Дитрих… Какое славное имя.
– Ирма цу Вальдштайн, племянница хозяина этого дома. Что же вы стоите, присаживайтесь.
«Принц» Дитрих опустился в кресло у стола.
– Вальдштайн? Кажется, это фамилия управляющего Штайнцем?
– Совершенно верно. Он мой отец.
– Ваш отец тоже здесь?
– О нет, он остался дома. Я прибыла в столицу вместе… Вместе со своим двоюродным дядей графом цу Юстусом, хозяином особняка.
Дитрих мило улыбнулся:
– Боюсь, вы ошибаетесь. Особняк принадлежит барону Хайнцу цу Акутзану.
– Дяде Хайнцу?
– Вы его знаете?
– Конечно! Он – мой родной дядя по матери. Так это его дом?
– Ну… – Золотоволосый мальчик замялся. – Боюсь, я проговорился. Никто не должен знать, что этот особняк принадлежит господину цу Акутзану. Это… – он наклонился и понизил голос, – тайное убежище. Я здесь прячусь.
– Как здорово! – Ситуация так напоминала истории из книг, что Ирма пришла в неописуемое восхищение. – Вас хотят убить?
– Совершенно верно, – серьезно кивнул Дитрих. – Я мешаю очень влиятельному человеку. Он послал бы своих головорезов убить меня, если бы знал, где я нахожусь. Поэтому я вынужден скрываться и скрывать свое настоящее имя.
В точности как в романах!
– А как ваше настоящее имя? – Ирма замерла от ощущения прикосновения к тайне.
– Боюсь, я не могу вам этого сказать. Понимаете, тайна – это то, что скрывают от всех.
– О, я понимаю.
Наверняка тут замешаны тайны короны. Не может быть, чтобы все было банально и просто. Это вам не глупые тайны крестьян, боящихся каждой пустяковой нечисти. Наверное, Дитрих – тайный сын короля Вальтера, который прячется от родного отца, потому что… потому что тот хотел убить его во младенчестве, а убить он хотел потому… потому что так было предсказано. Например, так: «И родится у кровавого короля благородный сын, который вырастет, ужаснется отцовым преступлениям и убьет его, чтобы самому принять корону и править долго и счастливо». Вот примерно так. А король Вальтер наверняка узнал об этом и приказал… приказал отнести своего сына в лес и оставить его на съедение волкам. Но благородный барон цу Шварцвальд нашел плачущее дитя, отнес в замок, воспитал как родного и вот только недавно открыл ему тайну его происхождения…
В этом месте Ирма задумалась. Как же барон узнал, что перед ним именно юный принц, а не сын дровосека? А, неважно… Скажем, у младенца на теле был тайный знак принадлежности к королевскому роду, родинка в виде двух переплетенных лилий на… где-нибудь.
И вот благородный барон открывает тайну происхождения своему названому сыну. Но подлый слуга, подслушав разговор, немедленно бежит к королю и доносит о том, что его сын жив. Король приказывает своим кровавым и жестоким миньонам найти и убить свою родную кровь, предварительно удушив доносчика-слугу… ну, потому что даже жестокие тираны не любят доносчиков. И вот черные миньоны рыскали по всей стране в поисках малютки… выросшего в высокого и красивого юношу, которого скрывали у надежных друзей. А юноша, узнав о своем происхождении, собрал команду верных друзей и поднял восстание против узурпатора-отца. Из-за предателя – у принцев в изгнании в друзьях почему-то всегда много предателей – юноша был схвачен, но перед казнью он признался своей давней подруге…
Стоп-стоп-стоп. Роман «Черные крылья над Нассбургом», конечно, вещь интересная, но навряд ли его сюжет будет полностью воплощен в жизнь. Тем более что кандидат в принцы, сиречь Дитрих, еще никем не предан и не на эшафоте.
– Прошу прощения, – обратился к ней Дитрих. – Я вижу, вы о чем-то задумались. Мое общество вам наскучило?
– Прошу прощения, господин Дитрих, я действительно отвлеклась. Я вспомнила одну книгу…
– Вы тоже любите книги?
– А вы их любите?
– Разумеется. В замке моего названого отца не так много развлечений для того, кто не очень-то любит охоту и фехтование.
– А какие книги вы предпочитаете?
Дитрих мило порозовел:
– Романы. Понимаю, что это чтение не для…
– О нет, я тоже очень люблю романы. Какой вы читали последним?
– «Принц и белая тень».
– Не слышала. А кто автор?
Началась интересная и познавательная беседа двух любителей книг, из которой ничего не поймет тот, кто не читал тех же романов.
– Это ты подстроил?
– Нет, получилось само собой.
– Ну что ж, тоже неплохо.
– Предсказание начинает сбываться.
Веселый смех.
– Якоб, что ты думаешь о короле Вальтере?
– Я не думаю о короле Вальтере. Если уж мне приходит в голову желание подумать, я думаю о молоденьких девушках.
Подмастерье начал настораживать Якоба. Сначала он рассказывал веселые байки, не требуя того же от Якоба. Тогда с ним было проще. Но чем ближе к столице, тем чаще разговор съезжал на политику, причем Подмастерье задавал Якобу различные вопросы. Уж не провокатор ли он? Выведет разговор на критику короля и сдаст в личную гвардию, за маленькую денежку.
О личной гвардии короля слышали даже в отдаленных деревнях. Мрачные убийцы в черных мундирах наводили ужас на любого противника короля. Если в обычную королевскую гвардию испокон веков набирали дворян по принципу чем родовитее, тем лучше, то в личной гвардии – ввел ее, кстати, генерал Нец – служили не известные никому дворяне, со странными фамилиями. Ходили неясные слухи, что гвардейцы получали дворянство только после поступления в гвардию, а до этого были обычными горожанами, а то и вовсе крестьянами. Правда, не находилось еще смельчака, который бы задал гвардейцу такой вопрос.
Никто не знал, откуда их таких брали или где обучали, но, чтобы связаться с гвардейцем, нужно было быть или беспробудно пьяным, или просто сойти с ума от вседозволенности.
Так, может, Подмастерье – просто переодетый гвардеец? Правда, непонятно, зачем ему может понадобиться обычный крестьянин, но, может быть, у них что-то вроде оброка, как у крестьян? Скажем, найти и посадить в тюрьму двух заговорщиков и четырех болтунов. Вот и приходится крутиться.
Да и та история с розовым зайцем… Зачем Подмастерью понадобилось убеждать Якоба, что тот ошибается? Проверял? Зачем?
Якоб отгонял мысль, которая лежала на поверхности. Что все дело в Ирме, что он, Якоб, выручив ее, ввязался в дворянские игры, от которых всегда бежал.
«Ничего, вот доедем до столицы, только ты меня и видел, господин Подмастерье».
– Август…
– Да, ваше величество.
– Что за история произошла вчера вечером на улице… кхм… Старого Кладбища?
– А что за история?
