Книга Щит побережья. Блуждающий огонь, страница 34. Автор книги Елизавета Дворецкая

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Щит побережья. Блуждающий огонь»

Cтраница 34

Брендольв закрыл глаза. Вальдона! Вальдона – вот ее имя, соединившее в себе светлую сталь битвы и вольный грохот небесного грома. [15] Вальдона! Сжалься… Вернись за мной…

* * *

До Острого мыса Вальгард и Брендольв добрались быстро – всего за пять дней. Поначалу они отвели на это гораздо больше времени, поскольку лошадей достать было негде, а корабельную стоянку, где оставили свои корабли все дружины Стюрмира конунга, сразу после битвы заняли фьялли. Ни поражение, ни победа не мешали Торбранду конунгу мыслить здраво, и поиск квиттинских кораблей стал его первой задачей.

Но Вальгарду и Брендольву повезло: на другой же день после битвы они набрели на стоянку торгового корабля. Торговец-вандр был смертельно напуган близостью войска и множества рассеянных по побережью отчаявшихся вооруженных людей, а гребцов, чтобы быстрее убраться подальше, у него не хватало. Поэтому он взял Вальгарда и Брендольва на свою снеку* и даже ничего с них не потребовал за дорогу. Берсерк, налегавший на весло весь световой день без устали, сам мог бы потребовать платы!

К Острому мысу они подплыли в сумерках. Поселение выглядело опустевшим после недавней, запомнившейся Брендольву суеты. В тишине знакомое место казалось новым, чужим. Весенняя грязь скользила и расползалась под ногами, с моря дул холодный влажный ветер. Мерзко скрипели ворота покинутого хозяевами двора. Туда можно было зайти и расположиться как дома, но настоящего дома для беглецов больше не существовало.

– Куда пойдем? – хмуро спросил Брендольв. Он не знал, кто из здешних знакомых ему обрадуется. Пожалуй, что никто! Теперь уже никто никому не радуется.

Вальгард не затруднил себя ответом, а просто постучался в первые же ворота – ворота Лейрингов. Как и тогда, с лошадью Ауднира, он поступал, как голодный зверь: без раздумий брал то, что ему нужно. И сейчас, пожалуй, это был самый правильный образ действий. Законы и обычаи хороши только в тех местах, где все стоит прочно и основательно. А где все шатается, там уж не до правил.

Ворота раскрылись. Брендольв увидел несколько темных мужских фигур с блестящим оружием. Их освещал факел, который держала в поднятой руке стройная высокая дева – у Брендольва горячо и гулко стукнуло сердце. Та валькирия, Вальдона… Нет, Ингвильда дочь Фрейвида, так похожая на Деву Битв своей мудрой твердостью перед судьбой… Нет, не она!

В следующий миг Мальфрид, швырнув факел на землю, с визгом бросилась ему на шею.

– Я знала, знала! – кричала она, обняв его тонкими и неожиданно сильными руками, так что Брендольву было почти больно, и покрывала его усталое лицо беспорядочными поцелуями. – Я знала, что ты вернешься! Я ждала! Я знала! Это ты! Как хорошо! И к нам! Иди, иди!

Не дав Брендольву опомниться от такого неожиданно горячего приема, она потащила его в дом. Вальгард пошел следом, и никто из хирдманов не спросил, кто он такой.

Вскоре Брендольв уже сидел в гриднице Лейрингов и жадно ел, не поднимая глаз и почти не слушая того, что ему рассказывали. Он оказался не первым вестником несчастья, и это, конечно, сильно облегчило его положение. Гримкель Черная Борода, догадавшийся (по совету матери) припрятать корабль с гребцами отдельно от прочих, прибыл за день до него. Этим объяснялось относительное затишье на Остром мысу: узнав о поражении Стюрмира конунга, те, кому было куда бежать, уже сбежали или завершали приготовления к дороге. Оставшиеся назначили на завтра тинг.

