За еду принялся и Кальф.
— Хороший будет год для рыбы, — заявил он, уплетая за обе щеки.
Альфадас молча кивнул. Неужели Кальф не понял намека насчет охоты? Ни один мужчина на фьорде не попросит другого учить его сына искусству охоты, если только…
Похоже, он не может выражаться ясно! Намеки здесь неуместны. Он не успокоится, если не будет уверен в том, что Кальф его понял.
— Каждая победа покупается смертями, — вдруг сказал он.
Кальф поднял на него взгляд, продолжая есть.
— Если со мной что-то случится, то я хотел бы, чтобы ты присмотрел за моей семьей! Я знаю, что, если ты будешь воспитывать моего сына, он станет хорошим, честным человеком. Асла думает так же.
Кальф отложил вертел.
— Ты лучший мечник Фьордландии. Кто же сумеет победить тебя?
— Там, куда я иду, я был не более чем способным учеником. Отправляться на войну против троллей настолько же нелепо, как если бы я приказал поймать падающий дуб. Не важно, насколько ты ловок и силен, огромный ствол раздавит тебя, если ты встанешь у него на пути. Вот так и будет, если мы встанем на пути у троллей.
Кальф нахмурился.
— Ты должен сказать это королю.
— Он знает.
Кальф покачал головой.
— Это же бессмысленно.
— Он хочет избавиться от меня, Кальф. От меня и некоторых других воинов.
— Тебя никогда не побеждали, ярл. Зачем ему посылать тебя на смерть? Он навредит сам себе, если принесет в жертву тебя. Я уверен, что ты вернешься.
Альфадас вздохнул. У Кальфа были все причины не горевать, если он не вернется. В конце концов, именно он выбил жизнь рыбака из колеи. А теперь Кальф пытается подбодрить его. Настоящий человек!
— Я знаю, что ты все еще любишь Аслу.
— Какое это имеет отношение к войне?
— Если ей понадобится помощь, помоги ей и детям. Это все, о чем я хотел тебя попросить.
— Так я всегда и помогал, — мягко ответил рыбак.
Тон, которым Кальф произнес эти слова, уколол Альфадаса.
— И ты прав. Меня чертовски трудно убить. Не забудь об этом.
Рыбак обезоруживающе улыбнулся.
— Не я тот человек, которого тебе нужно убеждать.
В горле Альфадаса стоял ком. Вот негодяй! У Кальфа ведь имеются все причины желать ему смерти. Ярл раскрыл кожаный мешочек, висевший у него на поясе и выложил на стол засохшую птичью лапку, величиной с руку ребенка. К ней был прикреплен длинный ремешок.
— Что это? — удивленно спросил Кальф.
— Это тайна. Вот почему рыба клюет у меня лучше, чем у тебя. Это из Альвенмарка. Я получил ее от своего отца. Не знаю, какой птицы эта лапка, но она может приманивать рыбу. Нужно просто опустить ее в воду, не шуметь и немного подождать.
Кальф поднял лапку, повертел ее между пальцами, осмотрел со всех сторон.
— А я уже начал грешить на богов, что ты кроме всего прочего еще и рыбак лучше, чем я. Не надейся, что я отдам ее тебе, когда вернешься следующей весной.
В уверенности Кальфа было что-то заразительное.
— Я привезу себе новую из Альвенмарка. Не думай, что я сдамся без боя и сделаю тебя королем рыбаков, — рассмеялся ярл.
Но внезапно страх вернулся. Похожий на крупный кусок льда, сидел он в животе Альфадаса.
Бунтари, крестьяне и смельчаки
— Опять эта женщина, — негромко произнес Ульрик.
Мальчик сидел в седле перед Альфадасом и указывал на стоявшую немного впереди и наполовину скрытую в тени березы стройную фигуру. Альфадас и Ульрик почти добрались до Хоннигсвальда. На протяжении всего долгого пути за ними следовала Сильвина.
— Как она может двигаться так же быстро, как и мы на лошади?
— Она мауравани, — пояснил Альфадас. — Сильвина принадлежит к народу эльфов, который живет в лесах. Она очень хорошо умеет находить короткие пути, а мы ведь и не спешили особенно.
— На этот раз она не убегает, отец. Чего она от нас хочет?
— Мы у нее и спросим.
Эльфийка ждала, прислонившись к стволу березы. Ее тяжелая коса обвивалась вокруг шеи, похожая на змею. На ней были брюки и рубашка из светлой оленьей шкуры. Порванные одежды, в которых она явилась во Фьордландию, исчезли. Альфадас с болью вспомнил, что когда-то она подарила ему кожаную рубашку. На ней была бахрома, не позволявшая воде проникать через рукава. Как бесконечно давно это было — когда они вместе бродили по лесам Альвенмарка.
— Ты хорошо держишься в седле, мальчик, — приветливо сказала эльфийка.
— Отец подарит мне пони, когда мы будем в Хоннигсвальде, — гордо заявил Ульрик. — Почему ты идешь за нами? И почему ты не со своей королевой, как Йильвина?
— Я помогу твоему отцу отбирать воинов, которые пойдут с ним. Кроме того, пусть воины увидят эльфийку прежде, чем попадут в нашу страну. А что касается королевы, то одного телохранителя вполне достаточно для того, кто отдыхает в доме друга. Мы обидели бы твоих родителей, если бы постоянно несли вооруженную стражу у постели королевы. В конце концов, мы ведь здесь не среди врагов.
Ульрик быстро кивнул.
— Почему у вас сражаются женщины? У нас такого нет.
На миг мауравани, казалось, растерялась.
— Среди нас, эльфов, так мало мужчин, которые могут одержать победу без помощи женщин, — наконец колко ответила она.
— Неужели вы много воюете?
— Довольно, Ульрик. Невежливо задавать так много вопросов.
— Пусть. Твой сын ведь хотел со мной познакомиться.
Сильвина шла рядом с ними шагом, пока они ехали по узкой звериной тропе через лес. В деревьях разгорался фейерверк красок. Каждый порыв ветра срывал тысячи листьев. Красный, пурпурный и золотой огонь окружал их. Лес собирался отгулять последний праздник, прежде чем начнется время темноты и бурь.
Альфадас был удивлен тем, как терпеливо отвечала Сильвина на все вопросы его сына. Она изменилась. Внешне это было незаметно… Или это он изменился? Смотрит на нее другими глазами? Было время, когда он ненавидел ее. Она научила его страдать. И несмотря на все, она была по-прежнему близка ему. Видеть ее оказалось достаточно, чтобы оживить давно похороненные чувства.
— Дедушка рассказывал, что есть эльфы, которые могут прыгать по деревьям, как белки, — сказал Ульрик. — Это правда?
— Мой тесть — болтливый старик, — извиняющимся тоном произнес Альфадас.
— Мне кажется, что мальчик знает Альвенмарк лучше тебя, несмотря на то что не видел его чудес своими глазами.
