Я готова отступить от принципов и рассказать мусику о милом
Jay-Jay, причем в моем рассказе он будет самым настоящим красавчиком, похожим
на полузабытого американского певца Пола Анку.
Для справки: я не видела фотографий Пола Анки, но голосу
него божественный. Самый лучший на свете.
Впрочем, отступать от принципов не приходится: как раз в тот
момент, когда я готова расколоться по поводу Jay-Jay, звонит мобильник.
Мой мобильник.
Это не Ларик(исходя из сегодняшней ситуации, Ларик позвонил
бы мусику), и не коллеги по работе, и не моя подружка Милли-Ванилли, одолжившая
штуку баксов (все мои сбережения) и исчезнувшая с ними на полгода. И не мой
пред-предыдущий воздыхатель Никита, сгинувший в ночи с антикварной вазой
периода императора Александра Третьего, которая стояла в прихожей. На дисплее
всплыла угрожающая надпись «номер закрыт». Не люблю я таких сюрпризов. И никаких
не люблю, а телефон все продолжает и продолжает трезвонить. Кто бы это мог
быть?
Что, если Jay-Jay?!
У меня всегда так: самое невероятное предположение почему-то
кажется мне единственно возможным. Это – Jay-Jay. Все мои придумки насчет его
инвалидности оказались несостоятельными, он совсем не калека, он – умный,
хорошо накачанный парень, способный заговаривать зубы снегу и кошкам; он –
шпион, двойной или тройной агент, а его корректорская деятельность – всего лишь
прикрытие. Да-а… Шпион – это было бы круто. Круче только Пол Анка.
– Телефон, – подсказывает мусик.
– Слышу.
– Ты ответишь или нет?
Вздохнув, я жму на кнопку и подношу мобильник к уху.
– Привет!..
Это не Jay-Jay, но кто такой Jay-Jay? Инфернальный сетевой
персонаж, зануда хуже меня, если разобраться. Лингвистический вампир.
Синтаксический кровосос. Фонетический зомби. Людоед, питающийся тушками стойких
идиоматических выражений…
Голос в трубке – несравненно более прекрасный, чем даже
голос Пола Анки, – принадлежит Тимуру.
Я не слышала его три года, но сразу узнала. Да и как можно
его не узнать, если по телу тотчас же начинают скакать мурашки, и рот снова
кажется забитым шикарными волосами, и в груди поселяется свинцовая тяжесть, и
воздух…
Мне явно недостает воздуха.
– ПриветЁлкаЭтоТимурИзЖурпалаГородиНочьЕслиТыЕщёПомнишь,
-
скороговоркой произносит Тимур. Пауз между словами нет, они
наползают друг на друга, сплетаются друг с другом гибкими, усеянными колючками
стеблями; разглядеть за этой живой изгородью самого Тимура не представляется
возможным. Каким он стал за три года, что я пыталась забыть о нем? Прибавил еще
несколько сантиметров в росте, и поменял конфигурацию сложносочиненной
монгольской бородки, и занял место Первого Лица, и привез на гастроли в Россию
португальскую певицу Маризу, и ведет переговоры с феерическим приджазованным
коллективом «Paris Combo». А может, он уже получил должность посла по
чрезвычайным поручениям на Ямайке? Не исключено. Единственное, что наверняка
осталось неизменным, – длина его шикарных волос.
– Ёлка? -
от живой изгороди и следа не осталось: всего один стебель,
но венчается он коробочкой самого что ни на есть опасного насекомоядного
растения (то ли росянки, то ли венериной мухоловки) – оттого и выглядит
угрожающе.
Тимур сожрет меня и не поморщится.
– Ёлка?
– Да. – Сложив никчемные крылышки и бесполезные
лапки, я соскальзываю внутрь, прямо в логово венериной мухоловки.
– Вспомнила?
– С трудом, – выдавливаю я, стараясь не смотреть
на отчаянно жестикулирующего мусика. Смысл ее телодвижений можно свести к ежесекундно
повторяющемуся вопросу: «Кто это? кто это? кто это?»
– Да ладно, – весело обижается Тимур на другом
конце провода. – Правда, что ли, с трудом?
– Почти.
– А я о тебе не забывал.
«Не забывал». Какое вранье! Липкое, парализующее: составом,
замешанным на этом вранье, смазаны ловчие органы венериной мухоловки. Бедные
мои крылышки, бедные мои лапки!..
– Как ты поживаешь, Ёлка?
– Спасибо. Все в порядке.
– А я по тебе скучал.
Еще одно вранье. Гораздо более вероломное, чем первое.
«Отпусти меня, лапуля, больно же», – шипит мусик, я
ухватилась за ее запястье и даже не заметила этого, ну надо же!..
– Я по тебе скучал.
– Все три года? – спрашиваю я.
– А что, прошло три года?
– Представь себе.
Железы венериной мухоловки начинают работать в усиленном
режиме, задействовав чуть больше ферментов и органических кислот, чем это
необходимо.
– Я хочу тебя видеть, Ёлка.
– С чего бы это?
– Понятия не имею. С утра проснулся и подумал: чего-то
недостает. Вернее – кого-то. Вернее – тебя. Как насчет встретиться?
Не соглашаться, ни в коем случае не соглашаться!..
– Когда?
– Когда? – Тимур даже опомниться мне не
дает. – Как можно быстрее.
– Ну, я не знаю…
– Через час тебя устроит?
Еще чего – «через час»! Самым правильным было бы:
а) выдержать мхатовскую паузу и, сославшись на занятость,
перенести встречу на пятницу следующей недели;
б) выдержать мхатовскую паузу и, сославшись на занятость,
вообще отказаться от встречи;
в) выдержать мхатовскую паузу, после чего объявить божеству,
что сегодня вечером я улетаю с мужем на Мальдивы. И что мысль о встрече с ним
меня не греет. Нисколечко;
г) без всяких там пауз послать божество в жопу и
торжественно нажать на кнопку «сброс».
Но из всех четырех крутящихся в голове вариантов я, как
обычно, выбираю пятый:
– Через час не получится, Тимур. Давай через полтора.
– Хм-м, – шумно выдыхает венерина мухоловка, не
ожидавшая от меня столь скорой и, главное, – положительной! –
реакции. – Через полтора, отлично! А где?
– Не знаю. Давай возле метро «Петроградская».
– «Петроградская». Заметано. Только обязательно меня
дождись, слышишь!
– Я дождусь, дождусь. А… как ты узнал мой телефон?
Божество отключается, не удосужившись ответить на вопрос и
оставив меня наедине со скачущими галопом, аллюром и иноходью мыслями.
– Как я выгляжу? -
это – первые слова, с которыми я обращаюсь к мусику.
– Честно?
– Валяй честно.
– Как обычно неважно. Просто отвратительно. –
Мусик начинает загибать пальцы. – Голову не мешало бы помыть, морду не
мешало бы подкрасить. Но для начала – выщипать брови, выдавить прыщ на
подбородке и сделать масочку из глины. Помнишь, я тебе дарила несколько
упаковок «Дары Мертвого моря»?
