Книга Чуроборский оборотень, страница 25. Автор книги Елизавета Дворецкая

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Чуроборский оборотень»

Cтраница 25

К счастью, мать послала его за водой, потом попросила еще с чем-то помочь по дому, чем изрядно задержала его. К счастью, потому что если бы Брезь попался под руку разгневанной ведунье, то она сгоряча превратила бы его в зайца и мечтам о свадьбе был бы конец.

В ельник, где жила ведунья, Брезь попал только перед сумерками. Среди зеленых великанов осень была меньше заметна, но вечный сумрак и сырость нагоняли тоску. Сама избушка Еловы стояла, прислонясь бревенчатым боком к стволу огромной ели, словно опиралась на нее. Она была маленькой и тесной – видно, что строили для одного человека, у которого не будет детей и внуков.

Елова не ответила на стук, но на низком сером крылечке не лежало ветки – это означало, что хозяйка дома и путь к ней не закрыт. Толкнув низкую дверь, Брезь шагнул через порог, вгляделся, стараясь увидеть саму ведунью. В тесной избушке было совсем темно, только посередине, на полу, красным пятном пламенела горка углей в открытом очаге. Его слабый свет позволял разглядеть сидящую рядом на полу темную фигуру, похожую на огромную нахохленную птицу.

– Ты! – раздался из темноты голос ведуньи, как будто удивленный слишком точно сбывшимся предсказаньем. – Пришел-таки! Скоро же!

Брезь так понял, что войти ему не запрещают. Притворив за собой дверь, он шагнул к очагу и поклонился.

– Здорова будь, матушка, и пусть голос твой всегда слышат боги! – вежливо начал он. – Дозволишь мне одной малостью тебя побеспокоить? Я ненадолго, дело-то у меня простенькое, тебе на один чих, а у меня вся судьба моя от него зависит.

– Хватит болтать, дело говори быстрее, – буркнула Елова. – Дело на один чих, а разговоров с три короба!

– Я вот чего пришел, – торопливо продолжил Брезь. – Я, матушка моя, жениться хочу. Хочу Горлинку из Моховиков за себя взять, дочку Прибавы и Долголета. Она сама-то согласна. А стали мы с ней дедов и бабок вспоминать – запутались. Ведь в каждом колене у них по восемь человек! Помоги, матушка. Скажи – ведь у нас в семи коленах нет родства? Можно мне ее сватать?

Брезь замолчал, волнуясь в ожидании ответа. Закон рода суров – если они с Горлинкой родня в шестом-седьмом колене, то свадьбе не бывать, какая бы тут любовь ни приключилась. А Моховики и Вешничи роднились часто, и поди упомни всех бабок и дедов, которые уже вполне могли успеть пережениться между собой. А если она сестра – хоть в омут кидайся, а ничего не переменишь.

Ведунья вдруг тихо, со злорадством засмеялась, и Брезь похолодел.

– Что ты? – воскликнул он, забыв обычное боязливое почтение, подался вперед, стараясь разглядеть во тьме лицо ведуньи. – Что ты смеешься? Или мы с ней родня?

А Елова все смеялась, не отвечая, и отчаяние переполнило Брезя. Видно, так и есть! Мигом весь мир для него перевернулся, на месте цветущего луга развернулась черная гарь. Весь свет стал темным и холодным, как эта избушка. Не сбыться его мечтам! Пропало их счастье, обманула любовь! Как теперь жить? Горлинка, жизнь его, теперь все равно что умершая. Но как увидеть ее женой другого, как самому вести в дом другую хозяйку? Брезь не верил, не мог поверить, что судьба к нему так жестока, задыхался от душевной боли и все равно не верил.

– Судьба! – вдруг разобрал он в смехе ведуньи. – Судьба! Вот она! О волке речь, а волк навстречь!

– Что – судьба? Что – волк? – отчаянно воскликнул Брезь, не понимая, чем и зачем она его морочит. – Говори хоть толком!

