Не важно, насколько плохо все выглядит в данный момент для эльфов; того, кто может творить такие чудеса, никогда не победит горстка немытых троллей. Они должны победить, так было всегда!
К герцогу подошел Маг. Плащ военного ярла задубел от снега. Паромщик шел, слегка пригнувшись, сражаясь с ветром.
Альфадас посмотрел на него. Снег колол лицо сотней крохотных кинжалов.
— Все в порядке? — Приходилось почти кричать, чтобы заглушить вой ветра.
— Да, — ответил бывший паромщик. Затем вдруг покачал головой. — Нет! Мои люди спросили меня кое о чем, а я не знаю ответа. Поэтому хочу задать вопрос тебе. Мы тоже, крестьяне, рыбаки и ремесленники, войдем в чертоги Норгримма, если будем сражаться геройски? В старых сказаниях Норгримм призывает к себе ярлов, королей или, по крайней мере, известных воинов. — Он глубоко вздохнул. — И сможем ли мы отсюда, так далеко от Фьордландии, найти путь в его Златые Чертоги?
— Мужество не имеет никакого отношения к сословию, — сказал Альфадас. По лицу Мага он понял, что этот ответ его не удовлетворил. — Ты когда-нибудь встречался с тем, кто вернулся из Златых Чертогов, чтобы рассказать о них?
Молодой военный ярл сердито взглянул на него.
— Нет, конечно! Герои придут во Фьордландию вместе с Норгриммом, когда произойдет последняя битва. Раньше возврата нет.
— А тогда откуда мы знаем о вечном пире воинов, роскошных чертогах бога войны? Только от священнослужителей и скальдов, которые поют нам о героях. У нас есть свой собственный скальд. И Велейф Среброрукий считается лучшим в своей гильдии. Он напишет о нас великолепную сагу. И, я обещаю, в этой героической саге все, кто храбро сражался, найдут свой путь к Норгримму.
Маг нахмурился.
— Но разве это правда?
— Кому, кроме Лута, Ткача Судеб, известна правда? Я не знаю, существуют ли Златые Чертоги, Маг. Но одно я знаю точно: если Велейф вернется во Фьордландию, то внуки наших внуков станут рассказывать о людях, отправившихся сражаться на стороне эльфов. Большей славы не стяжали ни король Озаберг, ни другие герои. Истории о них пережили их смерть. Может быть, это и есть Златые Чертоги. Там те, кого не забывают.
Маг стряхнул заледеневший снег с плеч.
— Говорят, что ты не веришь в богов. Может, мне стоило спросить совета у кого-нибудь другого.
— Ты ведь не из-за своих ребят спрашиваешь, не так ли? Ты пришел из-за своего брата Торада.
Маг удивленно глядел на герцога. Наконец кивнул.
— Неужели читать в моем сердце настолько легко?
— Неужели это позор — не уметь скрывать правду?
Молодой военный ярл вздохнул.
— Пожалуй, легче поймать руками ветер, чем получить от тебя однозначный ответ, герцог.
— Только если ты задаешь вопрос, ответ на который уже находится в твоем сердце.
Альфадас не сумел сдержать улыбки. Он хорошо понимал отчаяние молодого воина. У него самого была дюжина подобных разговоров с мастером меча и приемным отцом. Тогда слова учителя приводили его в отчаяние. Лишь с годами он понял, что со стороны Олловейна это был не просто уход от неприятных вопросов. И герцог научился следовать голосу своего сердца. По крайней мере в большинстве случаев.
Люсилла, беловолосая эльфийка, вынырнула из метели подобно призраку. Пригнувшись к гриве своего коня, она пронеслась мимо.
— Они жутковаты, — сказал Маг. Он говорил настолько тихо, что метель развеивала его слова. — С тех пор как мы побывали на золотой тропе, мой брат страшно боится смерти. Он боится, что она подобна тьме, через которую мы прошли, — бесконечный ужас.
Альфадас помедлил, а затем решил солгать.
— Мы все видели тропу из золотого света, когда шли сквозь тьму. Эта тропа есть во всех наших жизнях. Великодушие, храбрость и чувство справедливости — путевые знаки на этой тропе. Если мы не станем сходить с нее, то она приведет нас в Златые Чертоги богов, так же как золотая тропа вывела нас из тьмы в мир детей альвов.
Маг серьезно кивнул. Похоже, он испытывал облегчение.
Альфадас чувствовал себя жалко из-за того, что так проникновенно говорил о том, во что толком не верил сам. А Маг, напротив, похоже, совершенно позабыл, что минуту назад упрекал собеседника в том, что тот не верит в богов. Но кому ведом честный ответ? То, что происходит после смерти, — исключительно вопрос веры.
— Герцог! — Олловейн несся галопом вдоль колонны.
— Здесь! — Альфадас вышел из рядов марширующих.
Мастер меча остановил лошадь и спрыгнул с седла.
— Они здесь. В полумиле впереди. Тролли! Началось.
Некоторые остановились и посмотрели на них. Тем не менее Альфадас был уверен, что в реве бури люди не сумеют понять, о чем они говорят.
— Сколько их?
— Не знаю. Их обнаружила Люсилла. Они нападают на эльфов из Розенберга. Мы должны помочь.
Мысли Альфадаса спутались. Все было не так, как он планировал.
— Остановить колонну! — крикнул он марширующим. — Созвать военных ярлов!
Он предполагал, что они атакуют троллей градом стрел и заставят броситься на стену пик, но теперь все изменилось. Им придется нападать. Причем быстро! От лучников в этой снежной метели никакого толку. Равно как и от пикинеров. Для нападения на невидимого противника они слишком тяжеловесны.
Когда младшие командиры собрались, Альфадас приказал лучникам и пикинерам выстроиться в линию, чтобы поддержать остальные войска. Воинам с алебардами и мечникам предстояло образовать шеренги. Они поведут атаку, а эльфы должны рассредоточиться вдоль всего фронта, чтобы поддержать соратников, насколько это будет возможно.
Граф Фенрил стоял рядом с младшими командирами и с деланным спокойствием наблюдал за тем, как выполняются приказы Альфадаса. Казалось, прошла вечность, пока построились боевые порядки. Нужно было смотреть очень внимательно, чтобы заметить, как рука графа Фенрила сжалась на рукояти меча, а затем расслабилась снова. Потом еще и еще. Где-то там, в снежной круговерти, были его жена и ребенок. А ему не оставалось ничего, кроме как ждать, пока люди подготовятся.
Альфадас прошел вдоль строя, прежде чем отдать приказ об атаке. Первая битва не должна закончиться поражением. Моральный дух воинов никогда не оправится от такого удара. Ребята Ламби и Рагни образовывали первую линию. За ними следовали молодые воины из личной гвардии Хорзы. И только потом воины с алебардами.
Герцог обнажил меч. Из-за метели видно было не дальше десяти шагов. Он запретил своим людям пользоваться какими бы то ни было сигналами. Их атака должна захватить троллей врасплох. Альфадас еще раз взмахнул мечом над головой, заставив его описать сверкающую дугу, затем махнул рукой вперед и тронулся с, места. К нему присоединился Ламби.
— Надеюсь, ты не ожидаешь, что мы поступим с ними, как с быками.
