Эта диковинная половинчатая улыбка, упомянутая Асгримом, разом перевернула все его мысли, догадки прыгали с каменным грохотом и больно били голову изнутри. Это описание точь-в-точь подходило одной женщине, которую Фрейвид отлично знал. Его собственной дочери, Хёрдис Колдунье. Дочери рабыни Йорейды… Не зря он вспомнил чудаковатую невольницу из далекого племени круитне – между двумя Йорейдами была прямая связь!
Сознание Фрейвида двоилось: одна половина кричала, что этого не может быть, а вторая возражала, что кроме Хёрдис и быть некому. Фрейвид не мог примириться с мыслью, что его непутевая дочь и захотела и посмела так дерзко вредить ему, но он вовсе не удивился тому, что она нашла для этого силы и возможности. Разве мало он знал о ее способностях и дурном нраве? Разве он не знал, что она в одиночку одолела войско фьяллей? И что огниво осталось в ее руках? Разве он надеялся, что она простит ему отобранное обручье? Нет, он не заблуждался ни в чем. И при всем своем уме оказался глупее трески. Все эти дела с переменой конунга, фьяллями, сбором войска совсем вытеснили из его памяти Хёрдис и ссору с ней из-за обручья. Он не считался с такой мелочью, как собственная побочная дочь, а зря! Она ни о чем не забыла и теперь пришла отомстить!
Фрейвид сам не знал, как долго он сидел в седле, застыв, не сходя на землю и не трогаясь с места. Он словно бы вынырнул с самого дна моря и не мог отдышаться. Когда он опомнился, ему вдруг показалось, что стало намного темнее.
– Послушай-ка… Альрик годи! – Фрейвид обернулся к своему спутнику и не сразу вспомнил, как того зовут, хотя они были знакомы не меньше тридцати лет. – Ты – мудрый человек! Скажи мне: нет ли у тебя средства против этих чар? Здесь прошла могущественная ведьма. Она хочет помешать мне. Нужно немедленно найти ее. Ты сможешь это сделать?
Альрик ответил не сразу. Его сильно встревожил отрешенный вид хёвдинга. Примерно такими становятся любители браги, допившиеся до синих мышей и больших зеленых пауков, бегающих по столу. А если допустить, что Фрейвид Огниво может бояться, то это должно выглядеть примерно так.
– От разных чар есть разные средства, – осторожно ответил Альрик. Ему, бывало, приходилось лечить и от синих мышей. – Ты что-нибудь знаешь об этой ведьме?
– Я знаю о ней все! – с неожиданной горячностью воскликнул Фрейвид. – Я знаю все, будь она проклята! Но… Что тебе нужно знать?
Он вдруг сообразил, что едва ли стоит рассказывать людям о том, что злобная ведьма приходится ему родной дочерью.
– Давай поищем другую дорогу, – сказал Альрик. – Может, она заколдовала только одну. А если нет – я постараюсь найти ее следы.
Оставив за спиной громаду Серого Дракона, дружины поехали через ложбину, дальше от берега. Эйвинд ехал осторожно, объезжая каждую ямку или кочку на дороге, и все надеялся заметить ту грань или тот поворот, на котором правильная дорога станет неправильной. Он понимал всю наивность этих попыток – не ему тягаться с ворожбой! – но какое-то детское любопытство заставляло его настойчиво выискивать невидимую грань правды и лжи. Может, хоть конь споткнется, хоть качнется дорога под ногами или дунет ветерок? Но увы…
Они держали путь на юг. Но когда впереди смутно зачернели в сумерках крыши хутора Угольные Ямы, никто не удивился. Завязанные в кольцо дороги вернули их назад, и руна «хагаль», разрывающая колдовской круг, которую мудрый Альрик начертил на лезвии своего копья, не помогла. Здесь было колдовство посильнее: «волчий крюк», начертанный самой Хёрдис Колдуньей.
– Делать нечего, хёвдинг! – сказал Эйвинд. – Я не хотел бы вызвать твое недовольство, но мне сдается, что даже в таком убогом доме ночевать лучше, чем под открытым небом. До усадьбы Бьёрклунд мы сегодня едва ли доберемся.
