– Печальная история, – только и смог выговорить
Сардик.
– Не печальная, – поправил Гаро. – Просто
история. Но я уже привык. Я надеюсь однажды проснуться в Китакюсю. Я думаю, это
обязательно случится. И я снова ее увижу – мою девушку. Я даже подарок для нее
купил. Ей понравится.
Сердоликовые бусы из чемодана! Вот кому они
предназначались!..
– Значит, ты веришь, что вернешься?
– Я знаю, что вернусь. – Гаро улыбнулся Сардику
обезоруживающей улыбкой пациента психушки.
А Сардик на некоторое время задумался: если бы Гаро не был
простейшим, если бы он и наяву оставался таким же интеллектуалом, как во
сне, – он обязательно бы вывел закономерность в подборе городов. И навел
бы порядок с периодичностью возникновения таких вот телепортационных
сновидений. И еще Сардик подумал вот о чем: лучшее всегда достается примитивам,
без всяких усилий с их стороны. Вот если бы этот дар принадлежал ему, Сардику!
Уж он-то распорядился бы им по уму и по достоинству. Сколько новых мест он
сумел бы запечатлеть, сколько новых людей! И он не сидел бы сиднем при полотере
и офисных корзинах для мусора, нет. Он бы, он бы…
– Наверное это скоро произойдет, – прервал
мечтания Сардика Гаро. – Я здесь уже очень долго. Дольше, чем в Люцерне,
Шарлеруа и Парамарибо, если сложить их вместе.
– А если не произойдет? – вдруг спросил
Сардик. – Если ты останешься здесь навсегда?
Гаро смертельно побледнел и сглотнул слюну:
– Зачем говоришь такое? Не было случая, чтобы я
остался.
– Но ведь прошло уже три года, даже больше… а ты до сих
пор здесь…
– Я все равно не останусь!
– Ладно-ладно, не кипятись. Я пошутил… А почему бы тебе
просто не улететь в Японию, если уж ты так скучаешь по своей девушке? Взять
билет и р-р-р-р… – Сардик довольно ловко сымитировал звук самолетных двигателей
и раскинул руки, изображая крылья.
– Нет. У меня нет таких документов, чтобы взять
билет. – Гаро вздохнул. – Я ведь нелегал. И потом… Даже если бы у
меня были такие документы, и я взял бы билет, и р-р-р-р… Вдруг тот Китакюсю,
куда я прилечу, окажется совсем не тем Китакюсю, где я жил? И там не будет моей
девушки, а будет какая-то другая. Которая меня и не вспомнит. Что тогда?
От столь долгой и сложной тирады Гаро мгновенно вспотел.
Взмок и Сардик – но, скорее, от тщетности осмыслить философскую подоплеку
сказанного.
– Д-а-а… Может быть, ты и прав, друг Гаро. Может быть,
имеет смысл подождать, чтобы наверняка… Подарок девушке, – тут Сардик
весело подмигнул Гаро, – он не скоропортящийся?
– Зачем скоропортящийся? – обиделся Гаро. –
Это ведь не молоко. Это бусы.
– Ну и хорошо, что бусы… Лучше, чем бусы, подарка не
придумаешь.
– Правда?
– Уж поверь. А вообще как давно… ты путешествуешь?
Расслабившийся было Гаро неожиданно напрягся:
– Много лет. И много городов. И одна девушка, –
дипломатично заметил он.
– Это понятно. А как все началось?
«Как все началось» и было главным секретом Гаро. Тщательно
охраняемым. Во всяком случае, Гаро ничего не сказал Сардику – он так и заявил,
открытым текстом:
– Не надо спрашивать меня об этом.
– Почему? Ты ведь мне многое уже рассказал.
– Нуда… Никому никогда не рассказывал, а тебе
рассказал. Но про это – не буду.
– Не понимаю…
– Что будет, когда я расскажу тебе все?
– Ничего. Просто твою историю узнает еще один человек.
Я ведь очень люблю всякие истории.
Было видно, что Гаро борется с искушением: морщит лоб,
раздувает щеки, складывает в трубочку губы. Наконец здравый смысл (если в
случае Гаро можно вообще было говорить о здравом смысле) победил.
– Нет. Если я тебе расскажу про начало, то может
измениться конец. Вдруг сны перестанут действовать?..
Сардик только хмыкнул: при всем примитивизме Гаро нельзя
было отказать в логике. Совершенно особенной, психопатической логике. Вот
оно! – осенило Сардика, вот кто такой Гаро на самом деле – самый настоящий
психопат. Душевнобольной. Шизофреник. И этот шизофреник каким-то образом втянул
в орбиту своего недуга Сардика – абсолютно здорового человека. А душевные
болезни заразны – это Сардик знал по прошлому опыту: ведь мор в рядах
многочисленных подружек и натурщиц Ужа происходил прямо у него на глазах. Вирус
ревности, вирус неконтролируемой ярости и общего психического нездоровья
передавался от одной к другой. Лучшим выходом было бы отказать Гаро от угла, но
куда тот денется в Питере без документов, без друзей и знакомых?.. Нет, такого
вероломного поступка Сардик не совершит, он просто сократит контакты с Гаро до
минимума. «Привет-привет, пока-пока», и ладно.
Они и вправду больше не откровенничали.
Но именно с того вечера в голове Сардика стали звучать
женские имена.
…Эдна Пэрвиенс и Эмилия Пардо Басан оказались последней
каплей.
И после восьми утра Сардик не выдержал, отправился в комнату
Гаро – выяснять отношения. Была суббота, выходной, – следовательно, он
обязательно застанет Гаро (в обычные дни тот уходил на работу в половине
восьмого).
И скорее всего – застанет спящим.
Так оно и вышло.
Гаро дрых, свернувшись калачиком на узкой кушетке, спиной к
двери. Дрых при полном параде – в рубашке и неизменных фланелевых брюках, не
было только тапочек – они стояли внизу, аккуратно (пятка к пятке) составленные.
Сардик скалой навис над телом Гаро и только теперь увидел, что уборщик
прижимает к животу свой дурацкий фибровый чемодан.
Тоже мне, сокровище, плюнуть не на что, подумал Сардик,
боишься, небось, что оно… хе-хе… не телепортируется вместе с тобой, когда
случится чудо? А чудом и не пахнет, дурила! И что ж ты тапочки не напялил?
Улетать, хе-хе, – так всем скопом.
Посмеявшись про себя, Сардик вспомнил, что в чемодане лежит
еще одна пара тапочек, – предусмотрительный гаденыш этот Гаро, в
основательности ему не откажешь! Главное, не смотреть ему в лицо, один раз
Сардик уже клюнул на эту удочку и попадаться второй – не намерен.
Пока он решал, как бы половчее вырвать Гаро из объятий сна,
над кушеткой возникла дымка, едва заметное свечение. Спустя мгновение дымка
уплотнилась, стала белой – как будто на кушетку откуда-то сверху (с потолка, с
небес) опрокинулась струя молока: почти такая же, какие Сардик видел на
вырезанных картонках из чемодана. Струя мягко обволокла Таро и почти скрыла его
силуэт от посторонних взглядов.
– Тьфу ты, холера ясная! – Опешивший Сардик
произнес это вслух и принялся немилосердно трясти Гаро за еще неуспевшие
исчезнуть плечи.
Струя тотчас испарилась – как и не было, а Гаро тихонько
застонал.
