Серебряная монета блеснула в его руке. Такая же перекочевала к молодому стражнику.
– Мы с моим спутником можем въехать в столицу?
– Да! – Сержант махнул рукой в сторону открытых створок.
– Я отниму еще немного вашего драгоценного времени. Уважаемый, – Подмастерье приблизил свое лицо к лицу сержанта, – вы ведь не станете никому говорить о том, что ошибочно приняли моего спутника за преступника? Вы просто не видели никого похожего. Ведь так?
Стражник дернулся было, но сержант коротким зверским взглядом остановил его:
– Да, уважаемый. Мы просто никого не видели.
В руке сержанта оказался еще один талер. Подмастерье шагнул к стражнику, быстро глянул на святого Христофора, улыбнулся уголком рта:
– Разумеется, вы тоже не видели никого похожего.
Парень тоже получил монету, которую не глядя опустил в кошелек.
Подмастерье вспрыгнул в повозку:
– Поехали!
Якоб, который все это время разговора просидел не шевелясь, заговорил, только когда повозка проехала башню:
– Зачем?
– Ты мне нравишься, Якоб, – сказал Подмастерье. – Совсем не хочется, чтобы ты угодил в подземелья монастыря. Поверь, нет там ничего хорошего. – И задумчиво добавил: – И никого…
Якоб молча протянул Подмастерью четыре талера. Тот хмыкнул и взял только два:
– Поверь, парень, я потратился чуть меньше, чем ты думаешь.
– Хорошо еще, что стражники взяли деньги, – сказал Якоб.
– Хорошо, – качнул шляпой Подмастерье и неожиданно добавил: – Мздоимство погубит эту страну.
– Почему?
– Потому что сегодня они отпустили за деньги невиновного, а завтра отпустят преступника. Хотя человек, конечно, хороший…
Повозка въехала в столицу и остановилась ненадолго.
– Ну что, парень, вот ты и в славном городе Друдене, столице нашего не менее славного королевства. Что чувствуешь?
Якоб повел носом:
– Пахнет тут. Чем-то.
– Господин сержант. – Молодой стражник отряхнул крошки с голубого сукна мундира. – Вы и правда не скажете никому о том, что этот парень проезжал через наши ворота?
– Не я, – сержант забросил в рот сало и хрустнул луковицей, – а мы. Чуешь разницу?
– Но почему?
– Потому что брать взятки и без того грешно, а брать их и не делать того, за что заплатили, – грех вдвойне.
Он отпил из кружки, вытер усы:
– Ну что, сколько мы с тобой взяли за смену?
Молодой подумал, что сержант как хочет, а он врать монахам не станет, ведь те обязательно приедут и спросят. Вздохнул, полез за кошельком:
– Ну, два талера с… Чернота зеленая!
Из кошелька на дно бочонка, за которым оба стражника присели перекусить после дежурства, посыпались глиняные черепки. Ни одной монеты.
– Колдовство… – выдохнул сержант и судорожно дернул завязки своего.
Все деньги были на месте. И два серебряных талера.
Монахи обязательно спросили бы…
– Зелень!..
Брат Лепус еле успел убрать голову после выстрела: огненный шар ударил в стену около щели.
– Давай!
Брат Люпус не глядя выстрелил и мгновенно спрятался. Ответного выстрела не последовало.
Тишина.
Два тяжело дышащих монаха осторожно выглянули из щели.
– Устала?
– Не знаю…
На площадке разгромленного постоялого двора, издевательски залитого солнечным светом, не шевелился никто. Особо и некому было.
Обугленные трупы крестьян. Вон тот, кажется, хозяин двора…
Мертвые лошади.
Мертвый шарук.
И брат Тарандрус. Мертвый.
Демоническая тварь успела разрубить ему копытом горло, прежде чем братья Люпус и Лепус застрелили ее.
Где же ведьма?
Ворота двора были не просто раскрыты – взорваны, дымящиеся обломки валялись вокруг. Неужели ведьма успела убежать?
А как все просто казалось…
Два часа назад монахи подъехали к стоянке, где предположительно провел ночь тот самый таинственный крестьянин, что привез в столицу Ирму цу Вальдштайн. Здесь его уже не было, но хозяин двора поклялся, что молодой парень, в точности соответствующий описанию, буквально полчаса назад уехал вместе с торговым обозом, который ехал из столицы.
Монахи бросились вслед.
Хозяин стоянки не соврал, он сам, своими глазами видел, что искомый парень находился в обозе. А вместе с мельничным подмастерьем, тем, что в странной шляпе, уехал вовсе не молодой крестьянин лет сорока.
Иногда все же стоит держать изображения святых…
Четверка монахов вошла во двор. Квадрат утоптанной площадки, слева – склады и конюшня, справа – кухня и навес над столами, где сидела компания, прямо – двухэтажное здание с комнатами для постояльцев.
– Вон они, – шепнул брат Тарандрус.
Под навесом с кружками пива сидели крестьяне из торгового обоза. Бессонная ночь подсказала им, что следует остановиться и выпить пива.
Монахи двинулись было к крестьянам…
– Стоп, – поднял ладонь брат Люпус. Братья замерли.
Брат Люпус медленно-медленно обвел двор глазами… А пуще того – носом…
Где-то здесь… Где-то здесь…
Притихшая при виде братьев компания… Хозяин, выглянувший из кухни и теперь шагавший к ним… Девушка, седлавшая вороного коня… Распахнутые ворота конюшни… Запах сена…
Девушка!
– Колдунья! – ткнул в ее сторону брат Люпус.
Может быть, стоило сделать это чуть менее заметно. Может быть. А может, колдунья, увидев братьев, уже приготовилась к обороне. Кто знает?
Сразу же за выкриком нетерпеливого брата раздался взрыв.
Колдунья тоже была молодая, глупая, хотела решить проблему одним ударом.
Громыхнул гром; по всему живому, что находилось во дворе, ударила ветвистая цепная молния. Мгновенно были убиты все. Кроме колдуньи, ее лошади…
И монахов.
Не с силами молодой глупой ведьмы прикончить братьев Шварцвайсского монастыря.
Уж у них-то силы побольше…
Вот только вся она ушла на отражение удара.
Впрочем, у колдуньи ее тоже осталось немного.
Но осталась.
В ответ на дружный залп пистолетов братьев – пули бессильно упали в траву у ног девчонки – в их сторону полетел огромный огненный шар.
