– Придется спать на земле,– сказал Эрнольв насупившейся Ингирид.– Я не виноват, что квитты не захотели построить для нас хороший теплый дом.
Спешившись и пустив лошадей щипать остатки блеклой травы, фьялли и рауды стали готовиться к ночлегу. В ближайшем леске застучали десятки топоров, на длинном берегу и по долине замерцали в густых сумерках десятки костров. Для Ингирид поставили шалаш вокруг ствола старой ели, покрыли его тюленьими шкурами, внутри развели маленький костерок. Кутаясь в медвежью накидку, она шмыгала замерзшим носом и в который уже раз мысленно бранила своих отважных родичей, затеявших такой далекий и трудный поход зимой. Не могли до лета подождать! Все умные люди воюют летом! Что же теперь, и Середину Зимы придется встречать под такой вот елкой? И не будет ни пиров, ни угощений, ни песен, ничего такого, что делает жизнь хоть немножко веселее?
Ингирид редко думала о жизни, но если задумчивость все же находила ее, час этот был поистине черен.
– Скоро закипит!– негромко приговаривал Книв, помешивая длинной деревянной ложкой в закопченном железном котелке.– Сварим похлебку, тут и треска хорошая есть, и ячмень, и чеснок. Сразу жизнь веселее пойдет. И тепло будет…
Разговаривая будто сам с собой, он краем глаза косился на Ингирид. На самом деле все слова предназначались ей. Несмотря на все недостатки, Книв всей душой привязался к новой хозяйке. Заносчивость, упрямство, самовлюбленность казались ему проявлением истинного благородства – недаром же молодая жена ярла была дочерью конунга! Книв восхищался твердостью духа своей госпожи: упрямство, с которым она продолжала поход, представлялось настоящей стойкостью, а жадное стремление к золоту – высотой целей, достойных истинной валькирии. Он жалел юную женщину, которой чаще приходилось спать в шалаше, чем в доме, и почти осуждал Эрнольва, который недостаточно ценит такую жену.
Вдруг в котле, подвешенном над огоньком, что-то блеснуло.
– Ой, что это?– удивился Книв и сунул в воду длинную ложку.– Как это туда попало?
– Что?– спросила Ингирид.
– Да… ничего… – озадаченно пробормотал парень, вытащив из котелка пустую ложку.– Примерещилось…
– Болван!– презрительно бросила хозяйка.– Ты откуда воду черпал? Смотри, если лягушка попадется! Самого заставлю сожрать! С костями!
– Да все лягушки спят давно,– пробормотал Книв.– Только это не лягушка вовсе… Вот, опять! Опять блестит!
– Да что блестит?
– То ли огонь отсвечивает…
Книв терялся в догадках, вглядывался в воду и не мог ничего понять. Двадцать лет он прожил на свете, но такое чудо видел впервые: на дне котла под водой вдруг загорелось золотистое сияние. Оно росло, ширилось, и вот уже казалось, что в котелке закипает расплавленное золото. Но стоило опустить ложку – и сияние пропадало. Обыкновенная вода в обыкновенном котелке. Сухая еловая иголка плавает, надо бы выловить.
Но даже Ингирид со своего места заметила сияние в котелке и подползла поближе. Медвежья накидка волочилась за ней, будто крылья летучей мыши.
– Что это?– шепнула она, встав на четвереньки рядом с Книвом.
– Вот, опять… – прошептал он в ответ.
Вода в котелке булькнула, закипая. Дно осветилось золотым блеском. Ингирид вгляделась, и внезапно у нее перехватило дыхание: она увидела под водой груду золота. Сверкающие кольца, цепочки, какие-то застежки, россыпь самородков разного вида точно подмигивали и звали: сюда, к нам! Взгляд не выдерживал этого горячего, плывущего и бурлящего сияния; Ингирид моргнула, и все пропало.
– Эй, где ты?– Тюленья шкура над входом в шалаш поднялась, и внутрь просунулась голова Эрнольва.– Хочешь поглядеть на чудо? Тут у нас в котле отражается золото!
– У меня тоже отражается не хуже вашего!– воскликнула потрясенная Ингирид.– Что это такое? Где оно на самом деле?
– Эрнольв ярл, слышишь, что делается?– крикнул из темноты Ивар Овчина.– Там у парней в котле золото кипит! А черпнешь – нет ничего! Тролли над нами смеются!
– Похоже, это у всех!– воскликнул Эрнольв и нервно рассмеялся. Он все не хотел верить в золото Медного Леса.– Воду все брали откуда? Из озера! Должно быть, там на дне столько золота, что мы зачерпнули вместе с водой его отражение!
– Лучше бы само золото!– раздраженно крикнула Ингирид. Ей казалось, что неведомо кто устроил все это нарочно, чтобы подразнить и позлить ее.– О тролли и турсы!
Она села на груду еловых лап, прижимая руки к груди. Ноздри ее подрагивали от возбуждения, взгляду мерещилось золото: вся эта груда колец, самородков и прочего как будто лежала перед ней на расстеленных шкурах. Если бы зачерпнуть само золото, если бы все это можно было потрогать, взять в руки… Пальцы уже ощущали мокрую, пронзительно-холодную тяжесть священного дара богов, и невиданная сила вливалась в ее кровь, согретую холодным мерцанием. О, скорее бы утро!
– Теперь мы его найдем!– твердила Ингирид под нос, глядя куда-то перед собой и вместо стен шалаша видя золотые груды.
В темноте то и дело слышались изумленные и веселые восклицания, смех хирдманов, звон котла – кто-то на всякий случай опрокинул и не нашел, конечно, ничего, кроме воды. Но для Ингирид золото было рядом, и мысленно она уже протягивала к нему руки.
Рано утром Вигмар, Рагна-Гейда и Поющее Жало уже ждали в условленном месте возле каменных ворот. Вчера, слушая их рассказ, Тьодольв, Вальтора и прочие обитатели Золотого Ручья так убежденно отрицали существование малой тропы от пастбища к сосняку, стоячих валунов, похожих на ворота, что теперь и сами они готовы были усомниться, а не приснилась ли избушка троллей. «Нет!– шепнул Вигмар Рагне-Гейде.– Я, бывает, вижу тебя во сне, но безо всяких троллей. Они нам ни к чему, верно?» Рагна-Гейда фыркнула, ей вдруг стало весело. Подумаешь, тролли! Ну, тролли, чего такого? Как-то разом вся новая жизнь вошла в ее сознание: она ощутила себя дома в усадьбе Золотой Ручей, все лица вокруг показались родными, и тролли в замшелой избушке тоже стали частью этого мира, забавной и ничуть не страшной. Она сохранила самое главное, то, что составляло самую суть ее жизни – себя и Вигмара. А все остальное – приложилось.
Рассветный туман висел над горами, и Рагна-Гейда тревожилась, что помешает найти дорогу. Но Вигмар уверенно шагал вперед, раздвигая туман сверкающим острием Поющего Жала. И сегодня тропинка уже не пряталась, как будто признала гостей и больше не смела с ними шутить. Бурые валуны, овеянные полосами слоистого тумана, сами казались призрачными. Подойдя поближе, Вигмар звонко стукнул острием копья по ближайшему валуну. Гулкий звон разлетелся во все стороны, отражаясь от каждого ствола и камня, и постепенно замер в глубинах леса и горных склонов.
– Постучались,– сказал Вигмар и упер в землю древко копья.– Скоро хозяева подойдут.
– Я уже здесь… – прошелестело где-то совсем рядом.
От неожиданности Вигмар и Рагна-Гейда вздрогнули и тревожно завертели головами. Туман редел, но никого не было видно.
