Книга Спящее золото. Сокровища Севера, страница 81. Автор книги Елизавета Дворецкая

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Спящее золото. Сокровища Севера»

Cтраница 81

Пир в усадьбе конунга еще продолжался, везде горели огни, звучали хмельные голоса, в сенях уже кто-то боролся, а в углу несчастный, не в меру угостившийся брагой, маялся, извергая все съеденное обратно. В шуме и беспорядочном движении далеко не все успели сообразить, что случилось. Ворвавшись в гридницу, даже Уннгерд на миг растерялась: здесь едва ли нашелся бы хоть один трезвый. Ульвхедин ярл спал прямо на полу возле очага, но Бьяртмар конунг сидел на своем месте так же прочно, как всегда. Он-то не слишком усердствовал в битве с пивом и брагой – гораздо веселее ему было сохранять трезвую голову и потешаться над пьяными выходками верной дружины.

– Конунг! – Уннгерд устремилась к нему. – Конунг, открылось страшное дело!

– Ну, ну? – Бьяртмар, ничуть не удивленный, заинтересованно наклонился к женщине. Он даже обрадовался ее появлению: от дружины уже было немного толку, а спать еще не хотелось.

– Твоей дочери и твоей чести грозит опасность!

– Ой! – От удовольствия Бьяртмар передернул костлявыми плечами, потер коленки одну об другую, но тут же постарался принять величественный вид. – Которой дочери? Кто питает к ним преступную любовь?

– Йомфру Ингирид!

– Не слушайте ее! – донесся возмущенный вопль, и в гридницу влетела сама упомянутая дева. В полутьме она споткнулась о чье-то бесчувственное тело, врезалась в стол, но удержалась на ногах и подскочила к почетному сиденью конунга. – Все это неправда! – пылко заявила она, сверкающими глазами глядя в лицо Бьяртмару.

– Что именно неправда? – похихикивая, спросил конунг, знаком велев Уннгерд молчать.

– Все, что сказала эта женщина! – не задумавшись, отрезала Ингирид.

– А она еще ничего не сказала! – подал голос кто-то из наименее пьяных гостей.

– Но скажу! – Уннгерд упрямо тряхнула головой. – Твои гости, конунг, плохо благодарят тебя за гостеприимство! Бальдвиг Окольничий не такой уж хороший друг тебе, как хочет показать!

– Что такое? – Между сидящими и лежащими гостями пролез Бальдвиг. Весь этот вечер он провел, скорбя о вечной разлуке с золотым обручьем, и уже собрался пойти спать, а тут вдруг… Бальдвиг недоуменно оглянулся на Вигмара, который тоже не ложился, прислушиваясь, не скажут ли еще чего интересного о квиттингской войне.

– Вот он! – Уннгерд возмущенно ткнула пальцем в Вигмара, как будто надеялась проколоть в нем дыру. – Вот этот гнусный человек!

– Послушай, ива застежек… – негодующе начал Бальдвиг, но Уннгерд не дала ему продолжить:

– Пусть все люди послушают! И конунг пусть послушает! А ты, Бальдвиг, расскажи, как сегодня вечером твой квитт говорил стихи о йомфру Ингирид, а ты слушал!

Те из гостей, кто еще что-то соображал, изумленно охнули. На пороге гридницы показались Ульврун и ее муж Ингимунд Рысь.

– Я? – Бальдвиг так изумился, что не сразу сообразил, о чем шла речь. Недавний разговор с Вигмаром уже порядком выветрился из его памяти, как не стоящий особого внимания. – Какие стихи об Ингирид? Женщина, ты с ума сошла!

– Я как раз в здравом уме! А вот ты! Ты смеешь называть себя другом конунга, просить у него помощи в тяжбах, а сам сочиняешь стихи о его дочери!

