– Мы говорили об этом и вчера, хозяйка, и третьего дня тоже! – заметил Эрнольв ярл, зорко к ней приглядываясь своим единственным глазом. – Ты что-то задумала?
– Я говорила с Малым Иггдрасилем, – значительно ответила кюна под десятками настороженных, вопросительных взглядов. – И ясень открыл мне, что не войском и не кораблями будет достигнута победа в этом деле. Сейчас не время потрясать щитом. Нельзя одолеть туалов в открытом бою, но непобедимых не бывает. А значит, победить их можно не снаружи, а изнутри. И это дело уже делается. Так вышло, что дочь твоя, Слагви, оказалась на острове. А совсем не так плохо, когда у нас есть надежный друг среди недругов! Да, да, Стуре-Одд! Хоть тебе и не хватает внучки, поверь мне – для нас всех очень хорошо, что она оказалась там. Вместе с ней туалы увезли отсюда свое будущее поражение. И все, что от нас требуется сейчас: как-нибудь связаться с ней, чтобы она вовремя могла подать нам знак. Она и только она найдет, где слабина в их сомкнутом строе, и даст нам знать, куда наносить удар. И что-то мне подсказывает, что она справится с этим делом. Хоть Сэла дочь Слагви и не любила выставлять себя напоказ, ума и отваги в ней не меньше, чем в ином мужчине.
– Я не могу спорить с Малым Иггдрасилем… – хмурясь, неохотно ответил Торвард. – Но… Не слишком-то мне приятно… Если мы, мужчины, будем ждать вестей и помощи от девушки… От той, которая вправе ждать помощи от нас…
Люди молчали: Торвард конунг в этих словах выразил общее чувство. Мужчинам и воинам было стыдно думать, что они намеренно оставляют девушку в руках врага, чтобы она позаботилась об их будущей победе. Получалось, что они прячутся за ее спиной. Но возразить было нечего.
От мысли о военном походе пока приходилось отказаться, но и новый путь, который предложил устами кюны Хёрдис сам Малый Иггдрасиль, тоже требовал серьезных размышлений. Теперь требовалось как-то установить связь с увезенной Сэлой: хотя бы узнать, где она сейчас и в каком положении, а также передать ей, что от нее ждут совета и помощи. Что именно ей выпало на долю «бросить копье» против обидчиков Аскефьорда, к которым она пока находится ближе всех.
Но как? Кто-то должен поехать туда к ней. Слагви предложил снарядить корабль и отправиться на Туаль с выкупом за нее, но эту мысль не сочли особенно удачной. А вдруг туалы примут выкуп, освободят Сэлу, и тогда она уже не сможет искать их слабое место изнутри. Семейство Стуре-Одда вполне устроил бы и такой исход, но тогда месть туалам за набег снова оказалась бы безнадежной затеей.
Но тогда Торвард конунг показал, что является достойным сыном своей хитроумной матери и своего изобретательного отца.
– Я знаю, как мы подадим ей весть! – сказал он после того, как предложение Слагви о выкупе дружина сочла неподходящим. – Позовите сюда наших квиттов. Только мужчин.
Лофт управитель, в ожидании возможных распоряжений стоявший у дверей, тут же вышел в кухню. Было ясно, кого Торвард конунг имеет в виду под «нашими квиттами»: он говорил о рабах, квиттингских пленниках, захваченных в разные годы нескончаемый войны. По всему Фьялленланду пахали землю, чинили изгороди, пасли скотину, чистили хлевы и мололи зерно квитты и квиттинки, самые старые из которых были взяты в плен десятилетия назад. Но имелись и молодые, привезенные в недавние года, когда фьялли еще пытались собирать с Квиттинга дань, год от года скудевшую.
Вскоре Лофт вернулся, ведя за собой четвертых квиттов, живших в Аскегорде: двух пастухов, скотника и водовоза.
– Асгрима Курносого послали выбирать сети, есть пока только эти четверо! – доложил он. – Послать за ним кого-нибудь, или пока этих хватит?
