Сначала ей никто не ответил. Потом подал голос Вигмар.
– Если бы я был хозяином этой земли, я бы недолго думал, где мне взять золота, – сказал он. – Ведь это у вас стоит поблизости курган Гаммаль-Хьерта. А Старый Олень забрал с собой в Хель все, что имел. Его курган наполовину состоит из золота и только наполовину из земли. Или это лживые саги?*
– По-твоему, взять его будет легко? – закричал Ярнир и от возбуждения даже вскочил с места. Гаммаль-Хьерт, оборотень с оленьей головой, еще в Века Асов побежденный Старым Стролем, был любимым предметом увлекательных разговоров у зимнего очага по всей округе. – По-твоему, Старый Олень только и ждет, как бы отдать нам свое золото?
Гридница разом зашумела: об этом у всякого нашлось что сказать.
– Я вовсе не говорю, что это будет сделать легко! – повысив голос, ответил Вигмар. Ему стало весело: неплохую задачу он задал этим Стролингам! – Но от легкого дела и чести немного. Довольно золоту лежать в земле, где от него никому нет никакого прока! К тому же храбрее Стролингов нет людей по всему Квиттингскому Северу, не так ли? Твои братья, Ярнир, снова доказали это той самой ночью. Когда все боялись, что на нас нападут мертвецы, Гейр и Книв сами вызвались посидеть на страже. Мы с ними даже побились об заклад…
– Да, и где же наш заклад? – закричал Книв с дальнего конца стола. Опозорившись во время битвы, он теперь вел себя тихо, мечтая исправиться, но такого случая не мог пропустить. – Ты должен отдать нам амулет! Ты обещал! Мы же отсидели стражу!
Вигмар повернул голову, нашел парня глазами и немного помолчал. Книв вдруг устыдился и ощутил желание залезть под стол. Сейчас ка-ак скажет… что трусу и сыну рабыни место в свинарнике, а не в гриднице среди доблестных мужей… Так что помалкивай, Книв-Из-Под-Хвороста.
Гейр тоже заерзал на месте, даже бросил тревожный взгляд Рагне-Гейде, как будто сестра могла каким-то чудесным способом помешать Вигмару ответить.
– Сидеть может и петух на насесте! – подчеркивая первое слово, ответил наконец Вигмар. – А кто первым услышал фьяллей? Вы или я?
Книв и Гейр промолчали.
– А что за заклад? – спросила любопытная фру Гродис, жена Хальма.
– У Лисицы амулет с фьялльскими рунами! – сказал Скейв кормчий. – Не надо было ему его брать!
– От золота на дне моря не больше пользы, чем от золота в земле! – весело крикнул кто-то из молодых парней.
– Наследство мертвецов до добра не доводит! – настаивал Скейв.
– Всякое наследство остается после мертвецов! – мудро заметил Грим Опушка. – Наследство живых называется грабежом!
– Ему самому пригодятся фьялльские руны! – намекнул Скъельд, злобно глядя на Вигмара. Хозяйскому сыну все казалось, что он еще не рассчитался за насмешки. Впрочем, это чувство наполняло его при каждой встрече с Вигмаром Лисицей. – Ведь и он, мне сдается, занимается колдовством!
Вигмар быстро встал на ноги, рука выразительно скользнула к рукояти фьялльского меча. Колдовство – женское дело, обвинять в нем мужчину – оскорбление.
Рагна-Гейда перестала улыбаться.
– Прекрати, сын! – с напором сказал Кольбьерн и опять оперся руками о стол – это у него служило признаком серьезности намерений. Он не слишком любил Вигмара, но на пиру положено соблюдать мир и не наносить оскорблений своим недругам, раз уж сел с ними за один стол.
– Я видел, как он сидел посреди пустоши возле костра и что-то бормотал! – продолжал Скъельд, бросив на отца быстрый взгляд. Это была правда, а не клевета, а правду, по его мнению, разрешалось говорить за чьим угодно столом, и тем более за своим собственным. – Пусть он скажет, что это не колдовство!
