— А почему сволочь?
— Так мужики все сволочи, — очень убедительно высказалась Катя.
Лариса не стала ни соглашаться с этим распространенным мнением, ни опровергать его.
— Катя, а что у вас тут говорят? Где и как его найти? Ведь должно же руководство думать, куда мог деться их сотрудник?
— А чего тут думать? — пренебрежительно махнула рукой Катя. — Наверняка у своей чувихи завис!
— А… у него есть любовница? — поинтересовалась Лариса как бы между прочим, но Кате, похоже, как раз именно эта сторона дела и была интереснее всего, поскольку она тут же со вкусом сама принялась развивать данную тему.
— А как же! — подтвердила она, закуривая сигарету и усаживаясь рядом со мной. — Я же говорю, что он сволочь! Ее Милкой зовут, блондинка такая крашеная, толстая…
— Толстая? — удивилась Лариса. — Мне казалось, что у Костика все-таки есть вкус, — добавила она, вспомнив, как выглядит Маринка.
— Мне поначалу тоже так казалось, — многозначительно и с затаенной обидой проговорила Катя и, нахмурившись, некоторое время молча пускала дым.
Лариса, как ей показалось, начала понимать причину ее неприязни к Мартынову. Видимо, девочка сама была к нему неравнодушна и неоднократно намекала на это, а он оставался безразличен. Хотя, возможно, что один или два раза он и откликнулся на ее призыв, но на большее рассчитывать не приходилось. А тут еще к тому же появилась крашеная блондинка — неудивительно, что Катя называет ее не иначе как толстой коровой. Естественно, и о Маринке она ничего хорошего не скажет. Лариса решила это проверить.
— Катя, но ведь у него, кажется, жена есть? — спросила она, понимая, что несет несусветную глупость.
— У Костика? Ну да, есть, — кивнула Катя. — Маринка! А ты удивляешься, что он от нее загулял?
Ха! Видела бы ты ее! Выдра недоношенная!
— Она настолько тебе неприятна?.
— Да кому она может быть приятна? — скривилась Катя. — Мышь серая! Наверняка к тому же фригидная!
Лариса попыталась себе представить гибрид недоношенной выдры с фригидной серой мышью; и то безобразие, что возникло в ее воображении, никак не вязалось с образом, пусть не очень яркой, но достаточно привлекательной Маринки Мартыновой.
Но переубеждать Катю она не стала — это было бесполезным и неблагодарным занятием. Кроме того, было ясно, что Кате не стоило говорить о том, что Лариса знакома с Маринкой.
— Ну, тогда все понятно, — согласилась она. — Конечно, от такой на сторону потянет. И давно он с ней встречается?
— Да уж с полгода где-то, — поджала губы Катя, которая с тех пор все еще никак не могла успокоиться. — А знакомы они давно, насколько я знаю.
Сами посудите, каково себя чувствовать девушке, которой предпочли мало того, что выдру недоношенную, так еще и корову толстую?!
Мысленно посочувствовав Кате, Лариса спросила:
— И что же, жена, конечно, знает об их отношениях?
— Не-а! — покачала головой Катя. — Она вообще у него дура! Все знают, а она нет! Ха!
В этом возгласе явно слышались торжество и злорадство по поводу неосведомленности жены Костика — Надо же, как ему хорошо удавалось скрывать свои отношения, — подивилась Лариса. — Целых полгода…
— Так я ж говорю — подлец! — пожала плечами Катя.
Лариса не видела логической связи между этими двумя фактами, но не стала пытаться выяснить ее у Кати.
— ..Да к тому же его Мишка часто прикрывал.
Еще одна сволочь!
— Мишка — это кто? — полюбопытствовала Лариса.
— Да друг его, тоже у нас работает. Он часто с ним договаривался, что, мол, если супруга потом спросит, чтобы Мишка подтвердил, что Костик у него был. У Мишки, по счастью, телефона нет, так что она проверить никак не может — адрес Мишкин он ей принципиально не дает.
— А можно мне с Мишкой этим поговорить? — ухватилась Лариса за эту ниточку. — Может быть, он что-то подскажет насчет Костика? Может, они и в этот раз договорились, и он его просто прикрывает?
— Да можно-то можно, — ответила Катя, — да только его сейчас на месте нет. В командировку он уехал.
— Черт, вот жалость какая! — не сдержалась Лариса. — Как не вовремя. А когда должен вернуться?
— Ну, дня через три. — Катя, излив эмоции по поводу своих соперниц, явно стремительно начинала терять интерес к разговору. Но Лариса не собиралась отпускать ее так рано и продолжала атаку. Ей необходимы были координаты «коровы».
— Катя, а ты не могла бы мне подсказать, где найти эту Милку? Все-таки сумма немаленькая, и деньги эти мне срочно нужны, а кто знает, сколько он у нее проторчит? Я тебя, конечно же, отблагодарю.
С этими словами Лариса достала из кошелька одну из довольно крупных купюр и протянула ее Кате.
Та недоверчиво посмотрела на нее, потом быстренько подхватила купюру и сунула ее к себе в сумочку.
— На пересечении Садовой и Мельничной она живет, в старом доме. Такой желтенький, трехэтажный, знаешь? — вскинула она на Ларису голову.
— Знаю, — мысленно представив себе угол Мельничной и Садовой, ответила Котова. — Там еще поликлиника рядом?
— Ну да, — кивнула Катя. — На втором этаже она живет, дверь направо, а номера я не помню.
— Спасибо, Катя. А Мишкин адрес?
— Так он же в командировке!
— Неважно, когда вернется, я его навещу.
— Ну хорошо, — Катя пожала плечиками и полезла в стол.
На этот раз она не стала словами описывать местожительство Мишки, а достала из стола листочек бумаги и написала на нем адрес и фамилию приятеля исчезнувшего Костика — Бантуков.
Лариса поблагодарила ее и стала прощаться.
— Если найдете его, передайте, что директор грозился ему ноги оторвать! — крикнула Катя, когда Лариса уже подходила к двери.
— Непременно, — заверила ее «новая русская».
Выйдя на улицу и увидев свою выглядевшую как новенькая «Вольво», Лариса в очередной раз порадовалась жизни.
Из ворот службы безопасности выехала черная «Волга» и медленно поехала вдоль по улице.
Сев в свою машину и откинувшись на подголовник, Лариса прокрутила в голове все, что ей удалось узнать в службе безопасности фирмы «Атлант».
Итак, предчувствия ее не обманули: Костик действительно похаживал налево. Причем не просто похаживал, а имел постоянную связь. Это уже посерьезнее, чем просто погуливания на стороне. Если он сохраняет с ней отношения в течение такого долгого времени, значит, женщина может быть в курсе его дел. Тем более, как поняла Лариса, с Маринкой он никогда по поводу своей работы не разговаривал.
