Регинлейв! Та, которой он не видел уже более десяти лет, снова была с ним. Еще ребенком он услышал предания о валькирии из рода Дев Грозы, по имени Регинлейв, которая издавна была покровительницей их рода. Позднее, когда он был подростком, в день посвящения отец, Тородд конунг, рассказал ему больше – Регинлейв становится возлюбленной каждого нового конунга фьяллей, если он проявляет достаточную доблесть. Иногда, очень редко, она становится матерью наследника престола. Но это – особая честь, заслужить которую удается немногим.
И еще одно свойство есть у валькирии Регинлейв – она ревнива и помогает только неженатому конунгу. Женившись, он теряет Деву Битв, как потерял ее когда-то сам Торбранд.
Но теперь она снова была с ним, ведь жены он лишился.
– Возьми! – звонким и глубоким голосом сказала валькирия и протянула ему копье. – Это дар Властелина, и оно само будет возвращаться после каждого броска, только позови его!
Торбранд взял копье, на миг забыв даже о битве, не в силах оторвать глаз от прекрасной Девы Битв. Регинлейв исчезла, но Торбранд знал, что теперь она снова с ним и снова прикроет своим щитом в случае опасности.
И он с новой силой бросился в битву. Копье Одина само, как живое, кололо и било квиттов, каждый удар отзывался громом в далеких тучах. Насыщенное железным звоном, хриплыми стонами, запахом свежей крови облако медленно поднималось от земли к небесам. Квитты падали вокруг Торбранда, как трава под косой, и сотни духов-двойников с воем уносилось вверх, к серому глухому небу.
– Смотри, они отступают! Стюрмир пятится! Смотри, смотри!
Хёрдис дико визжала, подпрыгивала, ушибая колени о каменный пол пещеры, и дергала за рукав сидящего рядом Свальнира, позабыв даже о том, что обыкновенно старалась к нему не прикасаться.
– Ну, отступают, – без лишнего воодушевления гудел великан, поглядывая через ее плечо. – Ты же видишь – там валькирии.
Но Хёрдис не слышала его, вся поглощенная чудесным зрелищем. Перед ней, прислоненный к каменной стене, стоял огромный, в рост человека, щит с черной блестящей поверхностью. Свальнир рассказывал, что этот щит сделан из чешуйки самого Нидхёгга и его не пробивает даже молния. «Умение быстро бегать и ловко прятаться – самый надежный щит!» – с ехидством думала Хёрдис, слушая похвальбу великана. В отличие от Дракона Битвы, щит не был способен менять размеры, зато показывал все, что творится в земном мире.
Как в огромном окне, Хёрдис видела Битву Конунгов, кипящую в долине между горами и берегом моря, как пестрая похлебка в котле. Но вот кровавое варево Хель отхлынуло и потекло частью на юг, частью на восток. Ясно виднелась фигура Торбранда Тролля, в руках которого сверкало какое-то волшебное оружие, но драконья чешуя не могла или не хотела его показывать, отражая только неясный стальной блеск. Зато хорошо были видны фигуры валькирий, носящихся над котлом битвы, и каждый взмах их мечей сносил головы квиттам, блестящие щиты ловили квиттинские стрелы, прикрывая фьяллей.
– Он отходит к горам! – кричала Хёрдис, сжав кулаки и постукивая ими друг об друга.
Зрелище битвы целиком захватило Колдунью, ей хотелось самой быть там, в самой гуще бурного кипения, смотреть, слышать, втягивать в грудь этот грохот, эти крики, свист оружия, стоны, пьянящий запах свежей крови. Ах, как хотела она быть такой же валькирией – сильной и свободной, свободной! Хёрдис вцепилась зубами в собственный кулак и глухо застонала от боли и обиды.