В полутемной, мрачной гриднице Лейрингов собрался суетливый и напуганный народ – вперемешку свои и чужие, и чужих насчитывалось гораздо больше. От хозяев остались, кроме женщин, только сам Гримкель и несколько мальчиков младше двенадцати лет. Суровый воин Тюрвинд, Халькель Бычий Глаз, так отважно бранивший в начале битвы Торбранда конунга и получивший в грудь первое брошенное им копье, Аслак Облако, так и не успевший заслужить более почетного прозвища, – все они погибли.

– Надо посылать людей к фьяллям, – носились в гриднице обрывки речей, и в полутьме трудно было разглядеть, кто это говорит. Придавленные близостью беды, люди боялись света. – Надо говорить с Торбрандом конунгом. Он очень горд – если изъявить ему покорность, признать его своим конунгом, пообещать дань, то он не станет разорять наши земли. Конечно, не станет! Он уже насытился местью, – утешали сами себя жители Острого мыса, которым было больше не в чем искать утешения, кроме как в предполагаемой гордости Торбранда Тролля, которая не позволит ему быть невеликодушным. – Его главным врагом был Фрейвид Огниво, а того уж месяц как нет в живых! Что ему до нас? Разорить Квиттингский Юг – ему не прибавит чести. Надо, надо послать к нему людей!

– Ты можешь посылать людей хоть к Торбранду, хоть к самому Нидхёггу, но моего согласия на это не будет! – яростно возражала брату кюна Далла. – Я не собираюсь лизать ему башмаки!

Услышав ее голос, резкий, пронзительный и твердый, точно узкий, но острый клинок, Брендольв впервые поднял голову. Нынешняя кюна Далла мало напоминала ту горделивую, довольную, нарядную женщину, которую он не так уж давно видел в усадьбе на озере Фрейра. Сменить белое покрывало на серое вдовье она пока не хотела, но золотые украшения припрятала, как видно, в дорогу. Туда же, в сундуки, отправилось ее величавое самодовольство: сейчас лицо кюны было бледным, решительным и злобным.

– Я никогда не соглашусь признать конунгом Квиттинга Торбранда Тролля! – непримиримо твердила она. – У квиттов есть только один законный конунг – мой сын Бергвид! Или ты, Гримкель, забыл о нем? Он – единственный сын Стюрмира, и конунгом квиттов должен быть только он!

– Попробуй объяснить это Торбранду! – раздраженно отвечал Гримкель. Подобной слепоты перед лицом смертельной угрозы он не ожидал даже от нее. – Фьяллям вовсе не нужно, чтобы тут оставался какой-то конунг из рода Стюрмира! Если у тебя есть хоть немного мозгов, то тебе с твоим ребенком надо прятаться. Поезжай в глушь, в Медный Лес – уж туда-то фьялли едва ли сунутся! Они ведь тоже видели того великана! А если вы останетесь здесь, то за вашу жизнь никто не даст и соленой селедки! Торбранду лучше вообще о вас не знать!

– Ты готов продать всех родичей этому длинноносому троллю! – возмущалась Далла. Родственная привязанность, здравый смысл, учтивость были забыты, и ослепленной страхом женщине весь мир представлялся врагом. – Наша честь для тебя ничего не стоит! Я не ждала, что мой брат наплюет на сына своей сестры! У тебя же нет детей и уже не будет! Вся надежда нашего рода – в моем сыне, в сыне конунга! О ком тебе заботиться, как не о нем! Постыдись людей или хотя бы богов!

– Глупая женщина! – брызгая слюной, взорвался Гримкель, не в силах терпеть попреков трусостью, да еще и бездетностью. – Если ты останешься здесь с твоим младенцем и только заикнешься, что он сын конунга, ему сразу же свернут шею! И подадут его сердце Торбранду на блюде! Я отправлю вас в Медный Лес, и никто не скажет, что я плохо позаботился о родичах!

– Но если Торбранд объявит себя конунгом квиттов, то моему сыну конунгом уже не бывать! – упрямо твердила Далла. – Я не допущу этого!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация