Расспрашивая во всех встречных усадьбах, Аринлейв уже некоторое время шел по следу Торварда конунга, а след уводил за рубежи Фьялленланда. Кюна раудов Ульврун, его двоюродная тетка, так же как и он собиравшая дань, в своей поездке оказалась вблизи границ Фьялленланда и прислала геста к Торварду, приглашая племянника встретить праздники Середины Зимы вместе с ней. Такие встречи давно вошли в обычай у конунгов раудов и фьяллей, и здесь, совместно справляя праздники, они решали дела, касавшиеся обеих стран. Местом встречи служило небольшое поселение, под названием Пограничье, где жил рауденландский ярл с дружиной.
Кюне Ульврун было сейчас пятьдесят лет, но выглядела она не более чем на сорок. С юности она любила ездить верхом и благодаря этому сохранила крепость и стройность; ее лицо, хотя немного и высохшее, почти не увяло, и тонкие морщинки на белой коже, расходившиеся от уголков глаз, даже придавали ее красоте оттенок мудрости и благородства. Глаза ее блестели ясно и живо, держалась она всегда бодро, и за последние десять лет, после смерти ее мужа Ингимунда ярла, заморские конунги не раз к ней сватались. Но кюна Ульврун так хорошо справлялась с делами сама и так мало нуждалась в мужской поддержке, что и дочь, йомфру Ингу-Ульвину, свою единственную наследницу, выдала замуж за одного из своих же ярлов, который теперь был при ней примерно тем же, что военный вождь при фрие острова Туаль. Но в других женщинах кюна Ульврун не приветствовала властной самостоятельности и потому, узнав о сватовстве Торварда конунга к фрии Эрхине, не одобрила его выбора.
– Тебе стоило бы сейчас думать не об этом! – намекнула она, когда они с Торвардом сидели в гриднице усадьбы Пограничье. Женщины на скамьях вдоль стен пряли и шили, а Сёльви Кузнец в очередной раз рассказывал местным о чудесах острова Туаль. – До меня доходят слухи, что Бергвид Черная Шкура собирает на тебя войско. Болтают на всех торгах, и у нас в Островном проливе, и в Эльвенэсе, а торговцы всегда все знают. И это именно то, чего следовало ожидать! В ближайший год-другой тебе надо день и ночь ждать неприятностей. Весть о смерти твоего отца уже разошлась по всем сторонам, и все, над кем он когда-то одерживал победы, теперь придут мстить за это тебе. За полвека он, знаешь ли, многих успел обидеть! А настоящих союзников у тебя, как я понимаю, всего двое: я и Роллауг Зашитый Рот. Я смогу собрать и вооружить тысяч десять. Если будет время, разумеется. И уж конечно, дам тебе знать, если кто-то пойдет с войском мимо Рауденланда. Но за другими сторонами тебе придется следить самому. Я бы тебе посоветовала задуматься прежде всего об этой опасности, а потом уже о любви и женитьбе.
– Союзников лучше туалов не найдешь – они же непобедимы при свете дня. А до ночи их враги обычно не доживают!
– Так ты думаешь, она согласится? – Умные серые глаза кюны Ульврун смотрели на племянника с заметным недоверием.
– А почему же нет? – беспечно отвечал Торвард, но его проницательная тетка видела, что он далеко не так уверен.
– Конечно, бывают на свете и чудеса, – сдержанно заметила она. – Но сделает ли это чудо тебя счастливее? Если ты видел один раз эту небесную красотку на пиру, а потом с ней в храме… ну, это тебе лучше знать… Но этого мало, чтобы узнать женщину.
– А как же женятся все конунги? – Торвард пожал плечами, безуспешно притворяясь благоразумным. – Все так делают, и даже еще хуже: сватаются к заморским невестам, которых вообще никогда не видели. И никто не говорит, что они сошли с ума, хотя я-то думаю, что так оно и есть!
