Первое Лицо тоже изучало меня, правда – совсем не так долго:
в моей более чем скромной персоне не было никакой загадки, а единственная
интрига заключалась в эстонской (сингапурской) протекции, и как только мне
удалось ею заручиться?..
– Круг обязанностей вам ясен, милочка? – спросило
у меня Первое Лицо. – Так сказать, фронт работ?
– Более-менее, – кротко ответила я.
– Что ж, испытательный срок – неделя. Попробуем
рискнуть.
– Попробуем. – Едва произнеся это, я сразу же
поняла, что впереди меня ожидает полная жопа.
Полная, наманикюренная и хорошо уложенная жопа. Жопа-фитнес.
Жопа – кислород-коктейль. И лучше бы сразу отказаться от сомнительной работы и
сомнительной должности и поискать что-нибудь другое, не такое пафосное, не
такое, мать его, куршевельское.
Именно об этом я и раздумывала, когда дверь распахнулась и
на временно отведенном мне фланге фронта работ показалось божество.
– Привет! Босс на месте?..
– Нет.
Волосы. Шикарные волосы.
Густые, длинные, блестящие. Преображающие реальность.
– Вы – ее новая секретарша?
– Что-то вроде. – Мой голос тут же поплыл по
легким волнам шикарных волос.
– Замечательно!
– Вы полагаете? – Я совсем не разделяла оптимизма
божества; единственное, чего бы мне хотелось, – качаться и качаться на
волнах.
– Я – Тимур. Музыкальные стили и направления.
Фестивали, конкурсы, концерты. Мариинка, Ледовый, оупен-эйры и джаз-клубы –
тоже я.
– Элина… – Мой послужной список был много короче и
состоял всего лишь из одного пункта. Его я и озвучила: – Врожденная
грамотность.
Божество хмыкнуло, показав совсем неагрессивные снежно-белые
зубы и подергав себя за сложносочиненную монгольскую бородку:
– Врожденная грамотность, ха! Забавно. Куришь?
– Курю.
– Пошли покурим.
– Легко.
Теоретически я знала, что такое сигарета и как она выглядит
в анфас и профиль. Сигареты штабелируются в пачки, по двадцать в каждой, могут
быть с ментолом, могут быть с фильтром и без; сами фильтры тоже отличаются друг
от друга по цвету и варьируются от грязно-желтого до сомнительно-белого. Взять
подобную отраву в рот – да не в жизнь! Гран мерси мусику, лет десять назад
притаранившему в мой академический дом три рентгеновских снимка легких курильщика
с двадцатилетним стажем. «Босх отдыхает», – резюмировала мусик явление
триптиха и тотчас же разнесла его части по дому: первая отправилась в туалет
как в наиболее популярное место паломничества; две другие оккупировали кухню и
ванную комнату. Не прожив с никотиновым триптихом и суток, я с содроганием
выбросила его на помойку, но увиденного было достаточно, чтобы отказаться от
идеи затянуться на досуге навсегда. Теперь, вперившись взглядом в шикарные
волосы божества по имени Тимур, я с тоской поняла, что «навсегда» в отношении
сигарет закончилось. И наступает совсем иное «навсегда», гораздо более
пугающее, чем легкие курильщика с двадцатилетним стажем, чем Босх, оба Брейгеля
и кошмарный Отто Дикс в придачу.
Для справки: я ни разу не видела работ Отто Дикса в
оригинале.
Курилка располагалась в дальнем конце коридора, рядом с
выходом на черную лестницу. Выход был заколочен намертво, а висящий на нем
пожарный щит с бутафорским багром и истлевшим от времени брезентовым шлангом
лишь подтверждал наличие новой реальности: ты попалась, лапуля, отсюда не
выбраться, обратной дороги нет.
Обратной дороги нет. Отныне, куда бы ни лежал мой путь, я
буду вечно натыкаться на силки, сработанные из шикарных волос, в природе нет
крепче материала, чем этот; сопротивление бесполезно, ты попалась, попалась!..
– Не угостишь меня сигаретой?
– Конечно, – улыбнулся новоявленный
птицелов. – У меня, правда, совсем не дамские. «Кэмел».
– Подойдет.
– Без фильтра.
– Подойдет.
Под каким углом необходимо сунуть сигарету в пасть, чтобы не
выглядеть посмешищем в глазах божества и когда пробьет час первой затяжки – до
того, как божество поднесет огонь, или после? И достаточно ли будет одних губ,
чтобы удержать все это хозяйство, или же придется прибегнуть к помощи зубов?..
Даже перед своим первым минетом я так не волновалась. А потом (как и в случае с
первым минетом) решила положиться на интуицию.
– Очень эротично, – задумчиво сказал Тимур, после
минутного наблюдения за моими манипуляциями с зажженной сигаретой.
– Что именно?
– Ты куришь очень эротично. С та-аким подтекстом…
– Никакого подтекста, – оборвала я божество, не на
шутку струхнув.
Предстать перед ним в образе дешевой шлюхи – только этого не
хватало! Напрасно я взяла за образец опыт первого минета, можно было
ограничиться опытом первого знакомства с зубочисткой или опытом первого
знакомства с чупа-чупсом.
– Значит, тебя зовут Элина. – Тимур пропустил мое
замечание мимо ушей. – А сокращенно как? Эля? Лина?
Собственное имя не устраивало меня ни в каком виде, оно шло
мне как корове седло; любительница трехгрошовой экзотики мусик и здесь
умудрилась подгадить: Элина-Августа-Магдалена-Флоранс, такое и в страшном сне
не приснится! а ведь ничто не мешало ей по-простецки назвать новорожденную
Таней, или Леной, или Наташей с одомашненным производным Тусик, мусик – Тусик,
ну разве не прелесть?..
– Элина и есть сокращенный вариант.
– Страшно представить, как выглядит полный.
– Еще страшнее, чем ты думаешь, – заверила Тимура
я.
– Я буду звать тебя Ёлкой, если не возражаешь.
Возражать, как и в случае с мусиком, не имело никакого
смысла, разница заключалась лишь в том, что божество имело гораздо большую
(почти неисчерпаемую) квоту на безаппеляционность. И все же я решилась
спросить:
– А почему именно Ёлка?
– По-моему, это красиво. Навевает мысль о празднике.
Навевает мысль о Рождестве.
Лично у меня чертова ёлка не ассоциировалась ни с чем иным,
кроме ржавого остова, коротающего март за балконной дверью, опять же –
благодаря мусику: это мусик отравила мое детство складированием оставшихся от
сладких зимних утех мертвецов-деревьев. В иные времена их набиралось по
пять-шесть, и все они были похожи друг на друга – одинаково голые, одинаково
скрюченные. Зрелище – хуже не придумаешь, неужели и я в глазах божества выгляжу
столь же непрезентабельно?
Да нет же, нет! – у него наверняка совсем другой опыт,
связанный с зимними утехами.
Совсем.
– …Хорошо. Ёлка так Ёлка. Я согласна. Но при условии,
что я буду единственной Ёлкой. Вдруг ты называешь так всех женщин. Почем я
знаю?