– Если ты хочешь, я именно так и скажу! – ответил Вигмар. Он сохранял внешнее спокойствие, но лицо его напряглось и побледнело, белизна кожи ярче проступила рядом с рыжими волосами, а что-то неуловимо звериное в острых чертах проявилось яснее. – Я не знаю, о каком дне ты говоришь, но после охоты я всегда приношу жертвы моему покровителю, Грюле. Приносить жертвы – не значит колдовать. Спроси хотя бы у своей матери, если не веришь мне.
– А что это были за фьялльские руны? – торопливо спросила Рагна-Гейда, стремясь перевести беседу на другое. Вигмар-то за себя постоит, но драка на пиру позорит в первую голову хозяев дома.
Вигмар повернулся к ней, потом сел на место. Лицо и голос девушки выдавали тревогу. Хотя о чем тревожиться дочери Кольбьерна? У нее так много братьев, что одним больше, одним меньше…
– Что же за амулет ты нашел? – спросила она.
– Я нашел очень занятную вещь! – Вигмар вынул из-под рубахи золотой полумесяц на ремешке. – Твои братья решили, что тебе, йомфру, будет любопытно на него взглянуть. Этот амулет был закладом в нашем споре, просидят Стролинги две полуночные стражи или не просидят. А поскольку они именно просидели, то амулет остается у меня. По-моему, и сам Форсети не рассудил бы лучше.
– Но ты мог бы дать мне его хотя бы посмотреть! – Рагна-Гейда снова улыбнулась, в глазах заблестело лукавство. В глубине души она подозревала, что даже для такого норовистого коня, как Вигмар сын Хроара, можно подобрать узду.
Но смысл взглядов девушки оставался скрытым от всех, кроме самого Вигмара. Иногда ему казалось, что слишком уж хорошо они с Рагной-Гейдой понимают друг друга, даже когда не хотят быть понятыми. И в такие мгновения, как сейчас, набитая людьми гридница делалась пустой – он видел ее одну и знал, что она видит только его.
– Да, я мог бы дать тебе его посмотреть, йомфру! – нарочито простодушно ответил Вигмар и подвигал бровями, как дурачок, который не может подобрать подходящих слов. – Но не задаром. За плату.
– Что он там такое бормочет? – с досадой выкрикнул Атли, о котором снова забыли. Дочь Кольбьерна уж слишком много внимания уделяет недостойным людям!
А Вигмар бросил короткий взгляд на Атли, заметил недовольное лицо Модвида – его-то не так дотошно расспрашивают о подвигах! И Стролинги сидели с настороженными лицами: ждали подвоха. Умники, правильно ждали!
– Чего же ты хочешь? – понизив голос, будто дразня, спросила Рагна-Гейда.
– Поцелуй! – Вигмар тоже понизил голос, уже ловя слухом тот всплеск общего негодования, который непременно должен последовать.
Конечно, он не надеялся на согласие, а ждал именно этот всплеск. О котором и будут рассказывать, вспоминая пир в Оленьей Роще, еще долго-долго. А вовсе не о красном плаще Атли сына Логмунда.
– Придержи язык! Ты кто такой! Ты с кем говоришь! – закричали, конечно, со всех сторон, и Атли с Модвидом старались постоять за честь хозяйской дочери не меньше, чем ее родня. Хотя им-то, собственно, какое дело?
Скъельд и Ярнир опять вскочили, сжимая кулаки, но Вигмар не тронулся с места и сидел с таким довольным видом, словно ему тут пели хвалебные песни. Хозяева не вызовут гостя на поединок прямо из-за стола, да и повод слишком ничтожен, чтобы затевать серьезный раздор. А что рассердятся – так любви и не водилось, терять нечего. А сама Рагна-Гейда…