– Я в жизни не сложил двух толковых строчек! – изумленно отозвался Бальдвиг, в многочисленные умения которого стихосложение не входило. – Вигмар, ты…

«Ты что-нибудь понимаешь?» – хотел он спросить и не спросил. Едва лишь бросив взгляд на напряженное лицо квитта, Бальдвиг понял: Вигмар знает, о чем идет речь. И тут же вспомнил сам. «Наверное, сочинять стихи о женщинах трудно?» – «Не труднее, чем о морских походах и битвах». И какой тролль их обоих потянул за язык! Ведь и пьяными не были!

– Это неправда! – поспешно повторил Бальдвиг. Он старался сохранять спокойствие, но все же не мог подавить тревожного волнения, его черные брови дергались. – Вигмар вовсе не сочинял стихов о конунговой дочери!

– Сам Локи позавидует твоему лицемерию и коварству! – с негодованием воскликнул Оддульв, наконец сумевший вставить слово в возмущенные речи жены. И теперь возмущенный не меньше, учуяв случай перетянуть благосклонность конунга на свою сторону и тем поправить дело о спорной земле. – Я сразу угадал, зачем ты притащил сюда этого квитта, этого убийцу! Я думал, тебе нужна моя жизнь и мое добро, но ты метил еще дальше! Окольничий! Ты задумал поохотиться на птицу, которой нет дороже в земле раудов! Ты привез этого колдуна, чтобы он приворожил дочь конунга! Но это вам так не пройдет! Вас заставят расплатиться за все!

Толпа шумела изумленно и грозно; еще не разобравшись, многие в пьяной удали уже тянулись к оружию. Решительно раздвигая людей, к сиденью конунга пробралась йомфру Ульврун.

– Да расскажите наконец, что случилось! – потребовала она. – Что вы мечетесь и бранитесь, как стая троллей в полнолуние!

Оддульв открыл было рот, но задохнулся: гневные крики истощили его силы, ему требовалась передышка. Бьяртмар конунг захихикал. Этим вечером он уже и не надеялся так повеселиться. Ульвхедин ярл, разбуженный наконец кем-то из своих хирдманов, с трудом сел и мотал головой, постепенно приходя в себя.

Теперь гридница была светла от множества факелов и полна людей: разбуженное шумом, сюда собралось чуть ли не все население усадьбы, кое-как одетое и растрепанное. В задних рядах, где было трудно разобрать слова, строились предположения одно удивительнее другого: от неожиданного обручения йомфру Ингирид до очередного набега кваргов, с которыми у раудов сложились такие же нехорошие отношения, как между фьяллями и квиттами.

– Говори ты! – велела Ульврун жене Оддульва. – Ведь это ты первой подняла шум?

– Я, Уннгерд дочь Хьяльти, утверждаю, – строго и отчетливо начала та, как будто держала речь перед всем тингом. – Утверждаю, что Вигмар из племени квиттов, человек Бальдвига Окольничего, сложил стихи об Ингирид, дочери Бьяртмара конунга, чтобы колдовскими чарами привлечь к себе ее любовь и погубить. Отвечай, что это не так, Бальдвиг Окольничий, если можешь!

Стоявшие поближе возбужденно загудели. Ладно, если бы открылся умысел об убийстве, этим мало кого можно удивить. Но при разговорах о колдовских чарах, да еще и чарах любовных, у всякого, если он не каменный великан, холодной жутью сожмется сердце. Люди попятились от Вигмара. Его лицо с жестко сомкнутым ртом и блестящими желтыми глазами вдруг показалось страшным не по-человечески. Его звали оборотнем… А может, и в самом деле?

– Откуда ты взяла это, Уннгерд дочь Хьяльти, и кто может подтвердить твои слова? – сурово спросил Бальдвиг. Он уже взял себя в руки и приготовился защищаться всеми доступными средствами.

– Мои слова может подтвердить Катла, – ответила Уннгерд уже чуть тише, не с таким гневным напором в голосе. Слов служанки маловато для такого серьезного обвинения, тем более что она запомнила всего один кеннинг и одну полную строчку.

– Служанка! – со всем возможным презрением повторил Бальдвиг. – Зато я сам утверждаю, что в этих стихах не было ни единого намека на йомфру Ингирид. Они были сложены совсем о другой женщине. О невесте Вигмара, которая осталась на Квиттинге.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация