, девку, …, отдай! …!
Вот это Сергея разъярило окончательно. Он мог понять все: то, что парни пьяны, то, что они влезли в его мастерскую, наглое хамство, но только не домогательство маленькой девочки.
Глаза, казалось, заволокло темной пеленой. Когда Сергей очнулся, то уже стоял около парней, медленно поднимая наган.
– Ну ладно, ладно, чего ты кипятишься? – примирительно замахал ладонями один из хулиганов, самый трезвый, судя по голосу. Револьвера он не видел.
Сергей остановился, пытаясь успокоиться. Не стрелять же их, в самом деле? Но тут миротворец крикнул: «Бей!» – и в лицо Сергея полетел огромный кулак.
Спасло Вышинского только одно: пьяным всегда кажется, что они движутся неимоверно ловко и молниеносно.
Сергей отшатнулся, и удар кастетом прошел вскользь. Ослепил вспышкой боли и сбил на землю. Но не оглушил.
Сергей перекатился и вскочил на ноги резиновым мячиком, поводя стволом, готовый отразить нападение. Однако парни были просто пьяными раздолбаями: там, где дворовая шпана уже бросилась бы добивать упавшего ногами, они просто расхохотались, гордые своей силой и ловкостью.
Бах! Хохот прекратился, как выключенный. Парни поняли, что нарвались.
– Стоять! – хрипло выкрикнул Сергей. Хулиганы гурьбой рванулись к калитке.
Бах!
– Я сказал, стоять, а не бежать!
Щепки, отлетевшие от калитки, были очень убедительны: парни застыли.
– Запомните. – Сергей подковылял ближе – падение на землю растревожило колено, поврежденное еще белогвардейцами. – Это моя земля и я здесь хозяин! Если я хоть кого-нибудь еще увижу здесь, пристрелю! Ясно?
Сергей резко воткнул ствол в живот кастетоносителю и, когда тот скрючился, добавил рукояткой нагана по затылку.
– Ясно?
Сергей наклонился и поднял упавший кастет. Переложил наган в левую руку и надел увесистую железяку.
– Я. Не. Люблю. Кастеты.
Каблук резко ударил по руке лежащего, с хрустом ломая пальцы. Парень взвыл, одновременно взвыл и гуманизм, увещевая, что так с живыми людьми нельзя. Сергей не обратил внимания на вопли ни того ни другого: если бы ему повезло чуть меньше, хрустели бы его кости, причем черепа.
– Всем понятно?
Кастет врезался в живот следующему хулигану.
– Всем?
Удар.
– Все?
Удар.
– Ясно?
На ногах остался только «миротворец», скорее всего, вожак и заводила. А еще именно он привязался к Лене.
– Любитель девочек? – Сергей ткнул ему в нос ствол нагана, отвратительно пахнущий порохом и смертью.
– Мы же, – взвыл парень – ничего такого не хо…
Ударом кастета он сломал ему нос, рассек кожу и выбил часть зубов. Вожак упал в общую воющую кучу.
– Повторяю последний раз: увижу – пристрелю. Будете обижать девочек – пристрелю. Попробуете гадить исподтишка – пристрелю. Ясно?
Хулиганы стонали, обиженные тем, что сегодня не они избили кого-то, а их кто-то.
– Не слышу ответа!
Сергей выстрелил.
– Да! Да! Все, все! – завыла человеческая куча.
– Три секунды убраться отсюда. Раз, два…
Сергей чувствовал, что на самом деле застрелит их, если не успеют исчезнуть. Видимо, парни это тоже поняли. Ждать «три» они не стали.
Сергей посмотрел на качающуюся калитку, сплюнул и убрал револьвер. Руки тряслись, всего колотило, было такое мерзкое чувство, как будто он убрал еще одну кучу дерьма, причем голыми руками.
Жестокость не была свойственна Сергею, пришлось играть, изображать безжалостность, как бы противно это ни было.
Просто такие люди слов не понимают. Только силу.
Тьфу, мерзость!
Сергей повернулся к крыльцу:
– Лена! Ты где?
– Здесь. – Из дверей вышла девочка, с некоторым усилием тащившая короткий ломик.
* * *
– Оп-па… – Сергей сдвинул кепку на затылок. – Видимо, местное хулиганье хорошего обращения все же не понимает…
Прогнав вчера вечером гопников, Сергей подумал, что парни могут просто-напросто заявить на него в милицию. Он, конечно, от всего отопрется, но пристальное внимание ментов ему совершенно не нужно.