Услышав со двора стук в ворота, громкий говор и цоканье множества копыт по промерзшей земле, Хёрдис не особенно встревожилась. Она давно ждала, что доблестный воин Асгрим Черный Нос со своим непробудимым… то есть непобедимым войском немного погуляет по округе, пару раз объедет вокруг хутора и вернется домой ночевать. Ее даже удивляло его долгое отсутствие – нельзя же целый день упрямиться и бросать вызов судьбе, которая так явно не хочет пускать его в поход!
Правда, сама Хёрдис немного позлилась сначала, убедившись, что тоже попалась на «волчий крюк» и что завязанные узлом дороги точно так же не отпускают от Угольных Ям и ее саму. Что ж, рано или поздно нечто подобное должно было случиться – это естественное следствие неумелого обращения с незнакомыми чарами. Впрочем, довольно быстро Хёрдис смирилась: дня через три-четыре она развяжет узлы и сожжет палочку с «волчьим крюком», а до тех пор поскучает и отдохнет в Угольных Ямах. Потом можно будет возвращаться домой. Вырвать свого Дракона из рук Вильмунда конунга – она узнала про обручение Ингвильды в одной из усадеб – ей пока не под силу, а месть зловредному родителю и без того получилась достойная.
Челядь бросилась открывать, хозяйка и две ее дочери встревоженно кудахтали, опасаясь то ли фьяллей, то ли разбойников, хотя что тем или другим делать на таком жалком хуторе?
Но через несколько мгновений и Хёрдис насторожилась: нежданных гостей было слишком много. Двор быстро наполнялся людьми, она слышала несколько десятков голосов одновременно. Это уже слишком! Должно быть, какой-то из хёльдов с дружиной попал в эту же ловушку! С одной стороны, хорошо, что войско Фрейвида недосчитается еще нескольких десятков человек, но с другой – как они все тут разместятся на целых три дня? И не узнает ли ее кто-нибудь? Хёрдис понимала, что стала достаточно знаменитой особой в этой части Западного побережья, и ее тщеславие уже уступило место осторожности.
Не привлекая внимания среди всеобщей суеты, она поднялась с места и скользнула в самый дальний темный угол, к дощатой перегородке, за которой помещался скот. Скорчившись на клочке сена в углу, Хёрдис закуталась в накидку и стала совсем незаметной, слилась с темной стеной. Пусть все угомонятся, а потом нужно будет как-то выбираться отсюда! – быстро проносилось у нее в голове. Даже снять заклятье, если другого выхода не будет. Связанные ремешки были спрятаны у нее за пазухой, и развязать их можно когда угодно. Если только…
И вдруг внутри у Хёрдис что-то оборвалось, и сердце превратилось в холодный родник неуправляемого страха. Еще в сенях она услышала шаги, знакомые и грозные, как шаги того великана, что повстречался ей в Медном Лесу. О, она предпочла бы великана, да хоть самого Фенрира Волка! Только не…
Через порог шагнул высокий широкоплечий человек с длинными руками и спутанными поредевшими прядями рыжеватых волос, падающих из-под капюшона на плечи. Ни с каким другим она не спутала бы этот буро-зеленый плащ и эту большую бронзовую застежку. Хёрдис сжалась, желая стать меньше мыши, у нее перехватило дыхание от ужаса и ощущения безвыходности. Судьба предала ее, погубила, когда она уже считала себя победительницей.
Фрейвид хёвдинг вошел, ошалевшая от такой чести хозяйка стала суетливо приглашать его к огню, ее дочери тащили гостям полотенца и воду. Они не отличались учтивостью и знанием обычаев гостеприимства, робели перед таким знатным вождем и своей суетой только мешали ему и друг другу. А Хёрдис не видела никого, кроме Фрейвида. Он был всего в нескольких шагах от нее. Тесный дом наполнился людьми, под крышей висел гул голосов, свободного места уже не было, но Хёрдис казалось, что все это морок, наваждение, а настоящих людей здесь только двое – она и Фрейвид. И что вот-вот он увидит ее так же ясно, как она видит его. Весь этот дом, весь мир с тягучей тоской неизбежной гибели медленно и беззвучно пополз куда-то вверх, отрываясь от земли, дрожа, как густой дым от сырых дров…
