– Как обстоят дела в журнале?
– Нормально.
– А Первое Лицо?
– Первое Лицо по-прежнему Первое. Да черт с ним, с
журналом… Ты-то как?
– Ты уже спрашивал.
– А ты что сказала? – Только теперь я заметила,
что Тимур нервничает.
Нет, правда: он нервничал! Шикарные волосы, затейливая
бородка – они были всего лишь прикрытием. Укрытием. Норкой, в которой Тимур
всегда мог спрятаться – от всего, ото всех. Они были его собственной венериной
мухоловкой. И как только я раньше этого не замечала? Да ладно: я и не могла
заметить. А теперь, пожалуйста: Тимур как на ладони.
Он нервничает.
Он испуган.
– А ты что сказала?..
– Я сказала, что живу хорошо.
– А доктор Франкенштейн не очень. Что он имеет в виду?
Кажется, я поняла: доктор Франкенштейн, Андрей Андреич, большой специалист по
вопросам общего укрепления организма. В свое время он слил мне адрес сайта
«Rеальные знакомства в Норвегии» и уже потому заслуживает, чтобы я проявила
хоть какое-то участие.
– Что же случилось с доктором Франкенштейном?
– Помешался, – коротко отвечает Тимур.
– А выглядел на редкость здоровым человеком.
– На здоровье и помешался. Выпустил брошюрку о борьбе с
холестериновыми бляшками. Знаешь, как называется?
– «Майн кампф»? – не совсем удачно острю я.
– Ха! Почти!
Тимурово ха! звучит так же, как звучало три года назад, но
теперь оно меня не убеждает.
– А еще он как подорванный составляет таблицы и перечни
продуктов, которые не приводят к ожирению.
– Очень мило. Ты вызвал меня, чтобы рассказать о
докторе Франкенштейне?
– Нет.
Он нервничает. Он испуган.
– Куда мы едем? – спрашиваю я после двухминутного
напряженного молчания.
– Э-э… Просто едем.
Не постригись Тимур, мне было бы совершенно наплевать, куда
мы едем. Более того, я (по ходу пьесы) могла и сама вообразить гипотетический
маршрут:
– мы едем к морю,
– мы едем в горы,
– мы движемся в сторону парома, который отвезет нас в
немецкий Киль, а из Киля можно отправиться в Амстердам курить траву (я не курю
траву) и – дальше на юг, в Малагу или Барселону, на единственный
континентальный концерт группы «Friends of Dean Martinez».
To, что в моем загранпаспорте нет ни одной приличествующей
случаю визы, воображению не помеха, но скорее всего мы едем на пикник.
Точно – на пикник.
Вот и большая плетеная коробка на заднем сиденье вопиет о
пикнике.
– Как ты узнал мой телефон?
– Это было не сложно. У меня полно друзей среди сотовых
операторов. Я просто сообщил им твои паспортные данные…
– А как ты узнал мои паспортные данные?
– Глупый вопрос.
Действительно, глупый, учитывая, что конфиденциальной
информацией такого рода торгуют едва ли не в общественных туалетах. Мне и самой
втюхали диск с телефонной базой данных городского УВД – не далее как неделю
назад, в подземном переходе у метро. Выходит, Тимур знает о термоядерном
словосочетании Элина-Августа-Магдалена-Флоранс и… всегда знал. И за последние
три года даже не почесался, чтобы разыскать меня. А теперь, когда ему
приспичило…
Кстати, почему ему приспичило вызвать Элину-Августу-Магдалену-Флоранс
из толщи времени? Что такого произошло?
Ничего. Кроме того, что он испуган и страшно нервничает.
И еще: руки Тимура, лежащие на руле, изорваны в хлам.
Это не преувеличение – они именно изорваны. Испещрены
длинными, глубокими, идущими параллельно друг другу царапинами. Некоторые из
царапин подернуты коричневой корочкой, а некоторые выглядят очень свежо. Так же
свежо, как его недавнее признание: «Я по тебе скучал».
И Тимур еще думает, что я поверю ему? Наивный человек.
– Что произошло?
– Ничего особенного.
– Кто это тебя так? – Я осторожно указываю Тимуру
на царапины.
– Никто.
– Производственная травма?
– Типа того. Не обращай внимания, Ёлка.
– Постараюсь.
– Ты занята?
– В каком смысле?
Тон, которым экс-божество задало вполне невинный вопрос,
предполагает нечто большее, чем просто «что ты делаешь сегодня вечером?». В нем
есть подтекст, и есть определенное чувство, и легкая ревность тоже
присутствует. «Ты занята?» проходит по ведомству «Можешь ли ты назвать свое
сердце несвободным?», рано я успокоилась насчет венериной мухоловки.
– Если это то, что мы оба имеем в виду, то нет. Не
занята.
– Значит, ты свободна? – выдыхает Тимур.
– Да.
– Ив ближайшее время никуда не собираешься?
– Собираюсь. С тобой на пикник. Ты ведь решил
пригласить меня на пикник?
Трактовать иначе большую плетеную корзину на заднем сиденье
невозможно.
– Пикник? – Тимур делает попытку широко
улыбнуться. – Это замечательная идея. Но сейчас вроде как слишком прохладно
для пикника. Январь все-таки.
Давненько я не выглядела такой восхитительно круглой дурой.
Такой идиоткой.
– Ладно, не пугайся. Я пошутила.
– Да нет же! Это отличная идея. Правда! Я тоже об этом
думал…
Слава богу, мы остановились. И не где-нибудь, а в непосредственной
близости от моего дома. Откуда он узнал?.. Ах да… распечатки баз данных в
общественных туалетах и собутыльники(-цы) из числа операторов сотовой связи.
– Мне нужна помощь, Ёлка. И только ты можешь меня
спасти.
Наконец-то он повернулся ко мне и я увидела его лицо. Не
часть, как все то время, что мы ехали, а полностью. Без купюр. Левая щека
Тимура была исполосована такими же царапинами, какие я видела на его руках, но
смотрелись они еще более удручающе.
– Стремно, да? – Тимур хохотнул.
– Да уж. Ничего хорошего.
– У меня проблемы…
– Я вижу.
– Вернее, одна проблема.
– С девушкой?
Как же я раньше не сообразила? Следы на щеке вполне могут
сойти за следы от бурного выяснения отношений с девушкой. Темпераментной
девушкой, у которой нет проблем с релевантным саундом и которая делает маникюр
не в домашних условиях, а в солидной, хоть и излишне милитаризованной
маникюрной студии «К ногтю!» (вспомнить бы, где я видела эту вывеску). Так-то,
Тимур, так-то, брателло! Это тебе не Элина-Августа-Магдалена-Флоранс с ее
анемичными лапками.
