– Мне тоже. – Бедный Влад, бедная я, бедные мы
оба. – Ладно, я поехала. До встречи внизу, ребенок.
– Эй… – бэби окликнула меня в тот самый момент, когда я
уже готова была оттолкнуться палками, – эй, послушай… Я… Я ведь сказала
тебе не всю правду о себе!
– Я тоже. Я тоже сказала о себе не всю правду!..
На этот раз я остановилась гораздо ближе к обрыву,
чем в предыдущий. Всего-то метра два, не больше. Я еще могла
все отменить, достаточно было помахать перед собой скрещенными руками или
подать бэби какой-нибудь другой знак. Зачем я делаю это?., ведь бэби не
виновата, что Влад полюбил ее и бросил меня, а он не мог не полюбить ее, все
любят бэби, все без ума от бэби, чертова боль в виске, все хотят находиться в
обществе бэби, а смогла бы я долго находиться в обществе фриков, трансвеститов
и порноактрис?.. Эрик в нем как рыба в воде, а я бы удавилась, глупо было
оставлять журнал на Тимура, следующий номер выйдет провальным, как пить дать,
мертвечина, туфта, срань господня, неужели и вправду Амстердам похож на шлюху?
Влад, Влад, что же ты со мной сделал, Влад?..
Все кончено. Все. Все.
Я махнула бэби рукой.
И время остановилось. Прошла целая вечность, прежде чем она
преодолела треть склона, еще спустя вечность – достигла середины, солнце
несколько раз уходило и возвращалось на небосклон, начался и закончился парад
планет, постарели и умерли сосны, а она все летела и летела, едва касаясь
снега, обдавая звезды и туманности серебристыми ледяными брызгами. Меня вдруг
пронзила безумная мысль: а что, если она и вправду взлетит? Ей подчиняется все,
так почему не подчиниться силе тяготения?
Она и взлетела, но лишь на секунду, ничего общего не имеющую
с вечностью. И камнем рухнула вниз, в ущелье.
Все кончено. Все. Все.
Бай-бай, бэби.
* * *
…Вот уже несколько часов я сидела с ее ноутбуком, глядя
перед собой невидящими глазами. Достать его не составило особого труда, ведь
ключ от номера бэби забрала я. Войти и выйти, взять компьютер со стола, ничего
сложного. Выходя, я задела ее рюкзак, споткнулась и едва не упала, бэби, бэби,
когда же ты научишься аккуратности?..
Никогда. Ни-ко-гда.
Только бы на компьютере не стоял пароль!
Никакого пароля у бэби не было. А после заставки «Windows»
появилась картинка на рабочем столе: бело-рыжий щенок в колпаке с бубенчиками.
Я сжала ладонями виски: сентиментальный убийца, вот кто я такая. Вместе с
гибелью бэби исчезла и боль, и ничего не появилось взамен. Теперь я была
абсолютно, тотально мертва.
Несколько простеньких программ и два вордовских документа.
Один – с лаконично-безликим названием «роман», другой – чуть позатейливее:
«Дневник Шурика». То, что я роюсь в чужих вещах, не смущало меня: после
произошедшего меня уже ничто не может смутить. Я подвела стрелку к роману и два
раза кликнула на ярлык.
Бэби была потрясающе, чертовски талантлива – я поняла это
сразу, бегло просмотрев две первые страницы. Потом настал черед третьей,
четвертой, пятой. Полуночные рассказы бэби – вот из чего состоял роман, похожий
на путешествие, из которого никто не возвращается; некоторые из них я узнавала
сразу, некоторые – еще неизвестные мне – заставляли сжиматься сердце, они были
плотными, плотскими, живыми. Такими же, какой я знала бэби. И такими, какой я
не знала ее, не успела узнать, – нежными, трепетными, полными рассеянной
грусти. Но не прочитав и трети, я закрыла документ. Я бы и не смогла прочесть
его весь, когда-нибудь потом, но не сейчас, о'кей?..
Последняя запись в «Дневнике Шурика», если судить по дате (а
бэби аккуратно проставляла даты), относилась к сегодняшней ночи.
«…Она похожа на тот камешек, который я нашла в Бухаре и
который иногда люблю засовывать в рот – тот, на котором отпечаталась стрекоза.
Сардик сказал мне, что это никакая не стрекоза, что это какое-то другое
насекомое, но это точно стрекоза. Она похожа на тот камешек. Человек, который
любил ее, ушел, а след от него остался. Навсегда.
…Сегодня она учила меня кататься на лыжах. Потрясающее
ощущение полета, я прожила на свете двадцать никчемных лет и даже не знала, что
можно испытывать что-то подобное… Когда я смотрю, просто смотрю на нее, у меня
тоже возникает ощущение полета…»
Читать это было невыносимо, и я поднялась вверх по
документу.
«…Мы с Никитой распили в подворотне бутылку коньяка, которую
он привез из Марселя. Конечно, можно было завалиться к нему или поехать ко мне,
но распить шикарный коньяк в зассанной питерской подворотне – разве это не
кайф? Разве это не мечта кирасира? Никита наплел, что какая-то француженка
обучила его технике настоящего французского поцелуя, какая лажа! Точно так же я
целовалась в десять лет с Федькой из Сестрорецка. Никиту – в отстой! Пусть
сидит в своем Купчино и изучает жизнь и творчество Ларисы Рубальской. Ха-ха!»
«…Сардик говорит, что я люблю все придумывать и всех мистифицировать.
И что это доведет меня до цугундера. Дурачок! Это доведет меня до Нобелевской
премии по литературе. О как! Сказала как отрезала!..»
«…Я наконец-то проехалась на «Харлее»! О-о! Просто праздник
какой-то, День противовоздушных войск и артиллерии. Будни: пришлось переспать с
другом владельца «Харлея». Лучше бы я переспала с самим владельцем, но он
голубой…»
Никаких упоминаний о Владе, никаких.
Ни на что не надеясь, я набрала имя Влада в «правке».
«Владеть», «завладели», «владельца», «Владивосток»,
«Владикавказ», «Владимир Владимирович», ага, вот оно!..
«…Приехала злобная Маруська и заставила меня плясать танец
белочек. Она, видите ли, поссорилась со своим драгоценным Владом. Журналюгой из
какого-то сортирного боевого листка. Я его видела пару раз, что-то среднее
между Томом Крузом и опоссумом. Маруська говорит, что у них страстный роман
(как можно трахаться с опоссумом, а тем более с Томом Крузом?) и вообще все
идет к свадьбе, но сегодня журналюга подложил ей свинью. Они должны были ехать
в горы, но в самый последний момент журналюга устроил себе командировку (и не в
какой-нибудь Торжок, а в Амстердам!) и оставил Маруську с путевками на руках:
ты, мол, езжай сама, а я подъеду. Юморист! Маруська рвет и мечет, порывалась
порвать и путевки, но я ее отговорила. Теперь ни в какие горы она не едет, в
гробу она видела эти горы, будет сидеть и ждать своего журналюгу в Питере,
чтобы выцарапать ему глаза. Зато в горы теперь еду я, йоу!!! И прямо на
Рождество!!! Маруська отдала мне одну путевку, добрая женщина. И духи в
придачу, их ей тоже журналюга подарил. Двойного счастья, как и двойного виски,
много не бывает!.. Но пасаран, товарищи, тамбуля нэжэ!!! (Сальваторе Адамо.
Цитата)…»
Я ведь сказала тебе не всю правду о себе.
Господи, бэби… Это была не ты… Не ты… Но зачем? Зачем?
«Селина и Жюли совсем заврались».