– Пока хватит. – Торвард конунг кивнул и помолчал, пристально поглядывая на четверых рабов, словно прикидывая, годятся ли эти люди, грязновато одетые, неказистые, с натруженными руками, для того дела, которое он задумал.
Видкон Водовоз, самый старый из всех, с согнутой спиной, покашливал, поднимая к лицу рукав. Скотник Хумле, коренастый мужчина лет сорока, с нечесаной рыжеватой бородой, явно беспокоился и моргал.
– Если ты, конунг, про свинью, то я того, еще тогда говорил Торхильде – подохнет свинья, потому что в ней червяк сидит! – поспешно заговорил он, не дождавшись, пока его о чем-то спросят. – Червяк в нутре, все одно она подохла бы. Я Торхильде говорил. И Бьярни Заплатка, конюший, слышал, он там тоже был, ты хоть его спроси…
Торвард конунг усмехнулся этому несоответствию своих забот заботам раба, и многие в гриднице встретили смехом эту беспокойную речь. Хумле растерянно замолчал. Кроме сдохшей ночью свиньи, которая давно худела и не хотела есть, он за собой вины не знал, и от этой усмешки его недоумение только возрастало.
– Я позвал вас вот зачем, – произнес наконец Торвард и снова немного помолчал. Дружина слушала его с не меньшим любопытством, чем четверо рабов. – Если бы вам четверым, и Асгриму Курносому тоже, хоть он и пошел за рыбой, дали корабль и послали в поездку за море, чтобы вы отвезли весть одному человеку, а после возвращения отпустили бы вас на свободу и даже дали бы в придачу серебра – согласились бы вы на это и дали бы клятву исполнить в точности все, что вам скажут?
Квитты молчали. На лицах их отражалось изумление, и трое других вопросительно поглядывали на Видкона Водовоза, который среди них считался не только самым старым, но и самым умным.
– Тебе, конунг, понадобились люди для поездки, из которой не возвращаются? – покашливая, спросил Видкон. Ничем другим он не мог объяснить это странное поручение. – Иначе ведь у тебя и без нас есть люди… более подходящие для такого дела…
– Ты ошибаешься. – С невозмутимостью, достойной самого Торбранда Тролля, Торвард конунг покачал головой, и старым хирдманам, хорошо помнившим его отца, померещилось движение в воздухе знаменитой соломинки, которым тот словно бы отметал нестоящие возражения. – Я считаю эту поездку совершенно безопасной. Более того – я очень хочу, чтобы все вы вернулись ко мне сюда целыми и невредимыми и рассказали обо всем, что видели.
– Но почему ты хочешь услышать об этом от рабов?
– Просто мне нужны люди с быстрым квиттингским выговором и высокими квиттингскими скулами. Люди, которые с чистой душой назовут себя квиттами и ответят на любой вопрос о Квиттинге, который им зададут. Нужно будет не упоминать о Фьялленланде, чтобы никто не догадался, что корабль ваш снаряжался здесь.
Лица хирдманов и ярлов просветлели, потому что эти-то теперь поняли, что задумал конунг. Кюна Хёрдис задорно усмехнулась: замысел сына понравился ей своей неожиданностью и дерзостью; Асвальд Сутулый дернул уголком рта, намекая, что ничего из этой затеи не выйдет.
– Но… что такого могут сделать квитты, чего не могут фьялли? – Рабы, не знавшие, о чем тут шла речь, по-прежнему были в недоумении.
– Квитты могут появиться на острове Туаль, не вызвав ни вражды, ни подозрений, – пояснил Торвард конунг.
Ни в какое другое время он не стал бы так обстоятельно беседовать с рабами, но он задумал дело, для которого ему требовались свободные люди, и уже теперь должен был обращаться с ними как со свободными. Ибо эту мудрость он постиг полностью: настоящей преданности и отваги можно ждать только от свободных людей.