– Толк! Да в чем ты знаешь толк, голубь мой сизокрылый? За девками по роще гонять? – с издевкой спросила Елова, все еще посмеиваясь. – Ты хоть знаешь, что ныне судьба твоего рода решается? А тебе одна твоя девка весь белый свет застит! Как щенок слепой. Род гибнет – а ему невесту подавай!

– Что там род – старшие разберутся, – уже потише, растерянно ответил Брезь. – Меня-то все равно не спросят. Молод я еще родовые дела думать, мне в своих бы разобраться.

Теперь он не знал, что и думать. Может, все-таки рано отчаялся?

– Старшие! – с горькой насмешкой и презрением повторила Елова. – Тебе девка, а им шкурки да мешки глаза затворили. Они хуже тебя слепы. Не старшие, а ты! Ты один теперь судьбу рода решишь!

– Я? – Брезь был совсем сбит с толку. В темноте он не видел ни стен, ни пола, на котором стоял, ни ведуньи, с которой говорил, а видел только краснеющие, медленно меркнущие пятна углей в очаге, и все это казалось ненастоящим, похожим на путаный и пугающий сон. – Да как же – я? При чем я? Я всего-то и хочу, что на Горлинке жениться! Мне уж пора! Ты только скажи – можно?

Елова перестала наконец смеяться и сидела молча, обхватив колени, похожая на большую нахохленную птицу. Потом она тихо, безразлично заговорила, глядя в дотлевающие глаза углей:

– Я спрашивала богов и предков о судьбе рода. Я спрашивала, что с нами будет, если мы отдадим священную рогатину в чужие руки.

Ведунья уронила руку, взяла что-то с пола возле очага, и Брезь разглядел, что там лежат ее гадательные амулеты – птичьи и звериные косточки с процарапанными таинственными знаками, щепки разных деревьев, зачерненные углем с одной стороны.

– И сказали мне чуры: отдать Оборотневу Смерть из рода нельзя. Но можно отпустить ее в поход, не разлучая с родом. Можно, если ее понесет к князю один из Вешничей и сам сделает то, что нужно князю. Тогда найдет он себе великую славу, почет и богатство, и дороги его будут далеки, и много веков спустя кощуны и песни будут рассказывать о его деяниях. Тогда спросила я чуров – кто из внуков Вешника достоин нести Оборотневу Смерть? И ответили мне чуры: Брезь, сын Вмалы и Лобана.

– Я? – Брезь не верил происходящему, все больше убеждался, что это сон. – Да быть не может!

– Я лгу? – язвительно спросила Елова. – Или чуры лгут? Спросила я тогда богов о твоей судьбе. И сказали боги: дальнюю дорогу они отворят перед тобой.

Брезь снова хотел возразить, но не посмел, а в душе ни с чем не согласился. Такое пророчество показалось ему и нелепым, и недостоверным, и нежеланным. Разве он вечерами пропадал возле деда Щуряка, требуя все новых басен и кощун? Разве он рвался в битвы, мечтал о Чуроборе, о других землях? Ничего такого он не хотел. Зачем ему богатства, слава, сам княжеский стол? Чего они стоили без любимой? А с ней они не нужны. У него был свой собственный мир, небольшой, но глубокий и наполненный, ему было в нем уютно, и его не тянуло в неведомые дали.

– Так что мне теперь, все бросить и за столом княжеским бежать? – хмуро спросил Брезь у ведуньи. – Змея одолеть и на княжне жениться? Не хочу я ни в князья, ни в воеводы. Я жить хочу, как деды и прадеды наши жили. А больше ничего мне и не надо. За что меня так судьба наказала?

– Судьба! – повторила Елова. – Что ты о судьбе знаешь, голубь мой? Думаешь, судьба что река – куда течет, туда и приплывешь? Нет, судьбу пытать – что колодец копать. У тебя есть под землей водная жила – копай, и будешь с водой. А у другого нет – он хоть версту вглубь пророет, а останется ни с чем. А коли будешь ты над водяной жилой сложа руки сидеть – тоже пустой останешься.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация