– Пятнадцать тысяч евро.
Неужели это он, Сардик, произнес такую запредельную цифру?
Ни в толчке, ни в рывке ее не одолеешь, пупок развяжется. Рыночная цена
художника Сардора Муминова на сегодняшний день составляла пятьсот условных
единиц, если вспомнить эпопею с продажей «Вида на Поцелуев мост». И вот теперь
он замахнулся на пятнадцать тысяч. А мог бы сказать – двадцать. А мог бы
сказать – двадцать пять и грант на творческую командировку в окрестности
Тосканы. А мог бы сказать – сто шестьдесят и место в бундестаге, желательно от
фракции ХДС-ХСС.
Ничто не будет преувеличением, ведь Сардику хочется, чтобы
немец ушел. Сию же секунду, немедленно. Оставил бы его в покое – его и ангела.
– Пятнадцать тысяч – это очень дорого. – Чертов
Альбрехт стоически выдержал удар, ничем не выдав своего удивления.
– Пятнадцать тысяч – вполне адекватная цена.
– Я могу выписать чек на пять.
– Пятнадцать тысяч. Наличными,-
Сардик и сам обалдел от собственной непреклонности. Обалдел
и тут же развеселился. За какую сумму он собирался толкнуть «рыцаря» в самом
начале, когда еще сохли краски? Три куска – из серии несбыточных мечтаний, он
готов был начать с трех (торг уместен!) и упасть до полутора, а теперь ему
предлагают пять!..
– Дорого. Очень дорого, – ныл немец. – Пять
пятьсот. Наличными.
– Не пойдет.
– Шесть. Шесть – и я отдаю вам деньги прямо сейчас.
– Не-а.
– Мне надо подумать.
Истинная хозяйка фразы сидела на подоконнике – тихо, как
мышка. И по-прежнему смотрела в окно, отстранившись от дурацких переговоров;
одинаково далекая и от Сардика, и от немца, – жалких типов, деляг,
торгующих во храме. Но «мне надо подумать» сделало-таки свое дело: между
нелепым тезкой Дюрера и ангелом протянулись нити – не слишком заметные на
первый взгляд, плотные – на второй, липкие – на третий. А если всмотреться, то
они и вовсе напоминают бельевые веревки. И что прикажете делать с этими
веревками? Что-что? использовать по назначению, вот что! Сушить на них крупные
купюры; цеплять авиабилеты в самые экзотические уголки мира; проветривать
странички из брачных контрактов – те самые, в которых указаны нехилые отступные
на случай развода; навешивать монтажные срезки из домашнего порно – если
останется место. Но места не останется: грезы русских девушек о богатых
иностранцах представляют собой уходящие в бесконечность горные цепи, между ними
и иголки не просунешь.
Ангел совсем не такой. Совсем.
Да нет, старичок. Он такой же, как и все остальные.
– …Мне надо подумать, – еще раз повторил
немец. – Хотя… Ответ вряд ли изменится. Он все равно будет отрицательным.
– Воля ваша. Я вас больше не задерживаю.
– Вот моя визитка. Звоните, если возникнут другие
предложения.
– Я могу позвонить и без визитки, как делал это
раньше, – вконец охамел Сардик. – Но, боюсь, другие предложения
возникнут не скоро.
В любом случае знакомство было приятным и поучительным. Я
надеюсь на его продолжение, и на сотрудничество, о да, я очень заинтересован в
сотрудничестве, и… просто очарован фройляйн, просто очарован!..
Вали-ка ты отсюда, интересант, хотел было сказать Сардик.
Но не сказал.
Потому что Ёлка, до сих пор безучастная, соскользнула с
подоконника и бросила вслед уходящему немцу:
– Вы не подвезете меня до метро?..
Красномордый негодяй как будто ждал этого. Физиономия его
залоснилась, а из раздвинутых в улыбке губ так и посыпались одинаково белые и
одинаково мертвые зубные имплантанты (носитель непобедимого российского кариеса
байкер Леопольдыч когда-то метко прозвал подобное безобразие «унитазами»). Вот
и теперь – унитазы сверкали. Торжествовали. Были счастливы без меры. Были
готовы схрумать ангела не сходя с места и переваривать ангельское мясцо всю
оставшуюся жизнь – желательно, вдали от малопонятного Питера и малопонятной
России.
– До метро можно и пешком дойти, – процедил
Сардик. – Тут квартал всего.
– Мне нужна другая ветка, – парировал ангел
совершенно равнодушным голосом. – Терпеть не могу пересадок. И вообще…
О, ja! Понимаю вас, фройляйн. Русское метро – это глубоководный
кошмар, – подпел ангелу немец. – Говорят, там водятся крысы-мутанты…
э-э.. размером с ягуара. Размером с бенгальского тигра… были даже зафиксированы
случаи нападения на пассажиров.
– У вас устаревшие данные, Альбрехт. – Сардик
понимал, что исход предрешен, но и сдаваться не собирался. – В этом году
все крысы мигрировали в страны Евросоюза. В Германию, в частности. А те, кто
остался, пересели на «Феррари».
– Ха-ха, – благодушно заржал немец. И обратился к
Ёлке – так, будто Сардика не существовало: – Ваш друг очень komisch… Как это
по-русски? Смешной.
Скорее – drollig
[14]
– поправила Альбрехта
Ёлка, даже не улыбнувшись.
Дролиг. Вот ты и получил свою пайку, старичок.
Сардик понятия не имел, что означает обидное «дролиг».
Может, речь идет о квадратном корне, извлеченном из кролика? Или о производной
клоуна? В любом случае и «кролик», и «клоун» лавров Сардику не прибавляли, а
тотальное незнание немецкого не позволяло ему участвовать в разговоре на
равных. Но кто сказал, что Сардик не знает немецкий? Еще как знает!.. Сейчас,
сейчас…
– Печально иметь дело с Zugtiere
[15]
.
Zugtiere никогда не поймет художника, сколько бы ни старался, -
Сардик чеканил каждое слово, наблюдая, как они – одно за
другим, – сливаются в фарфоровые унитазы во рту немца. В конце концов, он
добился желаемого: проглотив оскорбительную реплику, Альбрехт захлопнул пасть и
стер с лица улыбку.
– Русские – очень странные люди, – сказал он
напоследок.
– Точно, – подтвердила Ёлка.
– Генау, – эхом откликнулся Сардик.
Зачем вам метро, фройляйн? Я мигом домчу вас,
куда нужно, можете на меня рассчитывать. Как раз сейчас я не
занят. Совершенно свободен. Самым неожиданным образом случился Arbeitspause…
как это по-русски? перерыв в работе, ja!.. И моя машина к вашим услугам. Жду
вас на улице.
Английский замок, врезанный во входную дверь, представляет
собой простейшую конструкцию. С ним справится любой даун, не говоря уже о
немце, так что провожать Альбрехта не имеет смысла.
Ничто не имеет смысла с этой минуты.
– Уже уходишь?..
– Да. Мне пора.
Какие меры должен предпринять Сардик, чтобы задержать
ангела, не дать ему уйти? Можно рассмешить его, позабавить какой-нибудь
историей. Про кота, например, но Сардик никогда не был на короткой ноге ни с
одним котом. История про путешествия во сне – прекрасна сама по себе, но она
слишком длинная. Такого количества времени у Сардика нет. Истории про Холли
Голайтли и «Concepcion Jeronima.13» в Сардиковой голове – уже рассказаны.
Словечки Шурика и компании – уже озвучены. Картины – уже увидены, что
остается?..
