— Прости, господин, я столько дней провел рядом с тобой на корабле Олава Однобрового и так и не спросил, как тебя звать, — посетовал Джек.
— Зачем спрашивать об имени обреченных? — глухо отозвался монах. — Но в лучшие времена я звался отцом Севером.
— Отец Север! — хором воскликнули Джек и Пега.
— Да я, похоже, стяжал какую-никакую славу, — криво усмехнулся монах.
— Это ведь ты спас брата Айдена! — закричала Пега. — Он так тепло вспоминал тебя! Конечно же, он будет в восторге, узнав, что ты жив!
— Так, значит, Айден уцелел-таки при разграблении Святого острова, — прошептал отец Север. Суровые черты монаха смягчились. — Он всегда был славным пареньком: кротким, незлопамятным… Надо отпраздновать его спасение доброй трапезой, пусть даже наши собственные шансы уцелеть ничтожны.
При виде такого безысходного уныния Джек с трудом сдержал улыбку: со времен плавания на корабле Олава монах ничуть не изменился.
Торгиль нарезала хлеб и сыр, Пега разлила по чашкам воду. Почти все слопал отец Суэйн. У отца Севера аппетита не было, остальные только что побывали на пышном пиру. Вода оказалась на диво свежей: куда вкуснее, чем у эльфов за трапезой. В отличие от той она прекрасно утоляла жажду.
Джек рассеянно коснулся посоха и, к вящему своему удивлению, ощутил под рукою знакомую вибрацию. По телу разлилось тепло, к сердцу прихлынула радость.
— Торгиль, я чувствую жизненную силу! — воскликнул мальчуган.
Воительница схватилась за висящую на шее руну — и кивнула.
— На самом деле чувствуете вы отсутствие чар, — сурово одернул их отец Север. — Божий мир как факт — куда могущественнее эльфийских наваждений. Эльфы думают, что жизнь без иллюзий — это тяжкое наказание, а вот я охотнее стану есть простой честный хлеб да спать на доброй старой земле, чем погрязну в том, что в здешних чертогах считается жизнью.
— А ты там часто бываешь? — спросил Джек.
— Да, нередко. Эльфы находят меня… забавным. Потому они и держат при себе смертных: в качестве либо рабов, либо шутов. Эльфы не в состоянии испытывать подлинных чувств и могут лишь смотреть на них со стороны, точно нищие под окном.
После еды отец Суэйн забился в свой угол. Джеку казалось, что прятаться в темноте — куда как невесело, но аббату, похоже, не хотелось лишний раз попадаться на глаза.
Отец Север зажег второй светильник и вручил его Бруту, чтобы можно было осмотреть подземелье. Но сперва он продемонстрировал свое приспособление для отсчета времени: треснувшую чашку. Монах наполнил чашку водой и замерил, как скоро вода вытечет до последней капли.
— На Святом острове у нас были песочные часы, — объяснил он, — но эта штука работает ничуть не хуже.
Джек в жизни не видел ничего подобного.
«Ну не глупость ли? — подумал мальчуган. — Любое занятие — будь то охота, стрижка овец, сев, ткачество — требует ровно столько времени, сколько нужно; что толку считать-то?»
Но монах рассказал, что в монастырях ход времени жизненно необходимо отслеживать.
— Порядок должно соблюдать, — объяснял отец Север. — Часы подскажут, когда браться за работу, когда — молиться, когда — предаваться благочестивым размышлениям. Иначе человек, чего доброго, впадет в леность. А от лености и до других грехов недалеко.
И он многозначительно посмотрел в ту сторону, где укрылся отец Суэйн.
— В монастыре Святого Филиана песочные часы тоже были, — заметил Брут. — Но насколько я знаю, измерение времени никого от лености не спасло — ну разве что рабов.
Джек, Пега и Торгиль осмотрели темницу. Брут шел впереди, указывая путь. Подземелье оказалось весьма обширным. Под потолком виднелись отверстия, откуда веяло легким сквозняком. На глазах у Джека из одной такой дыры вывалилась мышь — и шмыгнула в солому.
— Должно быть, эти отверстия выводят наружу, — промолвила Торгиль.
— Нам-то что с того? — вздохнула Пега. — У меня даже рука сквозь них не протиснется.
— Кроме того, мы глубоко под землей, — напомнил Джек.
В темнице обнаружился ручей: он вытекал из-под камня и вскорости нырял в какой-то провал. Отхожее место находилось в боковом помещении. У двери громоздился ворох соломы — для подстилки. Обойдя угол отца Суэйна подальше, Брут и дети вернулись к столу, где по-прежнему сидел, закрыв глаза, монах: он с головой ушел в размышления.
Дети с Брутом вновь обошли подземелье по периметру: проверить, не пропустили ли они чего важного. Но нет. Темница выглядела столь же уныло и безрадостно, как показалось на первый взгляд. Чтобы подбодрить узников, Брут завел рассказ о Ланселоте и о том, как Владычица Озера подарила предку Брута меч Анредден.
— А ты вообще умеешь с мечом обращаться? — спросила Торгиль.
— Умею — не хуже Ланселота, — широко ухмыльнулся Брут.
Отец Север встрепенулся, наполнил водяные часы — и принялся молиться.
«Вообще-то темница эта не из худших, — подумал Джек, сворачиваясь калачиком на чистой соломе. — Есть постели, есть и вода. Отец Север уверяет, что пикты приносят еду через равные промежутки времени. Словом, ничего ужасного; хотя если сидеть здесь в темноте день за днем, неделями и месяцами, то и впрямь не порадуешься. Просто удивительно, до чего начинаешь скучать по солнечному свету, когда ты его лишен».
Да и к Гутлаку попривыкнуть непросто, вздохнул Джек. Монотонное «убба-убба… убба-убба… убба-убба» не смолкало всю ночь.
Глава 34
Дикая охота
Джек пробудился. Он не ведал, ночь сейчас или день, но так хорошо отдохнул он в первый раз, с тех пор как попал в Землю Серебряных Яблок. В пещере хобгоблинов он спал урывками и не высыпался. Должно быть, чары выпивают всю твою силу. А может, сна в Эльфландии, в этом царстве иллюзий, вообще нет. В отхожем месте горел светильник, но основное помещение было погружено во тьму.
Джек расчистил на полу небольшой пятачок, оставив на нем лишь пучок соломы, и воззвал к жизненной силе. Нет, костер разводить он вовсе не собирался. Просто его обнадеживало и подбадривало само присутствие силы — точно доброго старого друга. Солома вспыхнула, осветив сидящего у стола отца Севера. Лицо его напоминало череп, обтянутый тонкой кожей. Джек поежился.
— А ты, похоже, обучился паре-тройке фокусов с тех пор, как мы виделись в последний раз, — отметил монах. — Ты разве не знаешь, что чародейство — это грех?
Когда-то Джек не дерзнул бы спорить с отцом Севером: отец воспитал его в почтении к монахам как к существам высшего порядка; но с тех пор как испуганного мальчишку привели на невольничий рынок, многое переменилось. Джек стоял у подножия Иггдрасиля, пил из источника Мимира.
