— Я сделаю себе шину из палки, — стиснув зубы, произнес Мандред. — Тогда смогу идти.
— Конечно, — кивнул Фародин.
Эльф подхватил крюк и вошел в темную комнату. От запаха гнили тут же перехватило дыхание. Потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к темноте. Комната оказалась больше, чем он ожидал. Она была шагов двадцать в диаметре. С потолка свисали клетки каплевидной формы. Их было около сотни. Большинство было пусто.
Семерых эльфов смог освободить Фародин. То были последние из выживших. Долгое пребывание в плену оставило на них печать. Их кожа, вот уже несколько столетий не видевшая света, стала белой, словно снег. Глаза их были красны, воспалены и не переносили света. Но хуже всего на них повлияли узкие клетки. Кости их искривились, им было больно держаться прямо. Они не выказали радости, когда Фародин освободил их. Просто молча сидели на полу. Мужчина с длинными белыми волосами говорил за всех. Элодрин. Когда-то он был одним из морских князей далекого Альвемера. Фародин помнил, что несколько раз видел его при дворе Эмерелль.
— Тебя послала не королева, не так ли, — усталым голосом произнес князь. — Я знаю истории о тебе, Фародин. Ты здесь затем, чтобы вести собственную войну.
— Это не помешает мне отвести тебя домой.
Элодрин презрительно засопел.
— Ты только посмотри на нас! Посмотри, во что они нас превратили! — он указал на эльфийку, сидевшую и тихо плакавшую на полу. — Когда-то Нардинель была так прекрасна, что нельзя было выразить словами. А теперь она — скрюченная женщина с измученной душой, которая больше не может выносить вида солнца. Мы все жаждали смерти. Она не пугает нас, напротив, смерть означает свободу, надежду на новую жизнь.
— Неужели тебе действительно безразлично, что ты окажешься мясом на столе герцога? Ты сдался? — резко ответил Фародин.
Элодрин долго и молча глядел на него. Затем едва заметно кивнул.
— Прости, что я не могу поблагодарить тебя. Попытайся понять нас. Ты действительно спас только нашу плоть. Жизни нас Оргрим лишил уже давно.
Эльфам пришлось завязать глаза, чтобы войти в кухню, где пылало яркое пламя. Мандред просидел в темноте не настолько долго, чтобы стать таким же чувствительным, как эльфы. «Сыну человеческому придется вести их, — подумал Фародин, — потому что сам я не стану возвращаться к лодке».
Скандраг хранил сокровища своих жертв в сундуках: украшения и оружие. Там они отыскали секиру Мандреда. Эльфы ничего не хотели брать, однако Фародин настоял на том, чтобы каждый из них вооружился. Даже если пригодится оружие только затем, чтобы самому лишить себя жизни, прежде чем тролли возьмут их в плен.
Они уже собрались было выходить из кухни, когда Элодрин предложил устроить пожар.
— Эта башня состоит из камня, — усмехнулся Мандред, который, очевидно, терпеть старого эльфа не мог. — Камни не горят. Это бессмысленно.
— Дело не в том, сын человеческий. Эта башня как огромный камин. Дым будет подниматься вверх. Он отвлечет троллей от нас, они не заметят бегство, и к тому же дым, может быть, удушит пару дюжин. Скандраг хранил здесь много бочонков с китовой ворванью. Если они загорятся, то потушить их будет невозможно.
Чтобы отыскать бочонки, времени много не потребовалось. Они сломали несколько клепок, чтобы жир начал вытекать на пол тонкими струйками. Чтобы поджечь его, Фародину потребовалось несколько факелов. Вместе с кухней Скандрага будет уничтожена большая часть припасов Нахтцинны, и это в самый разгар зимы. «Еще немного, и проклятые пожиратели эльфов начнут страдать от голода», — удовлетворенно подумал Фародин. Устроить пожар — это хорошая идея! Если бы тролли догадывались, что означает иметь врагом такого эльфа как Фародин, они давным-давно убили бы его.
Фародин повел беглецов окольными путями мимо спящих троллей. Даже слабый свет янтаринов в коридорах был слишком ярким после кромешной темноты, к которой привыкли пленники. С завязанными глазами они двигались друг за другом. Каждый положил правую руку на плечо идущего впереди. Темноволосая Нардинель поддерживала Мандреда. Ярл пытался делать вид, что все в порядке, но от боли он был почти так же бледен, как эльфы.
Если Лут, имя которого сын человеческий поминал при каждом удобном случае, действительно существовал, то бог был снисходителен к ним. Им не встретилось ни одного тролля, пока Фародин вел их к потайной двери. Он объяснил эльфам, как выйти через лабиринт кобольдов к белому гроту. В темноте переходов они наверняка сумеют передвигаться, и он надеялся, что ночь зимнего солнцестояния достаточно темна, чтобы скрыть их от взглядов троллей, когда они будут бежать по пляжу к пещере.
Фародин отвел в сторону Элодрина.
— Ты понимаешь, что человек не выживет, если вы поплывете через бухту. Он не может защититься от ледяной воды. — Фародину хотелось, чтобы Элодрин наконец снял повязку, чтобы он мог во время разговора смотреть ему в глаза. — Мандред пришел сюда, не зная вас, и рисковал ради вас жизнью.
— Я его об этом не просил, — холодно ответил старик.
— Холодная вода убьет его, Элодрин. Вам придется пройти по причалу, а затем вдоль берега к самой пещере.
— Если мы пойдем этим путем, то можем сразу сдаваться троллям. Если на небе будет луна, то на берегу нас сразу заметят.
— Для Мандреда нет другого пути!
— Значит, с его стороны было неумно приходить сюда.
Фародина вдруг охватило абсурдное чувство, что Элодрин видит его сквозь повязку на глазах; что старик изучает его, каждый его жест, каждое изменение в тоне голоса.
— Ты слишком много времени провел в мире людей, Фародин. Теперь в тебе есть что-то от них. Я хорошо чувствую это. Если ты так сильно беспокоишься за жизнь Мандреда, то идем с нами.
Фародин нерешительно поглядел на узкий коридор. Он был уверен, что доберется до герцога троллей. Мандред и остальные эльфы давно уже ушли по лабиринту кобольдов.
— Вы должны покинуть пещеру до следующего прилива. Если до тех пор я не присоединюсь к вам, то меня не ждите. Если я не вернусь, то отправляйся в Фирнстайн вместо меня. Оставь Нурамону сообщение, что теперь ему придется искать Нороэлль одному. — Фародин вынул из-за пояса серебряную бутылочку с песчинками. Он уже собрал триста сорок семь. — Позаботься о том, чтобы Нурамон получил это. — Он вложил бутылочку в руку Элодрина. — Нурамон поймет, что нужно делать.
Старый эльф сжал бутылочку в руке.
— Я позабочусь о том, чтобы Мандред передал твое сообщение и эту штуку. — Он взял Фародина за запястье и сжал его в воинском приветствии. — Пусть Оргрим умрет медленно, если у тебя получится. — И с этими словами он скрылся за потайной дверью.
Фародин задвинул деревянную панель на место. Наконец-то он один! Он поправил разорванный плащ и натянул на голову капюшон. И стал единым целым с тенью Нахтцинны.
Пока еще никто не поднял шум из-за пожара, но продлится спокойствие недолго. Фародин мчался по лестницам и коридорам. Все выше и выше вел его путь. Он перепрыгивал через спящих троллей и дважды прятался от патрулей. Второй раз ему пришлось укрыться на выступе с внешней стороны башни. Сильные ледяные ветра теребили его одежду. Внизу он видел все до самой гавани. Больше сотни шагов было под ним.