– Так они сватаются к обычным, пусть и знатным невестам, которые хотят быть хорошими женами и хозяйками. А чего хочет эта Эрхина – разве ты знаешь? Я очень удивилась бы, если бы женщина такого, как у нее, происхождения и воспитания согласилась стать просто женой, просто хозяйкой и просто матерью. Нет, она сама хочет власти и поклонения. Она привыкла не терпеть над собой никого, и подчинить ее будет совсем не просто! Она не привыкла подчиняться мужчине, а ты не из тех, кто согласен подчиняться женщине. Как же вы будете жить?
Торвард промолчал, но его уверенный взгляд говорил, что эту трудность он как-нибудь преодолеет.
– Я знаю, что ты сильный человек, – сказала кюна Ульврун, отвечая на эту невысказанную уверенность. – В этом ты похож на своего отца. Но я знаю также, кто твоя мать.
При этом Торвард вскинул на нее настороженный взгляд. Происхождение матери было его уязвимым местом.
– Вспомни: разве твоему отцу легко жилось с нею? А ведь она вышла… из низов. – Ради родовой чести кюна Ульврун не стала упоминать о том, что ее невестка родилась рабыней. – Она стала женой конунга, возвысилась так, как никому и присниться не могло, и потому осталась удовлетворенной на весь остаток жизни. А эта Эрхина родилась правительницей и верховной жрицей.
– А как же ты, кюна? Ты тоже – и правительница, и верховная жрица племени. Однако у тебя был муж, и у твоей наследницы тоже есть муж.
– Но мы при этом никуда не уезжаем от своей земли и своего престола. А ты ведь не собираешься бросить Фьялленланд и навсегда обосноваться возле той красотки на Туале? Ты хочешь привезти ее к себе. А для нее стать чьей-то женой, оставить свой престол, уехать за море – унижение. Даже если она так любит тебя, что решится на это, она будет весь век тебя попрекать своей жертвой. Явно или тайно, что тоже нелегко. Но, впрочем, посмотрим! – вполне бодро окончила кюна Ульврун, которая вовсе не стремилась убедить племянника, что глупее его нет на свете. – Я о ней почти ничего не знаю. Может, она и поведет себя иначе. И меня не удивляет, почему ты хочешь раздобыть себе такую жену, чтобы все ахнули. Это похоже на тебя, а от себя ведь не уйдешь, поэтому я тебя не виню.
Торвард не ответил. Несмотря на желание быть справедливой, кюна Ульврун невольно выдавала свою неприязнь к его избраннице – даже то, что она говорила не «фрия Эрхина» и не просто «Эрхина», а «эта Эрхина» явственно дышало недоверием и неодобрением. Кроме того, в отличие от тетки, которая полагалась только на чутье и общее знание жизни, он-то видел Эрхину и мог судить по опыту. И в душе не мог не признать, что его умная и мудрая родственница угадала очень многое и ее предостережения справедливы.
– А что бы… – подняв глаза на кюну Ульврун, чуть погодя спросил он. – А что бы ты мне посоветовала? Если бы я просто хотел жениться и просил у тебя совета, где взять невесту?
Такого вопроса Торвард не мог задать своей матери: кюна Хёрдис, конечно, по-своему любила его, но вот именно что по-своему . Она была совсем не то, что обычные люди, и потому ее сын рос без материнских советов, сам, на ощупь находя, как нужно поступать по-человечески . В этом отношении ему было легче даже с двоюродной теткой, которую он видел примерно один раз в год, но которая была обычной женщиной.
Кюна Ульврун ответила не сразу, а сперва посмотрела в лицо племяннику, пристально и задумчиво, даже оценивающе, как будто хотела что-то ему примерить. Все женщины обожают заниматься сватовством, и у каждой найдется что сказать по этому поводу. Кюна Ульврун относилась к Торварду с теплым материнским чувством и желала ему счастья. Она охотно помогла бы ему в самом важном деле жизни, но, будучи умной женщиной, понимала, что именно ему-то в этом деле никто из посторонних не может помочь!