А драконья чешуя с какой-то злобной ясностью отражала, как рушатся и тают смешанные и разорванные ряды квиттов, как гнется и падает стяг Лейрингов, как былинкой на ветру дрожит среди схватки стяг Севера, златорогий олень. А у подножия его лежит лицом вниз молодой парень, успевший перед смертью воткнуть конец древка в землю. Хёрдис в себе ощущала чужие страх и боль, багряный хмель убийства, когда не видишь лиц, не успеваешь даже разглядеть гибнущих от твоей руки, не знаешь, что это были за люди, и убиваешь просто потому, что вечно голодные духи войны воют и стонут вокруг. На миг ей примерещилась громадная фигура черного дракона, распростершего кожистые крылья над полем битвы, тень от которых не разгонит никакой огонь… Хёрдис было жутко, она дрожала от возбуждения, от тоски, от радости, от торжества и отчаяния.
Стяг Стюрмира конунга был еще цел и быстро отступал к горам. Поняв, что его противнику помогает нечеловеческая сила, Метельный Великан с горстью своих людей вырвался из котла битвы и устремился к ельнику на склонах восточной горы. Вот драконья чешуя поймала смутно знакомое лицо. Напряженно хмурясь, Хёрдис склонилась ниже, заглядывая в свое «окно». Хродмар Рябой! «Хродмар Метатель Ножа! Ты еще жив! Из тебя еще не выросло дерево?» – с веселым изумлением подумала Хёрдис и тут же мысленно прикусила себе язык. Она вдруг испугалась, что может накликать на него смерть, и тут же удивилась, почему эта мысль так ужаснула ее. Она не хотела увидеть, как давний неприятель с честью погибнет в битве. Победительница фьяллей хотела сохранить для себя удовольствие вырастить над ним дерево.
А Хродмар, крича что-то неслышное, взмахом руки с зажатым мечом звал за собой своих людей. Слава Нидхёггу, щит не передавал звуков, а не то в гулкой пещере можно было бы оглохнуть от криков и звона железа, гремящего за много переходов отсюда. Какой-то квитт с волчьим хвостом на шлеме бросился на Хродмара с занесенным копьем, и Хёрдис азартно вскрикнула; словно предупрежденный, Хродмар взмахом меча отбил древко и следующим ударом перерубил квитту шею. И тут же устремился дальше, вслед за стягом Стюрмира. Шумящим, кипящим языком раскаленной железной лавы отступающие квитты и преследующие их фьялли втянулись в широкую долину, в конце которой в узком проходе между двумя горами темнел лес.
– Эй, чудовище! – На миг оторвавшись от увлекательного зрелища, Хёрдис обернулась к Свальниру, по старой человеческой привычке пихнула его в плечо и тихо взвыла, ушибив руку о камень. Но это не охладило ее решимости. – Послушай, чудовище, ты что, хочешь вот так сидеть и смотреть, как мерзкие фьялли колотят доблестных квиттов?
Свальнир вовсе ничего на этот счет не хотел и удивленно посмотрел на Хёрдис:
– А ты чего хочешь?
– Мы должны пойти туда! – заявила Хёрдис, и упрямство в ее голосе было крепче любого камня. – Ты и я. Прямо сейчас. Ты понял, чудовище? Ты сейчас возьмешь меня на руки и отнесешь туда, где они сражаются. Мы должны помочь нашему бедному конунгу. Я вовсе не хочу, чтобы Торбранд Тролль украсил его головой столб над почетным сиденьем у себя дома. Идем сейчас же!
Свальнир не стал возражать. Прошедшее время научило его, что «сокровище» способны порадовать не огромные груды мяса, а только неукоснительное исполнение всех ее желаний. Во всей полноте и прямо сейчас! Но это даже рождало в каменном сердце сладкое чувство умиления: люди так горазды на выдумки!
Шагнув из пещеры прямо в пустоту, Свальнир неуловимо быстро вырос во много раз, и на каменный склон ступила уже нога великана. Хёрдис нетерпеливо приплясывала у выхода. Свальнир протянул руку, и Хёрдис запрыгнула ему в ладонь, как ученая белка. Великан поднял ее на плечо, и она уселась верхом, крепко вцепившись обеими руками в его густые жесткие волосы.
